Янтарь и Льдянка. Школа для наследников - Снежная Дарья (бесплатные серии книг .txt) 📗
— Да здравствует Император Дарел! — вдруг прокричал кто-то, подбросив вверх шапку.
А мгновением позже вся площадь, которая не так давно обвиняла его во всех смертных грехах и готова была чуть ли не разнести дворец по кусочку, радостно шумела и ликовала, и многоголосый хор звучал, казалось, в каждом уголке Съерр-Таша.
— Да здравствует Император!
Глава 3
Дворец окутала глубокая чернильная ночь. По коридорам не стучали каблуки, магические светильники едва тлели в своих стеклянных футлярах, бросая на стены неровные тени от статуй и ваз с цветами. Временами эти тени колыхались и переминались с ноги на ногу, тогда становилось понятно, что это вовсе не статуи, а гвардейцы на посту. Но тем, кто крался в ночи, преследуя злодейскую преступную цель, гвардейцы были не помеха. Эти двое шли, почти не скрываясь, но ни один из стражников даже не повернул головы в их сторону, словно они были невидимками…
На самом деле проиграла я, и это был мой фант, но Дарел в последний момент решил, что одну он меня не отпустит, поэтому теперь мы, как два придурка, крались по коридору по направлению к комнатам лира Сэндела. Благо гвардейцы, очевидно, и не к такому привыкли за долгие годы службы, и никто не обращал внимания на завернутую в покрывало — заново одеваться для этого было лень — Императрицу и полураздетого Императора с забранной в хвостик челкой, украшенной трогательным голубым бантом.
Да, Императоры тоже иногда проигрывают в карты.
Передо мной стояла почти невыполнимая задача: прокрасться в комнату прибывшего сегодня вечером во дворец лира Сэндела и установить на постели любимую всеми водниками ловушку, ласково именуемую «утренней бодростью»: стоит человеку подняться с кровати, как на него обрушивается ведро свежайшей ледяной воды.
Вообще-то в мой успех не верили ни Дарел, ни я сама. За тридцать лет работы в школе ее бывший ректор успел испытать на себе весь арсенал розыгрышей адептов и, как мне казалось, был подготовлен ко всему, включая нашествие иномирцев (это на случай, если ученики, пытаясь вызвать призрака, откроют портал в другой мир) и проклятие вечной мерзлоты (на случай, если они перестараются с сонным зельем). А уж зная нас с Дарелом лучше, чем все присутствующие во дворце, вместе взятые, он наверняка был готов к тому, что его прибытие мы отметим. А потому затея была изначально провальная.
Но, во-первых, мы целую неделю вели себя как паиньки, после того как Еления отчитала нас за побег и концерт на площади, обвинив в крайней безответственности, неблагоразумности, безрассудности и прочая, прочая. Поэтому теперь ужасно хотелось совершить какую-нибудь глупость. А во-вторых… Дарел мстил мне за голубой бантик, ставя заведомо проигрышную задачу и уже предвкушая, как посмеется, когда лир Сэндел поймает меня на попытке устроить ему ловушку.
И я не была бы водницей, если бы уступила и признала свое поражение перед огневиком!
Как и следовало ожидать, охранных заклинаний на покоях не стояло: мало ли кому среди ночи понадобится придворный маг, а соскребать потом со стен останки того несчастного, кто ворвался к нему со срочным посланием, занятие неблагодарное. А вот сигнальное имелось в количестве аж двух штук. Одно на двери, а другое — под ней, страховочное. Оно предупредит заклинателя, если кто-то войдет без стука. Точно такие же стояли на наших дверях, и обезвредить их не составило труда.
Сердце колотилось как бешеное, когда я осторожно нажимала на дверную ручку. А муж, додумавшийся шепотом дунуть мне в ухо «бу!», довел меня почти до обморока, а себя — до удара локтем в живот.
Опасения не подтвердились. Лир Сэндел и не думал сидеть под дверью с листами и перьями наготове, чтобы заставить нерадивых бывших учеников по доброй памяти написать двести раз: «Я больше не буду делать глупости». Кабинет освещал лишь лунный свет, а из-под двери спальни не выбивался предательский желтый. А значит, ректор или действительно спал, или вовсе отсутствовал в покоях.
Я на цыпочках пересекла комнату, на пару мгновений прижалась ухом к двери и, только уловив едва слышное мирное посапывание, рискнула ее приоткрыть. Долгий противный скрип заставил меня втянуть голову в плечи и приготовиться бежать. Демон побери, да с несмазанными петлями никаких сигнальных заклинаний не надо!
Обошлось. Робко просунувшись в щель, я убедилась, что ректор продолжает крепко спать. В поле зрения я не обнаружила никакой охраны и, помедлив несколько мгновений, торопливо начертила рисунок собственной ловушки. Полог над кроватью мимолетно полыхнул синим, впитывая магию, и… все.
Все?
Не веря в свою невообразимую удачу, я медленно попятилась назад.
— Слушай, вот сейчас я начал сомневаться, а правильно ли мы сделали, назначив лира Сэндела придворным магом, — хмыкнул Дарел, когда мы уже подходили обратно к нашим комнатам. — А если бы мы хотели его убить?
— Я все еще не уверена, что мы не подверглись какому-нибудь смертельному проклятию и не умрем медленно и мучительно в ближайшие сутки, — проворчала я, кутаясь в покрывало.
Огневик покачал головой, хвостик и бантик смешно помотались из стороны в сторону, вызвав у меня приступ нездорового хихиканья. Дарел открыл было рот, чтобы сказать все, что он думает о моей извращенной фантазии, но вдруг замер, ухватив меня за локоть.
— Где стража?
Я проследила по направлению его взгляда и с легким изумлением отметила, что и правда гвардейцы у наших дверей отсутствовали.
— Они должны были смениться в полночь, — неуверенно припомнила я, прикидывая, который сейчас час. Кажется, когда мы начинали играть, было около полодиннадцатого, а сколько времени с тех пор прошло…
— Смениться, а не испариться, — проворчал огневик под нос и дальше двинулся совершенно бесшумно.
Я подобрала волочащийся по полу конец покрывала и последовала за ним. Дарел бросил на меня короткий взгляд, нахмурился и резко мотнул головой, призывая оставаться на месте. Я насупилась, но не отступила. Тогда, на площади, что бы он без меня делал?
Сигнальные заклинания оказались сняты. Это еще что за фокусы? Куда могла подеваться стража и заклинания?
Огневик не стал тратить время на размышления. Вместо этого он отступил на шаг и ударил по двери мощной волной силы. Створки с грохотом распахнулись. Одна из них сорвалась с петель и рухнула на пол, а притаившийся за ней гвардеец едва успел отскочить. Чтобы тут же броситься на Дарела. Мой веер ледяных игл мазнул по нему, едва задев. Сначала я подумала, что промазала, но, когда огненная волна в последний момент вильнула, уходя от прямого столкновения, с ужасом поняла, что мужчина неплохо подготовился к схватке и запасся амулетами. Меч просвистел в каких-то лайнах от груди едва успевшего отклониться огневика. Новая силовая волна вместо того, чтобы отшвырнуть нападавшего в глубь комнаты, заставила его сделать лишь пару шагов назад. А вот брошенная ваза оказалась куда действеннее. Гвардеец неловко увернулся, поскользнулся на льду и едва удержал равновесие.
А в следующий миг перед ним вдруг взвился столб яркого пламени, из которого вперед шагнул… лир Сэндел. Маг действовал стремительно: длинные тонкие пальцы взметнулись вверх, сдернули с шеи мужчины слабо мерцающий амулет и отбросили его в сторону, другой рукой бывший ректор коснулся лба стражника, и тот, закатив глаза, грузно осел на землю.
Маг неожиданно опустился на колени рядом с ним, положив ладонь на грудь, и красно-белый мундир охватило пламя, заставляя ткань стремительно чернеть и расползаться хлопьями пепла.
— Анаис, что-то острое. Живо, — коротко бросил лир Сэндел, требовательно протягивая руку.
Я замешкалась на какое-то мгновение, но потом, опомнившись, вложила в его ладонь спешно сотворенную, нетающую сосульку и только потом увидела, что под кожей гвардейца, прямо рядом с сердцем пульсирует зловещими ало-черными отблесками бугорок размером с бобовое зернышко…
Маг решительно вспорол кожу, не обращая внимания на брызнувшую ему в лицо кровь, поддел это зернышко кончиком ледышки и отшвырнул в сторону. «Якорь» ударился о стену, отскочил на середину коридора, прокрутился несколько раз вокруг своей оси и замер, продолжая мрачно светиться. Не прошло и пяти секунд, как он вдруг ярко полыхнул и погас, застывая уже знакомой темной горошиной, испещренной серебристыми символами.
