Истинные цвета - Мортман Дорис (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений .txt) 📗
Энтони Гартвик, который пришел на открытие галереи один, остановил выбор на олицетворении Одиночества человека, которое ощущается даже в толпе. Центром композиции были глаза, плавающие в сиренево-фиолетовом мареве, печальные и ищущие кого-то или что-то, что могло бы осветить черную бездну пустоты.
Филипп, который видел работы Изабель еще до открытия выставки, был потрясен «Красным» – полотном, представляющим Страсть. В вихре резких, сильных мазков, меняющих цвет от густо-красного до алого бургундского и нежного кораллово-розового, лежала женщина с развевающимися волосами и чуть приоткрытыми губами, на которых застыла до боли знакомая ему чувственная улыбка. Это была сама Изабель. Филипп, не раздумывая, купил картину.
Остальные работы, представляющие Ненависть, Зависть, Сожаление, Гнев, Удовольствие, Апатию, Возбуждение, Безмятежность и Изысканность, были распроданы в течение одного часа. Какой-то журналист поинтересовался у Изабель, почему среди ее полотен не нашлось места сильнейшему и важнейшему из человеческих чувств – Любви. Ее ответ потряс его своей искренностью:
– Я плохо себе его представляю.
На этой же неделе в галерее Рихтера открылась выставка современных художников. Там же были выставлены и работы Изабель из серии «Видения в голубом». Джулиан надеялся затмить успех Скай, но только лишь раздул пламя, которое вскоре получило название «лихорадки де Луна». Изабель в мгновение ока поднялась на пик популярности и славы! Ее полотна продавались за баснословные суммы с шестью нулями, имя не сходило со страниц газет и журналов. «Вог» предложил ей контракт; на обложке «Ярмарки тщеславия» появилась ее фотография; «Нью-Йорк мэгэзин» опубликовал о ней огромную статью, после чего ее имя попало в списки приглашенных на все крупнейшие светские мероприятия.
Миранда и Луис прибыли в Нью-Йорк за неделю до свадьбы Скай и Сэма. В четверг вечером накануне торжества Изабель пригласила Скай, Сэма, Джонаса и Сибил к себе на обед, дабы справить новоселье. Хотя не в ее характере было пускать пыль в глаза, она использовала некоторые недавно обретенные связи, чтобы приобрести квартиру в одном из старых престижных домов на Сентрал-Парк-Уэст. Благодаря «черному понедельнику» – обвалу на рынке недвижимости – квартира продавалась за смехотворную цену.
Позже, после кофе и десерта, когда гости расселись на мягких диванах в белой гостиной Изабель, Скай пригласила Дюранов присоединиться к ним с Сэмом на вечерней службе в храме. Просьба прозвучала вполне невинно, но дрожащий голос и излишняя нервозность Скай заставили Луиса заподозрить неладное.
– Я совершила ужасный поступок, – ответила на его расспросы Скай. – Я нарушила неприкосновенность вашей частной жизни. – Дюраны недоуменно переглянулись. – В Санта-Фе я последовала за вами, когда вы ездили на могилу сына.
Миранда испуганно вскрикнула, Луис взял ее за руку и в упор посмотрел на Скай.
– Побывав на этом кладбище и увидев могильный камень вашего сына с Торой и звездой Давида, я с почтением и гордостью прочла каддиш и положила свой камень на его могилу рядом с вашим, чтобы он знал, что все мы помним и любим его.
В комнате воцарилось тягостное молчание.
– Это случилось в тот день, когда вы внезапно пропали? – спросила Изабель Миранду. – Вы были на могиле Габриеля?
Миранда кивнула, и глаза ее наполнились слезами. Луис тревожно и вопросительно взглянул на Изабель.
– Я не перестала бы любить вас, даже если бы вы поклонялись морской звезде, – сказала та, целуя его в щеку. – Но должна признать, что я ничего не понимаю.
После долгой мучительной паузы Луис все объяснил:
– Евреи жили в Испании с незапамятных времен, но в печально известном 1492 году на изгнание были осуждены двести пятьдесят тысяч человек. Полагаю, таков был итог восьмивекового крестового похода, имевшего целью очищение Испании от неверных.
Раньше считалось, что переезд в Новый Свет решает все проблемы. Традиции похожи, язык тот же, и поскольку правительству Новой Испании требовались торговцы и банкиры для создания процветающего общества, оно приветствовало иммигрантов. Конечно, открыто никаких требований не выдвигалось, но предполагалось, что нужно публично исповедовать христианство для того, чтобы стать полноправными членами сообщества. Иммигранты так и поступали, не переставая при этом у себя дома исповедовать иудаизм.
Луис повернулся к Миранде, которая вздрагивала от волнения, и ласково взял ее руку в свою.
– Это женщины сохранили нашу веру. Мужчины работали вместе с христианами и должны были жить как христиане – по крайней мере создавать такую видимость. Они ели не кошерную пищу, соблюдали христианские обычаи и вслух одобряли то, что в глубине души порицали. Они шли на все, чтобы уберечь семьи от опасности разоблачения.
Но дома их жены и матери чтили священные заветы, находили возможность тайно отмечать религиозные праздники и даже готовить ритуальные блюда. Именно женщины были хранительницами кровных связей.
– А как выяснилось, что ваши предки были иудеями?
– О, существовала масса фактов. Во-первых, в доме моего деда не было икон и распятий, что, как известно, совершенно невозможно для католической семьи. Моя бабка каждую пятницу запиралась в ванной комнате и зажигала свечи. Я часто наблюдал, как дед покрывал голову и молился. Кроме того, всем мужчинам в нашей семье было сделано обрезание. – Луис бросил взгляд на Скай. – И потом… существовало кладбище. Правда, мне долгое время не приходило в голову совместить эти разрозненные фрагменты в одну картину.
Луис замолчал, погрузившись в воспоминания, а потом продолжил:
– Когда мне исполнилось шестнадцать лет, отец сообщил, что мы евреи. Тогда же он рассказал мне историю об изгнании и обращении в новую веру. Показал мне документы, свидетельствующие о том, что наши предки стояли у истоков основания Санта-Фе. – Он улыбнулся, взглянув на изумленные лица собравшихся. – Отец также объяснил: чтобы избавиться от религиозных преследований, многие семьи отдавали сына или дочь в лоно христианской церкви. Если один из членов семьи становился монахом или священником, лучшего доказательства верности католической религии и не сыскать. Кстати, один мой дядя носит сан архиепископа.
Лицо Джонаса вытянулось от удивления: он этого не знал.
– Я понимаю, почему было необходимо таиться, когда эта земля находилась под властью испанцев, – сказал Сэм. – Но после того как она перешла под юрисдикцию Соединенных Штатов, какой был в этом смысл?
– Сразу и не объяснить. После нескольких столетий непоколебимой веры в то, что разоблачение ведет к страданиям и смерти, тайна стала неотъемлемой частью религии. Кстати, такое положение вещей подкреплялось историческим ходом событий: мы постоянно чувствовали проявления воинствующего антисемитизма. Достаточно вспомнить пожар в Ла-Каса и погром в «Очаровании».
Луис опустил голову, сплел пальцы и вновь погрузился в тягостные раздумья.
– И все же почему никто из вас не осмелился на откровенный разговор с родителями? – спросила Изабель. Она не могла понять, почему Дюраны, семейные узы для которых были очень важны, оказались оторванными от своих родственников.
Взглянув на Изабель, Миранда ответила:
– Это я во всем виновата. – Луис попытался возразить, но она жестом попросила его помолчать. – Когда стало понятно, что Габриель не выживет, наши с Луисом родители чуть с ума не сошли от горя при мысли, что скоро потеряют внука. Они настаивали на том, чтобы мы отвезли Габриеля в Сантарио-де-Чимайо.
– Земля, на которой построена часовня, – подхватил Сэм, – считается святой и обладающей чудодейственной силой. Многие смертельно больные совершают паломничества, чтобы натереться тамошними грязями.
– И вы отвезли туда Габриеля? – спросила Изабель Миранду.
– Я всю жизнь исповедовала католицизм, – ответила она тихо, и ее глаза наполнились слезами. – Я подумала, может быть… – Миранда сокрушенно покачала головой. – Собрались абсолютно все: моя семья, семья Луиса, их дальние родственники, соседи, патеры. Они смотрели, как я понесла Габриеля к алтарю, а потом зажгли свечи и стали молиться. Я же скрылась с ним в ризнице, зачерпнула полную пригоршню священной грязи и стала втирать ее в истощенное тельце сына. Затем мы с ним вместе помолились и стали ждать, когда Господь пошлет ему чудесное исцеление.