Корделия - Грэхем (Грэм) Уинстон (читаем полную версию книг бесплатно .txt) 📗
Недоставало только дяди Прайди. Его давно обещанный визит в Лондон состоялся в октябре, а через три недели после возвращения он, как о чем-то само собой разумеющемся, объявил, что снял там на несколько месяцев квартиру и вот-вот уедет.
Сама мысль о том, что какой-нибудь член семьи выйдет из сферы его влияния, вызвала у мистера Фергюсона резкое неприятие. Он убеждал, что это напрасная трата денег, неуважение к семье, что Прайди становится игрушкой в руках честолюбивых южан; предрекал брату горькое разочарование, крах иллюзий, возможно, даже ущерб здоровью; однако, к его большой досаде, Прайди потрещал пальцами и пошел укладывать вещи.
Он отбыл рано утром в пятницу в двух экипажах: один был битком набит чемоданами, книгами и записями, а в другом разместились он сам, виолончель и восемь клеток с крысами, мышами, землеройками и препарированными органами. В дорогу он надел купленный тридцать восемь лет назад длиннополый сюртук, белый жилет и желтые клетчатые брюки. Он также приобрел в Лондоне желтый котелок, но тот оказался маловат и еле держался на его густой седой шевелюре.
— До свидания, дядя Прайди, — Корделия ласково поцеловала его в плохо выбритую щеку. — Надеюсь, вы нас как-нибудь навестите? Мы будем скучать, особенно Ян.
Дядю Прайди терзали сомнения.
— Эти клетки… Я изготовил их вручную, буквально собрал из кусочков. Где-то недостает гвоздей, где-то перегрызены прутья. Не хотелось бы помещать их на крышу. Как вы думаете, они выдержат?
Пока он говорил, несколько глаз-бусинок пялились на них из клеток.
— Дать вам веревку?
— Попытка не пытка, — дядя Прайди рассеянно сдвинул котелок под опасным углом. — Не думайте, что я собираюсь вечно жить в Лондоне. Не понимаю тамошний народ. Слишком учтивы. Вы сами обязательно приезжайте навестить меня — вместе с Яном. Надеюсь, моих землероек не укачает в поезде?
— Вы сами справитесь на вокзале или вас проводить?
— Моя квартирная хозяйка — весьма любезная женщина. Кое-что смыслит в приготовлении пищи. Это большая редкость. Жаль только, у нее голос типичного кокни — прямо как напильник. Трещит без умолку. Ну, до свидания, дорогая. Я напишу вам сразу же, как только приеду.
Однако "сразу" обернулось добрыми тремя неделями — только по истечении этого срока дяде Прайди удалось засесть за письмо. И теперь, помогая детям организовать игру "Скромная вдова", Корделия вновь и вновь возвращалась мыслями к этому письму; чему способствовали и бесконечные рассказы Эсси об их лондонском житье — какие театры они с Хью посетили (Хью — в своем профессиональном качестве) и как высоко его ценят в редакции.
Прайди не удосужился указать адрес, либо начать с "Дорогая Корделия", или соблюсти еще какие-либо условности.
"Вы, должно быть, —начал он, — уже и не надеялись получить от меня письмо, потому что давно прошли все сроки. Я был страшно перегружен и только сейчас улучил минутку для литературных экзерсисов. Путешествие оказалось довольно-таки утомительным. К счастью, я был один в купе — правда, пара человек заглянули в Кру, но тотчас вышли. Однако не обошлось без происшествий.
Мистер Гладстон, от которого я уж никак не ожидал, что он причинит мне беспокойство, повел себя весьма неуважительно и попросту улизнул, пока я спал. Эта выходка дорого ему обошлась. Какой-то глупый, невоспитанный старик через купе от нашего — он представился генералом, только что вернувшимся из Индии, причем несомненно с больной печенью от тропического климата (если все наши военные за морем таковы, не удивительно, что туземцы затевают бунты, я всегда сочувствовал угнетенным), — так вот, он пытался заколоть бедняжку сикхским охотничьим ножом. К счастью, поезд как раз остановился, а то супруга вышеозначенного генерала, грубая женщина, которую можно было бы вы знаете за кого принять, если бы я встретил ее на Элберт-сквер после десяти часов вечера, — уже опускала стекло, чтобы нажать на стоп-кран. Мне удалось отыскать мистера Гладстона — он спрятался на багажной полке. Мы объяснились, и, должен сказать, они не проявили особого уважения, а стало быть, и я тоже.
На вокзале в Лондоне я нанял кэб, чтобы доехать до моих апартаментов — это почти в центре, в районе, называемом Сохо. Кэбмен попался воспитанный и не возражал против того, чтобы я разместил моих маленьких друзей внутри кареты, а то они могли замерзнуть, и потом при расчете я выразил ему свою благодарность. Он же сказал, что ему все равно — как раз передо мной он вез в больницу женщину в лихорадке. Странно, что в столице не нашлось специального транспорта для перевозки больных. Когда приедете, садитесь только в пролетку. Я целую неделю места себе не находил, опасаясь, что мои крысы и мыши заразились какой-нибудь болезнью. Тем не менее все они пребывают в добром здравии, если не считать того, что у мистера Гладстона снова случился катар. Чтобы не забыть — позавчера я встретил мистера Кроссли, того, который подшутил над нами — помните спиритический сеанс? — и сбил с панталыку мистера Слейни-Смита. Я как раз куда-то спешил, не помню, куда, и мне некогда было особенно разговаривать; он просил передать вам привет. Самонадеянный молодой человек, но с ним приятно побеседовать. Он приглашал меня в какой-то мюзик-холл, где он управляющий. Но мне было некогда, так что мы расстались. Моя хозяйка говорит, мир тесен, но я так не думаю. По-моему, мир велик, хотя и несколько перенаселен, поэтому в результате всяких перемещений время от времени и происходят подобные встречи.
Не сомневаюсь, что в ближайшие полгода я буду очень занят. Только что я три вечера подряд спорил с друзьями профессора Саймона о теории пангенезиса Дарвина. Я неоднократно повторял, что являюсь полным профаном в этой конкретной области и критикую вышеупомянутую гипотезу лишь с позиций здравого смысла, но они постоянно возвращались к ней, точно собаки — к тому месту, где их вырвало."
И дальше в таком же духе. Если уж Прайди садился за письмо, то старался оправдать стоимость марки. "Странно, — подумала Корделия, — ведь и я могла бы случайно встретить Стивена на улице — после всех душераздирающих подробностей, после разлуки… Значит, он все-таки не уехал в Америку… А теперь вот и Прайди уехал, и я еще более одинока."
— Мамуля, — Ян уцепился за нее горячей ладошкой. — Можно, мы поиграем в жмурки?
— Конечно, милый.
— А ты будешь играть с нами? Будешь водить?
— Ну, раз тебе так хочется…
Он радостно закричал своим маленьким друзьям:
— Ура! Мы будем играть в жмурки, мамочка будет водить! — от полноты чувств он толкнул какую-то девочку. — Играем в жмурки!
Немного позднее, поймав одного из маленьких игроков, Корделия развязала платок и увидела, что за игрой наблюдают Брук и Роберт Берч, принявший участие в празднике. Она предложила им включиться в игру. Роберт немедленно согласился, а Брук с улыбкой отказался.
— Я рассказывала Делии, — сказала Эсси Бруку, — как нам с Хью нравится в Лондоне. Почему бы вам не приехать погостить? Конечно, у нас не так роскошно, как в Гроув-Холле, зато удобно и прямо в центре. Мы устраиваем литературные вечера — приходят друзья Хью и спорят о Кольридже или последнем романе мистера Диккенса. Сама-то я только сижу и слушаю, но все равно получаю огромное удовольствие. У Хью дела идут прекрасно; со временем он надеется на должность редактора. Брук, ты знаешь Флит-стрит? Поздно вечером она выглядит необыкновенно романтично. Иногда Хью дежурит в редакции в ночную смену. Они начинают печатать в семь часов вечера.
"Хоть бы она перестала молоть языком", — подумала Корделия. Хотя Брук усиленно делал вид, будто это его не касается — мол, в их городе, в его собственном кружке есть свои литературные и прочие таланты, не уступающие столичным, — Корделия знала: слова Эсси для него — соль на рану.
К этому времени дети слишком разошлись, и Корделии пришлось их утихомиривать. Хлопнула парадная дверь, и Корделия поняла, что пора кончать игру. Вернулся член Городского Управления Фергюсон.
