Чертово колесо - Гиголашвили Михаил (читаемые книги читать онлайн бесплатно полные .TXT) 📗
Теперь можно устроиться на рубероиде и читать, по очереди переворачивая страницы и касаясь друг друга пальцами, взглядами, дыханием, сердцем…
«Бес валялся в лесу ни жив ни мертв. Сок папоротника не помог — рана не затянулась, даже покрылась сизой ржавчиной. Наползала сонливость и дурная тяжесть. Виной тому было не только увечье, но и жирная пища джунглей, которая реяла и роилась вокруг и сама лезла в пасть. Другим мученьем стал плотный, почти липкий от густоты воздух. Привыкший к горному эфиру, бес задыхался. Донимала жара. Он готов был содрать с себя шкуру. Духота гнала к воде. Завидев заводь, бес бросался в нее, распугивая водяных, которые недовольно тянули длинные гусьи шеи, пытаясь цапнуть его.
— Жарища-ща! Душнота-ата! — вопил он, отбиваясь от водяных гадин.
И все время почему-то лез в башку Черный Пастырь, служивший свои обедни в пещере Сакаджиа, куда со всего Кавказа собиралась нечисть послушать своего верховода. Этот Черный Пастырь происходил из благородного рода мощных демонов-ангелов, которые когда-то жили на небе, но за дела свои были сброшены в тартарары. Раньше его звали Дагон, он имел четыре крыла, человечье лицо и помогал роженицам, больным и убогим. Но потом имя свое утерял, лицо превратилось в угрюмую дряблую морду, а крылья усохли до квелых придатков.
В полнолуние он читал пастве короткие, но страшные проповеди, глядя перед собой шальными глазами, полными светлой влаги.
Иногда Черный Пастырь возникал в облике короля на осле, иногда — в виде вставшей на дыбы свиньи, иногда — голой девкой с клеймами на отвислых грудях. Его лапы прижимались к бокам вроде индюшачьих крыльев. Один рог всегда тлел и чадил. Злобно-суровый, он раз за разом лишал бесов каких-нибудь надежд:
— Ваша дорога идет вниз, вниз, вниз! Вы были людьми, зверьми, а теперь вы — бесы во веки веков, и нет вам дороги назад! — зловеще предрекал он неминуемый конец. — Ваше будущее — в дерьме и слизи!
Демоны начинали недовольно шуметь, выть, топотать вывернутыми ступнями, звенеть копытами, но Пастырь, надежно защищенный от всего земного, брызжа горячей горькой слюной, возбужденно продолжал поносить их, уверяя, что его мохнатое величество, блядомудрый царь Бегела, давно забыл и думать о них, обрек на смерть, отдал в заклад духу Задену и выкупать не собирается. А дух Заден только и ждет своего часа, чтобы искупать их в кипящей лаве и стереть в огненную пыль.
Бесы бесились от бессилия. Гогот дэвов мешался с плаксивыми возгласами ведьм. Летучие мыши и шершни крутились в дымном воздухе, дрались и падали вниз. Демоны тявкали и выли.
Черный Пастырь запугивал, сеял страхи и панику и никогда не скрывал своего презрения к пастве:
— Вот вы, вечно голодные, пустые, лживые и грязные выжиги — кому вы нужны? Завтра вы станете гнидами и вшами, потом падалью и навозом. Думали вы об этом? И думать вы не в силах — гнилой песок пересыпается в вашим бошках! Вы были мелкими, подлыми и дрянными людишками и поплатились за это. Вы были горды, завистливы, похотливы, лживы — и вот расплата за все! Земля вздохнет свободно, когда вы уйдете с нее прочь! Вам одна дорога — в гной и перегной! Ни в небе, ни под землей, ни в зените, ни в надире — нигде нет для вас места! Вы одиноки, как камни! И даже в аду, где плавятся души и тлеют сердца, где огненные скребки скоблят влагалища развратниц и каленые сверла буравят задницы суккубов — даже там вы не нужны, даже там нет для вас угла и угля! — гремел он, оборачиваясь то дымом, то зверем, переходя от одного беса к другому и глубоко заглядывая в их красные, налитые страхом глаза.
Сборище металось, пищало, шумело, брыкалось. Ужас реял в воздухе. Не было сил ни понять, ни скрыться, ни бежать. Шабаш ходил кругами, завивался кольцами. Вампиры рвали на куски раненого каджа, остервенело грызлись за падаль. Пернатые пестрые кошки затевали потасовки. Гигантская птица сарыч дралась с летучими ежами. Вурдалаки водили кровавые хороводы. Визгливо вопили водяные ведьмы, задыхаясь в дымном воздухе. Пахло паленым мясом и сырой кровью.
А Черный Пастырь торжествующе выхватывал из толпы какого-нибудь босоногого бесенка и, громыхнув:
— Вот — вы! И нет вам исхода! — швырял его оземь с такой силой, что у того лопался череп и оттуда вываливалась зеленоватая гниль.
И шабаш катался в копытах у Черного Пастыря, который сек паству бычьими жилами и кропил кровавой мочой.
Потом он принимался за ведьм. Про них он всегда вещал много и охотно:
— Что может быть лучше молоденькой чертовки? — облизывался длинным и острым, как алый кинжал, языком, выбирая в толпе какую-нибудь молодку, которая сверлила его хохочущими глазами. — Они — нега неба, сладость земли! Но они — рабыни человеческого семени! И поэтому всегда будут лгать вам, мечтая только о живом горячем человеке! Они — слуги бурлящей спермы! А вы, бесы, — рабы рабынь! Восстаньте же, рабы! Топчите своих хозяек! Бейте, полосуйте их!
И Пастырь шипастыми лентами хлестал бесовку, рвал ей копытами задницу, пихал ей в пасть свой грязный хвост, а она задыхалась и выла от счастливой боли. Начинался общий свал. У демонов вспыхивали усы и когти. Горящими лапами они хватали ведьм и ламий и жарили их до черной корки. Духи-побойщики тянули, драли и пороли чертовок, мяли их вывернутые наизнанку матки и кусали налитые кровью вымена. Бесы-висельники насаживали ламий на свои громадные крюки. Дэвы-палачи лили крутой кипяток в их ледяные вульвы и открытые пасти.
Все это длилось до тех пор, пока Черный Пастырь, наконец, не пускал струю дурного семени и не отшвыривал измочаленную молодку, которая пыталась лизать ему напоследок копыта, а шабаш валился вповалку и затихал. Тогда Черный Пастырь зажигал чадным рогом дымные свечи — начало пира. Закалывали черных козлов. Варили и жарили. Старые ведьмы раздавали пищу и питье: горячую кровь, вареных в гное жаб, куски человеческих сердец и почек, потроха, украденные из трупов. Все — без соли, недоварено и пережарено. Нет ни вина, ни хлеба, зато много падали, кишок и битого, пару раз жеванного мяса…
Раньше бес верил Черному Пастырю, исполнял любые приказания. Но потом его начали одолевать сомнения — стало казаться, что не все обстоит так, как вещает вожак. В плену бес однажды повел с шаманом разговор о будущих жизнях, но тот запретил говорить об этом, сказав лишь, что Черный Пастырь — всесветный лгун, и никогда не бывает ничего слишком поздно, а бывает слишком рано.
После этого бес начал иногда втихомолку мечтать — натужно, робко, неумело — о том, что, может быть, он когда-то уже был человеком и как хорошо опять стать им. Мечты приплывали смутные, куцые, тревожные. Бес мало знал людей, хоть и жил с ними бок о бок. В душном шкафу, свернувшись клубком, он представлял себе, что вокруг — залитый солнцем двор, и собака у плетня, и кошка на колодце, а под навесом женщина стирает белье. И почему-то каждый раз ему виделся один и тот же двор. И одна и та же собака лает у ворот. И все та же женщина стирает одно и то же белье. И та же родинка у нее на виске.
Кто она?.. Что она?.. Может быть, он когда-то выпил ее последнее дыхание?.. Или, овладев ею где-нибудь, довел до безумия?.. Или дурачил, заставляя показывать любовничьи письма мужу или выбалтывать во сне срамные секреты?.. А может быть, это какая-нибудь ведьма морочит ему башку, являясь во сне просто так, от нечего делать?.. Ведьмы-бездельницы всегда громче всех вопят, что работа — дело людей, а дело ведьм — утехи и потехи. Они шатаются в поисках добычи, ловят самцов-зверей и зевак-мужчин, которых доводят потом до судорог и смерти. И бесам сильно не поздоровится, если они попадут в их чары-сети.
И зачем было вообще бежать так далеко, в Индию?.. Вполне можно спрятаться где-нибудь на Кавказе — там все известно и знакомо, а в этих проклятых джунглях столько опасности!..
Ко всему прочему, бес боялся, что тут может обитать некое существо, могучий Иасар, посланец неба, гроза земной скверны, ангел высших сфер. Встреча с ним означает верную смерть для бесов и каджей, причем ангел предваряет казнь подробным перечислением грехов, а это занимает очень долгое время. Ангел не пропускает ни одного греха, он знает все. Он беспощаден и неумолим. Черный Пастырь учил, что ангел может объявиться в обличье слепого старика с ведром или обернуться громадным жуком-богомолом.
