Рота Его Величества - Дроздов Анатолий Федорович (книга жизни .txt) 📗
— Вы забываете о родителях! — возразил Горчаков. — Не может быть, чтоб приходской священник не знал о смерти их дочери!
— Как ему знать, если через год после рождения дочери Миловидовы переехали в город, где настоящая Елизавета умерла?
Князь задумался. Лицо его при этом оставалось бесстрастным.
«Хорошо держится! — подумал Зубов. — Я бы на его месте уже кричал!»
— Если Лиза не тот человек, за которого себя выдает, остается узнать, кто она на самом деле, — сказал Горчаков.
— Совершенно справедливо! — согласился Зубов. — Взгляните! — Он выложил на стол большую фотографию.
— Что это? — удивился князь.
— Выпуск математического факультета Московского государственного университета. Каждый такой снимок обходится моему ведомству в сто рублей золотом, но он того стоит. Чтоб вы не мучились: второй ряд, слева!
— Не рассмотреть! — сказал Горчаков.
— Изображение мелковато. Мы его увеличили. Пожалуйста!
Князь взял фото, внимательно рассмотрел и без слов бросил на стол.
— Людмила Дымковская! — сказал Зубов. — Отличница, спортсменка, любимица преподавателей, комсомолка. Вас не смущало, князь, что для простой портнихи ваша супруга великолепно образованна?
— Моя жена — умная женщина!
— Полностью с вами согласен!
— Хорошо! — сказал Горчаков. — Пусть Лиза на самом деле и не Лиза, а некая Людмила Дымковская. Пусть она тайно пробралась из Союза в Новую Россию и здесь обманным путем получила паспорт. Не самый благородный поступок, конечно же, но вполне понятный. Тысячи жителей Союза желают сбежать в Новую Россию и жить в ней. Лизе это удалось, только и всего.
— Вы так наивны, князь? Считаете, что юная барышня способна без посторонней помощи преодолеть границу, обзавестись фальшивым паспортом, отыскать в совершенно незнакомой стране подходящую по возрасту умершую особу и воспользоваться ее данными, чтоб получить настоящие документы? Вы в самом деле думаете, что это возможно?
— Ну… — сказал Горчаков.
— Я вас разочарую. Такое под силу лишь мощной государственной организации, и такая организация есть. Называется «Народный комиссариат государственной безопасности Союза Свободных Племен».
— Вы забываетесь! — Горчаков вскочил.
— Сидеть! — рявкнул Зубов. — Я пригласил вас не затем, чтоб наблюдать демонстрации оскорбленного достоинства. Ваша супруга попала в поле зрения моего ведомства после тайной операции, в результате которой был обманут и вывезен на территорию Союза один человек. Именно она раздобыла документ, сыгравший печальную роль в этой истории. К сожалению, у нас не было оснований привлечь ее к ответственности: подделка свидетельства о беременности не является уголовным преступлением. К тому же она могла сказать, что потеряла бумагу или ее у нее украли. Но на заметку вашу супругу взяли. После того как противнику стало известно содержание секретного документа Генерального штаба…
— Лиза не имеет доступа к секретам! — вскричал Горчаков.
— Зато вы имеете! Не так ли?
— Вы полагаете?.. — Князь побледнел.
— Если б полагал, наш разговор происходил бы в другом месте. Я абсолютно уверен в вашей честности, князь, поэтому беседую с вами в кабинете, а не в тюрьме. Факты неумолимы. Вы получили в Генеральном штабе запечатанный сургучом пакет для доставки его капитану Отдельной роты Князеву. К сожалению, офицер, ответственный за выдачу секретных документов, поленился рано вставать и вместо того, чтоб вручить пакет на рассвете, выдал вам его вечером. С пакетом вы отправились домой, переночевали, а на рассвете вылетели на Восточный фронт. Князев получил пакет и в соответствии с предписанным в документе маршрутом отправился в рейд. На дороге его ждала засада…
— Яков Сильвестрович!.. — На Горчакова было больно смотреть.
— Именно так, Николай Сергеевич! Одиннадцать убитых, семеро раненых. Если б не опыт и самообладание Князева, погибших было бы гораздо больше, в том числе и сам капитан. Специально для вас поясню: о содержании документа знали трое: начальник Генштаба, офицер, проложивший маршрут, и сам Князев. Двое из этого списка исключаются сразу, офицер, готовивший документ, проверен досконально. У него безупречная репутация. К тому же ари не помогают Союзу.
— Всякое случается! — возразил Горчаков. Голос его был слабым и неуверенным.
— Один шанс из тысячи! — согласился Зубов. — Поэтому я пригласил вас. Ответьте на один вопрос. Кто вы больше: любящий муж или сын Отечества? Согласны вы для установления истины по этому делу оказать нам необходимое содействие?
Горчаков встал и щелкнул каблуками.
— Рад, что не ошибся в вас! — сказал Зубов. — А теперь слушайте!..
«Секретно. Его высокоблагородию капитану Князеву в собственные руки».
У человека, оставившего эту надпись, был типичный писарский почерк: четкий, с изящными завитушками.
«В прошлый раз был другой! — отметила Лиза. — Поменяли делопроизводителя?»
Факт был несущественный, и Лиза поднесла конверт к носику чайника. Ее томило нехорошее предчувствие. Николай пришел сегодня какой-то взвинченный. Чмокнул ее в щечку, сказал, что утром летит к Князеву, и, отказавшись от ужина, отправился спать. Она попыталась его приласкать, но он отослал ее, сказав, что устал. Спустя полчаса Лиза заглянула в спальню. Он лежал, уткнувшись лицом в подушку, и ровно дышал. Лиза перекрестила мужа и пошла в прихожую, где он оставил планшетку с пакетом…
Печать размякла, Лиза осторожно освободила край клапана конверта, открыла его и достала сложенный вдвое лист бумаги. Развернула и онемела: лист был чист! Она лихорадочно перевернула его — ничего! Обе стороны бумаги не имели текста.
— Разочарована?
Лиза обернулась. Николай в наброшенном на плечи мундире стоял в дверном проеме. Сердце Лизы заколотилось часто-часто.
— Я… — забормотала она. — Я очень любопытна и просто хотела узнать, что за бумаги ты возишь…
— Поэтому вскрываешь пакеты, не оставляя следов? Не надо врать, Лиза! Или ты не Лиза? Людмила Дымковская, ведь так?
Лиза рухнула на стул. Николай подошел и сел напротив. Достал из кармана мундира коробку папирос, чиркнул спичкой.
— Можно мне? — попросила Лиза.
Он молча придвинул папиросы и коробок. Лиза бросила на стол конверт, взяла папиросу и, ломая спички, прикурила.
— Где научилась курить? — спросил он, когда она затянулась.
— В детдоме! — ответила Лиза. — Есть хотелось, а табак помогает забыть голод.
— А родители?
— Отца убили на войне, мать умерла. Нас подобрали и отвезли… Брат позже умер, я выжила.
— Когда тебя завербовали?
— В университете, на третьем курсе. Я была отличницей, к тому же похожа на вейку. В Союзе таких мало.
— Потомки женщин, уведенных в рабство, — кивнул Николай. — Ты согласилась сразу?
— Николай! — Лиза прижала руки к груди. — Ты не понимаешь! Вы все здесь не понимаете! У меня было одно платье и одни ботинки! Одна пара белья, которую я, постирав, сушила прямо на теле. Самый последний ваш бедняк — богач в сравнении с жителем Союза. У наших женщин по два платья; в одном они ходят на работу, второе — выходное. Две пары обуви: для лета и зимы. У кого платьев несколько — богачи!
— И что же? — спросил он. — Тебя одели, накормили?
Лиза кивнула.
— Главное не в этом, — сказала, помедлив. — Объяснили, что могу оказать пользу Родине, отомстить за отца, убитого на войне. Они умеют уговаривать. Я все равно согласилась бы! Я не хотела голодать…
— Тебя учили вскрывать конверты?
Лиза кивнула.
— Чему еще?
— Шить, шифровать донесения, работать на рации…
— И соблазнять мужчин?
— Николай! — крикнула Лиза. — Ты же знаешь! Ты сам видел! Ты мой первый и единственный мужчина!
— После того, что открылось, я ничему не верю! — Он бросил окурок в пепельницу.
— Я клянусь! — Лиза ломала пальцы. — В чем угодно обвиняй, только не в этом! У меня не было задания соблазнять офицеров! Наоборот: меня ругали за то, что я с тобой… — Она заплакала.
