Возвращение неправильного попаданца - Переяславцев Алексей (читать книги онлайн полностью .TXT) 📗

Я мысленно прикинул расчет емкости по магии жизни.

– …грубо – в три раза больше в поперечнике. Долговечность у таких намного меньше, однако по магоемкости будут равны. А уж дефицит кристаллов кварца представить можно только в состоянии тяжелого похмелья. К слову: для мага жизни похмелье вообще не существует.

Вывод: объяснение самого Курата недостаточно убедительно или, что эквивалентно, в нем имеется второе дно. Какое?

Вариант: Курату вовсе не нужен изумруд, он ищет способ приобрести зеленый кварц. Для начала неплохо бы знать: а известно ли вообще кому-либо (помимо Моаны с Саратом) о существовании такого кварца? Сомнительно: ни она, ни он не дураки; должны понимать, что эта информация – бомба. У Тофара на руках лишь синий кварц. Догадываться он может. А вот фактов нет. Отложим вариант как маловероятный.

Другой вариант: Курат догадался об искусственном происхождении огранки. И что? А то, что этот умный политик сделает вывод о вероятном военном противостоянии. Тогда он может лишиться хороших кристаллов. То есть забота о своем, кровном. Возможно? Безусловно, но лишь при условии, что такая догадка была сделана. Что само по себе не факт.

Подвариант: Курату стало известно о готовящейся военной экспедиции против нас. Ничего не зная ни о зеленом кварце, ни об искусственной огранке, он предвидит дефицит хороших кристаллов – как в предыдущем варианте. Возможно? Очень даже. Слабое место? Если он знает о предстоящей войне, то и Моана почти наверняка знала бы.

Вариант с Куратом, действующим заодно с «ястребами» из Академии против нас, я даже не стал рассматривать. Сообщество магов жизни всегда дистанцировалось от таких приключений.

Похоже, чтоб выбрать вариант, фактов не хватает. Зайдем с другого боку. Попробую задать главный, не отдающий свежестью вопрос: что делать?

Первое (и самое простое) приходящее в голову действие: полное бездействие. То есть не продавать. Положительная сторона очевидна: знание о зеленом кварце не уйдет на сторону. Отрицательная: упускаю случай прочнее привязать магов жизни к себе. Между прочим, на заседании Академии кандидат в академики имеет право совещательного голоса.

Второй вариант противоположный: продать. Что продать? Изумруды у нас тоже есть. Но тогда получается, что в Маэре нет месторождения таковых с полированными гранями, а в Заокеании есть. Не очень хорошо. А еще плохо то, что пока что я не продавал кристаллы первого класса, кроме шпинели. И создавать прецедент до крайности неохота.

Зеленый кварц? Можно… но только продавать надо в ассортименте с дезинформацией. Да, так и стоит сделать.

Осталось лишь набросать радиограмму Моане и вызвать радиста.

Дождя в тот день не только не было – он и не предвиделся. Можно было позволить роскошь подниматься в воздух на самолете без окошек. Вот почему я дал добро на очередной испытательный полет, хотя ветер был холодный, сильный и порывистый. Зато у нас была новинка: магосвязь с летчиком. Мало того: ребята протянули трубку голосовой связи на двадцать пять метров к моей особе. С порядочным искажением и с некоторыми усилиями разобрать слова было можно.

Уступая напору Гюрина, первенство в полете разыграли жребием. Впрочем, лететь все равно выпало Готхару. Одет он был по-зимнему: меховая шапка, теплая куртка, шерстяные перчатки. Последняя деталь туалета числилась роскошью, но я настоял на ней и даже отдал свои собственные.

Перед самым полетом я велел привести летчика к моей позиции.

– Курсант Готхар, ввиду плохой погоды приказываю вам не рисковать. Если в процессе выполнения полетного задания вы сочтете его чрезмерно рискованным, разрешаю приземляться немедленно.

Сказанного, как мне показалось, было недостаточно, поэтому пришлось усилить:

– Курсант, в настоящий момент вы исполняете обязанности капитана воздушного судна. То есть отвечаете за его безопасность. Задача ясна?

Невозмутимость бывшего Повелителя треснула. Он понял: сбылась мечта. Хотя ответ соответствовал уставу, мысли молодого человека унеслись далеко.

Я скосил глаза на группу зрителей. Арзана была на месте. До меня донесся голос Шахура:

– Пошел!

Наше летательное нечто начало подниматься без особой резвости. Автомат выравнивания пока что работал штатно. Пять ярдов… уже десять… везет человеку: ветер как раз стих…

Сглазил.

Все произошло одновременно: нос, мотнувшийся, как у норовистой лошади, и дружный испуганный вскрик зрителей.

Позже я так и не смог вспомнить, когда успел вскочить на ноги. Мне показалось, что никто другой не увидел опасности резонанса, при котором все попытки выровнять машину только ее раскачивают.

– Отключай автомат, отпусти управление!!! Самолет успокоится!

Готхар принял другое решение. Видимо, морской опыт оказал ему добрую услугу. Наш пилот дослал сектора газа. Аппарат пошел вперед, разгоняясь; одновременно он стал много устойчивее за счет работы горизонтального оперения. Моряк знал, что на скорости корабль начинает слушаться руля. Похоже, автомат был уже отключен.

– Готхар, поворачивай без крена! Без крена, говорю!

С моего места было слышно, что Шахур выкрикивает в кристалл связи что-то похожее. Он не хуже меня понимал опасность проваливания в результате отклонения вектора тяги от вертикали.

Уже несколько подростков-зрителей пронзительно кричали:

– Давай на поворот! Унесет же!! Разворачивайся!!!

Мне показалось, что горизонтальная тяга осталась той же, но Готхар уже начал резать поворот: очень медленно, с громадным радиусом. Даже с того места, где находились зрители, было видно, как вздрагивает машина под порывами ветра. Сыпались реплики:

– Как же он сядет на скорости?

– Погасит.

– Мотать будет.

– Мамочки, его же об землю…

– Арзана тут.

Тут я вспомнил и рявкнул через плечо:

– Кто-нибудь, за Намирой, бегом!

– Уже позвали. Я ее вижу, поспешает.

– Скорость великовата…

– Он падает! Он падает!!!

– Дура! Снижается.

– Сам дурак! Быстро очень…

Готхар чуть-чуть недооценил скорость приземления. Все отчетливо услышали треск древесины.

К месту приземления рванулись маги жизни. И все авиастроители, кроме меня.

Было бы преувеличением сказать, что летчик ушел с места аварии на своих двоих. Он хотел это сделать; он даже пытался – но наши врачи были тверже любой стали.

Через полчаса Тарек соизволил подойти. Усы у него не находились в состоянии идеального порядка. Офицерская выдержка тоже имеет пределы.

– Докладываю. Арзана на вопросы предложила мне пойти к Темному в задницу и… ну, не важно, девчонка явно не в себе… а вот Намира – та объяснила, что налицо легкая контузия и трещина в ребре. Внутреннего кровотечения вроде нет, но она еще как следует проверит. Синяки твоя Ирина уже мажет мазью.

– Как самолет?

– Тоже одна трещина, да еще один перелом в силовом наборе. Киль вроде уцелел. И листа четыре обшивки, возможно, придется менять: винты вырвало.

– Странно, киль-то внизу, весь удар должен был пойти на него… Ладно, оставим пока что. Как насчет ремонта?

– Работы дня на три, не меньше. Готхар потому и ударился боком, что деталь… как ее там… выперла внутрь. Как насчет разбора полетов?

– Когда маги жизни позволят.

– Да нет, командир, придется, похоже, принимать решения прямо сейчас. Глянь: вон тебя команда ждет.

Это было правдой: Шахур, Валад и Хорот терпеливо ждали поодаль.

– Зови.

У всех троих лица были исполнены решимости. Начал Хорот:

– Командир, это важно. Мы предлагаем заменить весь набор на металлический.

Они явно ожидали воплей и репрессий. Но мне удалось обмануть ожидания:

– Валад, какую ты предлагаешь основу для набора?

Мне показалось, что никто, кроме меня, не заметил чуть видного одобрительного кивка металлурга.

– Тонкий лист (пятнадцать сотых дюйма), изогнутый в виде вот таких… фигур.

Чего тут думать: хорошо знакомые мне уголки, швеллеры и однотавровый профиль.