Мираж - Хашогги Сохейр (читать книгу онлайн бесплатно без .TXT) 📗
Он стал американцем, так же, как она сама стал; почти стопроцентной американкой. Боже, она даже болела за команду «Ред Сокс». По-английски говорила с едва заметным акцентом, да и то с голландским, унаследованным от мисс Вандербек. Карим же говорил как типичный бостонец.
Стопроцентный американский мальчик! Но правильно ли она поступила, в тысячный раз спросила себя Дженна. Она пошла к Чендлерам с твердым намерением отстоять Карима от посягательств на его происхождение, но разве она сама не лишила его происхождения в большей степени, чем это могли сделать оскорбления сверстников? Карим ничего не знал о своей национальности и социальной принадлежности.
Что касается религии, то в Бостоне была мечеть, но Дженна никогда не водила туда Карима.
Она кое-что рассказала ему об исламе, но ровно столько же, сколько и о других религиях. Но в конце концов у Карима были права, данные ему по рождению: он был принц королевской крови, не имеющий, правда, об этом ни малейшего понятия и не знающий, кто его настоящий отец.
Дженна отдала сына в престижную школу, куда его с радостью приняли, так как администрации учебного заведения нужны были учащиеся, представители национальных меньшинств. Сама Дженна понимала, что с ее стороны это была дань воспоминаниям об аристократическом прошлом и юношеским фантазиям. Карим же был начисто лишен каких бы то ни было иллюзий на этот счет.
Когда-нибудь она расскажет мальчику всю правду, поклялась себе Дженна. А пока не стоит терзать себя сомнениями. Что сделано, то сделано. Она поступила так, как должна была поступить.
— Как ты думаешь, малыш, — заговорила она, стараясь стряхнуть с себя паршивое настроение. — Не зайти ли нам в книжный и не купить ли новую мозаику?
Карим разделял ее увлечение складыванием картинок из мелких кусочков картона, и Дженне нравилось, что у нее с сыном одинаковая интеллектуальная направленность — оба любили решать задачи.
— Может быть, мы еще купим пиццу? — радостно подхватил Карим.
— Отличная идея!
Вот так. Пропасть снова закрылась, хотя бы на время. Карим опять стал ее маленьким мальчиком. Они снова вдвоем. Карим и Дженна — против всего мира. Вместе.
Женевьева
По средам у Дженны был трудный день. После обеда она принимала по очереди трех пациентов. Случаи были не такими уж сложными, хотя Колин Дауд была крепким орешком.
Нет, дело в том, что ко всем трем женщинам Дженна относилась с большой симпатией, и ей трудно было оставаться беспристрастной и объективной.
Колин Дауд было сорок пять лет, детей у нее не было, несколько лет назад она развелась с мужем. Колин страдала агорафобией. Сам термин, составленный из греческих слов, обозначающих «страх перед рыночной площадью», когда-то относился к беспричинному страху открытого пространства. Потом его значение расширилось. Ныне психологи обозначают термином «агорафобия» целый спектр фобических реакций, обусловленных резкой сменой привычной обстановки на незнакомую. Колин, например, испытывала панический страх, стоило ей отойти от дома буквально на несколько шагов.
Со времени женщина ограничила свои перемещения в пространстве, перенеся свой офис в тот же квартал, где она жила, на Ганновер-стрит. Само появление пациентки в кабинете Дженны стало немалой победой, для этого Колин пришлось проехать на такси несколько кварталов. По иронии судьбы миссис Дауд работала в туристическом агентстве.
У Барбары Астон проблемы были совершенно иного рода. Она была алкоголичкой, страдающей зависимостью от успокоительных препаратов, в частности, от элениума, а это очень опасное сочетание. Кроме того, женщина имела болезненное пристрастие к пластическим операциям.
В свои сорок три года, стремясь остаться стройной и юной, чтобы сохранить любовь мужа, которого она до сих пор обожала, Барбара успела перенести дюжину процедур — от имплантации силиконовой груди до подтяжки кожи лица и от коррекции ягодиц до изменения формы носа.
Прежде чем заняться глубоко укоренившейся неуверенностью женщины в себе, которая и являлась причиной всех ее бед, следовало устранить лекарственную зависимость, сводящую на нет психотерапевтическое лечение.
Последней пациентке, Тони Ферранте, было тридцать пять лет. Замужем она была уже пятнадцать лет, имела двоих сыновей чуть постарше Карима. Тони была скрытой лесбиянкой, в чем она призналась себе только год назад. Проблема заключалась в том, что она не могла сказать правду мужу и тем более своим родителям.
В отличие от Колин и Барбары у Тони была совершенно здоровая психика. Она пришла к психологу, как к исповеднику, который не станет клеймить ее позором за то, что она никак не может выбрать, жить ей по правде или во лжи.
Дженна слишком хорошо сама понимала всю сложность такого выбора. Она часто чувствовала себя последней лицемеркой и даже шарлатанкой: заставляла других прямо смотреть на свои трудности, будучи не в силах последовать их примеру.
В тот день к концу сеанса Тони вышла за рамки отношений врач — больной.
— Вы знаете, Дженна, я недавно видела в магазине вашу книгу. Как получилось, что на обложке нет вашей фотографии?
— Дело в том, что поначалу это была просто научная работа, а они печатаются, как правило, без портрета автора.
Это была правда. Но во взгляде Тони было столько скепсиса, что Дженна решила продолжить.
— Кроме того, — сказала она, тоже выходя за рамки дозволенного, — мой отец был ревностным мусульманином и не одобрял фотографию. Видимо, я так и не сумела преодолеть этот предрассудок.
Тони широко улыбнулась.
— Все еще пытаетесь завоевать сердце своего старика? Это мне понятно.
На самом-то деле Дженна неоднократно отклоняла предложения издателей напечатать на обложке ее портрет — это было слишком рискованно.
Жить во лжи.
Тони ушла. Только что пробило четыре часа. Карим пробудет на тренировке еще час — парень играл в футбол и достиг в игре немалых успехов. Дженна посмотрела на гору бумаг на столе: придется нанять секретаря, слишком много скапливается писанины. Безнадежно оглядев гору формуляров, счетов и писем, Дженна решила бросить все это и поехать выпить чаю в «Виллидж гренери».
По дороге она остановилась и купила «Стар» и «Нэшнл инквайрер». Мужчина, взявший в руки «Бостон глоб», озадаченно посмотрел на Дженну. Она привыкла к подобной реакции, но продолжала покупать бульварные листки, только в них, в этих трансвеститках от журналистики, печатались сплетни, откуда можно было надеяться почерпнуть информацию о родном брате.
В кафе чья-то рука придержала для нее входную дверь. Дженна подняла глаза и увидела мужчину с «Бостон глоб». Случись такое несколько лет назад, она немедленно ударилась бы в панику, а теперь только устало кивнула в знак благодарности. Мужчина сел за свободный столик и погрузился в свою газету. Никакой он не шпион и не охотник, просто устал после работы или сбежал пораньше со службы.
Дженна заказала чай «Эрл Грей», булочку и джем, уселась поудобнее и начала изучать скандальную хронику. Как ни прискорбно, но о Малике не было ни слова. Обычно в каждом номере муссировались слухи о его романе с очередной кинозвездой или фотомоделью. Правда, все эти сплетни, как правило, заканчивались интервью с Маликом, в котором тот утверждал, что давно и счастливо женат.
Уже много лет газеты отзывались о брате Дженны не иначе, как об одном из самых богатых в мире людей. В последнее время исчезло сочетание «один из» и слово «человек» стали употреблять в единственном числе. Флот Малика превосходил по тоннажу все суда его старого учителя Онассиса; Малику принадлежали контрольные пакеты акций дюжин крупных предприятий, разбросанных по всем свету; злые языки в бульварных газетенках утверждали так же, что Малик зарабатывает миллиарды, посредничая в торговле оружием в странах Среднего Востока и по всему миру.
Время от времени упоминалось о трагической гибели сестры Малика, принцессы аль-Ремаля.
