Смерть и жизнь больших американских городов - Джекобс Джейн (читать бесплатно книги без сокращений .txt) 📗
С этой точки зрения все специальные территории в больших городах — только помеха для использования общих территорий.
Но, если взглянуть на них по-другому, специальные территории вносят огромный вклад в использование общих территорий. Этот вклад — люди. Специальные территории — источник или средство привлечения циркулирующих людей. Эти люди либо живут на них, либо работают, либо приходят с иными целями. Если у вас нет городских зданий, то зачем нужны городские улицы?
Итак, оба типа территорий необходимы для циркуляции. Но их взаимоотношениям всегда свойственна некоторая напряжённость. Всегда имеется борьба между двумя ролями специальной территории — между её ролью поставщика людей для использования общей территории, с одной стороны, и тем, что она мешает этому использованию, с другой.
Это издавна хорошо понимают владельцы коммерческих предприятий, действующих в даунтаунах, и легче всего изъясняться об этом на их языке. Если на какой-либо улице делового центра возникает существенная «мёртвая зона», то в ней уменьшается пешая циркуляция и ослабевает интенсивность использования. Иногда это падение оказывается экономически столь серьёзным, что страдает и бизнес по ту или другую сторону от «мёртвой зоны». Такая «мёртвая зона» может быть просто пустым местом, или каким-либо малопосещаемым памятником, или парковочной площадкой, или просто скоплением банков, закрывающихся в три часа дня. Чем бы она ни была фактически, её роль как географического препятствия для общих территорий возобладала над ролью поставщика пользователей для них. Напряжённость пропала, борьба завершилась победой одной из сторон.
Территория общего типа может «переварить» или проигнорировать большую часть воздействия таких специальных участков — особенно когда эти участки малы по размерам. Вариации в интенсивности обмена между специальными и общими территориями даже необходимы, ибо небольшие тихие заводи и всплески бурной активности — неизбежные результаты и проявления разнообразия в масштабе улицы или района.
Но если специальная территория является обширным препятствием, её воздействие невозможно игнорировать или компенсировать, и тогда плодотворная напряжённость между территориями двух типов может исчезнуть вовсе. Как много полезного это физическое препятствие (или помеха тому или иному выбранному способу использования) отнимает у общей территории? Как много оно даёт ей взамен в плане концентрации пользователей? Нерешаемость этого «уравнения» обычно означает область пустоты внутри общей территории. Вопрос не в том, почему высокая интенсивность использования так извращённо себя ведёт, что отказывается приближаться к чётко проведённой границе. Вопрос в том, почему мы ждём от неё такой извращённости, как согласие к ней приближаться.
Помимо склонности создавать на прилегающих территориях общего типа такие пустоты (где с условиями роста разнообразия и социальной жизнеспособности дело обстоит плохо), границы ещё и дробят город на части. Они разводят между собой участки «обычного» города, лежащие по разные стороны от них. В этом отношении границы действуют противоположно небольшим паркам, которые, если они популярны, связывают между собой части города по одну и другую сторону от них, перемешивая людей. Границы, кроме того, ведут себя противоположно городским улицам, ибо последние обычно тоже связывают территории и способы использования по ту и другую сторону, смешивая между собой пользователей. Границы ведут себя противоположно многим впечатляющим, но небольшим по размерам способам использования, которые в других отношениях имеют с ними нечто общее. Например, железнодорожный вокзал взаимодействует со своим окружением иначе, чем железнодорожные пути; одиночное административное здание — иначе, чем громадный общественный центр.
Само по себе это рассекающее город воздействие границ не всегда пагубно. Если каждая из разделённых границей зон настолько велика, что может образовать сильный городской район с достаточно большим и разнообразным резервуаром способов использования и пользователей, то раздел, как правило, вреда не приносит. Он даже может быть полезен, поскольку помогает людям ориентироваться, носить в голове карту города и формировать ощущение района как места.
Неприятности возникают, если границы разрезают район (как описано в главе 6) на слабые по отдельности фрагменты, из-за чего не может существовать как функциональная единица район размером с город средней величины. Частые границы, что бы их ни создавало — автомагистрали, территории организаций, учреждений и жилых массивов, кампусы, «промышленные парки» или другие массивные специальные способы использования земли — могут, действуя таким образом, разорвать город в клочья.
Понимание отрицательной роли, которую могут играть границы, должно помогать нам воздерживаться от создания ненужных границ, какие мы создаём сегодня, ошибочно полагая, что тем самым делаем город более упорядоченным и современным.
Отсюда, однако, не следует, что территории учреждений, организаций и все прочее, что рассекает город и имеет склонность окружать себя зонами пустоты, нужно непременно считать врагами городской жизни. Наоборот, очень многое из этого, разумеется, чрезвычайно полезно и важно для города. Крупному городу нужны университеты, большие медицинские центры, обширные парки, привлекающие людей отовсюду. Крупному городу нужны железные дороги; ему нужны берега — и в экономическом плане, и как достопримечательности; ему нужно некоторое количество скоростных автомагистралей (особенно для грузового транспорта).
Я вовсе не хочу ни выразить пренебрежение ко всему перечисленному, ни принизить его значение. Я лишь хочу сказать, что у него, помимо плюсов, есть и минусы.
Если мы сможем сгладить эти минусы, то сослужим хорошую службу в том числе и самим элементам городской среды, создающим границы. Ни для них, ни для их пользователей нет ничего хорошего в окружающей скуке или пустоте, не говоря уже о загнивании.
Самыми лёгкими для исправления случаями я бы назвала границы, которые по логике вещей могли бы породить гораздо более интенсивное использование себя и своих окрестностей.
Рассмотрим в качестве примера нью-йоркский Сентралпарк. С восточной стороны в нем находится несколько интенсивно посещаемых (главным образом днём) достопримечательностей, расположенных на границе или около неё: зоопарк, музей искусств Метрополитен, пруд для судомодельного спорта. С западной стороны границы в ней имеется любопытный разрыв, особенно примечательный потому, что он служит пользователям и в ночное время и был сделан ими самими. Это — общепризнанный вход в парк для владельцев собак, выгуливающих их поздно вечером и ночью, а следовательно, и для других любителей поздних прогулок, а следовательно, для всех, кто хочет войти в парк и чувствовать себя при этом в безопасности.
Вместе с тем в парке, особенно с запада, есть громадные пустынные приграничные участки, которые оказывают дурное, опустошающее влияние на немалую часть границы. В глубине же парка имеется множество объектов, которые могут использоваться только в светлое время суток — не из-за их характера, а из-за расположения. К тому же многим потенциальным пользователям не так-то легко до них добраться. Пример — шахматный павильон (который выглядит как унылый гараж). Другой пример — карусель. В зимние дни охранники парка ради безопасности людей уводят их от этих мест уже в полпятого вечера. Более того, эти аттракционы, помимо их собственной тяжёлой, безобразной архитектуры, ещё и чрезвычайно уныло смотрятся в самой глубине парка. Надо было очень постараться, чтобы придать карусели потерянный и мрачный вид, но устроителям Сентрал-парка это удалось.
Подобные объекты нужно помещать у самых границ больших парков и при этом стараться, чтобы они служили связующими звеньями между парком и идущей вдоль него улицей. Они могут принадлежать как уличному миру, так — с другой своей стороны — и парковому миру и быть восхитительными в этой двойной жизни. Их нужно проектировать не как элементы жёсткого обода, ограничивающего парк (это было бы ужасно!), а как участки интенсивной, притягательной приграничной активности. Следует поощрять их вечернее и ночное использование. Они не должны быть огромными. Три или четыре шахматно-шашечных павильона, каждый со своим собственным архитектурным характером и окружением, расположенные по периметру очень большого парка, значат в обсуждаемом отношении куда больше, чем один павильон вчетверо крупнее.
