Чистые пруды. От Столешников до Чистых прудов - Романюк Сергей Константинович (книги полностью бесплатно TXT) 📗
Малиновский очень ревностно относился к архиву, он считал его своим и, как писали о нем, «Малиновский думал, что драгоценности архива потеряют цену, если сделаются слишком известными, и потому неохотно допускал пользоваться ими».
Семья Малиновских была близка с семьей Пушкиных: сам Алексей Федорович составил пушкинскую родословную, его жена была на свадьбе поэта посаженой матерью со стороны невесты, брат его Павел Федорович дружил с Сергеем Львовичем Пушкиным и был поручителем его на бракосочетании с Надеждой Осиповной Ганнибал, другой брат — Василий Федорович — был первым директором Царскосельского лицея, а его сын Иван дружил с Александром еще с лицея. Сам Пушкин хорошо знал эти старинные палаты — в 1836 г. он приезжал сюда для работы над архивными документами в связи с «Историей Петра».
Архив в начале XIX в. был весьма престижным местом для дворянской молодежи, которая по тем или иным причинам не желала надевать военный мундир. Там служили братья Веневитиновы и Тургеневы, В. Ф. Одоевский, А. И. Кошелев, Д. Н. Блудов, А. К. Толстой, С. А. Соболевский, Константин и Александр Булгаковы, Ф. Ф. Вигель и многие известные впоследствии деятели русской культуры.
Как вспоминал А. И. Кошелев, работа в архиве «главнейше заключалась в разборе, чтении и описи древних столбцов. Понятно, как такое занятие было для нас мало завлекательно. Впрочем, Начальство было очень мило: оно и не требовало от нас большой работы… Архив прослыл сборищем блестящей Московской молодежи, и звание архивного юноши (это прозвище впервые было введено в московскую речь Сергеем Соболевским, остроумцем и другом Пушкина. — Авт.) сделалось весьма почетным, так что впоследствии мы даже попали в стихи начинавшего в большую славу А. С. Пушкина». Это о них писал А. С. Пушкин в седьмой главе «Евгения Онегина»:
Архив помещался тут до 1874 г., когда его перевели на Моховую. В конце 1875 г. палаты были переданы Московскому отделению Русского музыкального общества для классов молодой еще тогда консерватории, не имевшей собственного здания, а в 1882 г. огромный участок переходит к нотоиздателю П. И. Юргенсону за 130 тысяч рублей серебром.
Как произошло то, что Петр Иванович Юргенсон, сын шкипера ре вельского (Ревелем назывался Таллин) рыбачьего судна, превратился в крупнейшего российского нотоиздателя? Случайно он попал в Петербург, поступил продавцом в нотный магазин, потом переехал в Москву заведующим нотным отделом музыкальной фирмы, и в 1861 г. 25-летний Петр Юргенсон открыл собственный нотный магазин на углу Столешникова переулка и Большой Дмитровки (в доме № 20, а с 1864 г. на другом углу, в доме № 18). С этого времени началась история знаменитой фирмы, основой успеха которой были деловая хватка, честность, заинтересованность в своем деле, знания и широкие знакомства или даже дружба со многими музыкальными деятелями. Юргенсон придавал большое значение раз витию дела: он скупил более 20 мелких музыкально-издательских фирм, выписывал из-за границы лучшие машины (процесс нотопечатания является очень сложным и до сих пор не полностью решенным), его издания выходили большими тиражами и продавались по общедоступным ценам.
Фирма Юргенсона издавала полные собрания сочинений Мендельсона, Шопена, Шумана, все сонаты Бетховена, сочинения Баха, Гайдна, Генделя, Листа, Моцарта, Шуберта. Она выпустила в свет сочинения почти всех русских композиторов, в 1868 г. напечатала первое произведение Чайковского, а впоследствии печатала все, за небольшим исключением, работы гениального композитора. Отношения Юргенсона и Чайковского были по-настоящему дружескими, и композитор писал, что «…я живу исключительно тем, что зарабатываю сочинениями или, лучше сказать, живу на средства Юргенсона, который щедро и широко открывает мне свой кошелек… Из принципа, из благодарности и дружбы, — я остаюсь и останусь верным Юргенсону». П. И. Чайковский, хорошо знавший эти места, часто бывал у Юргенсона и даже хотел поселиться здесь. «Я ужасно люблю твой отставной архив с его феноменально толстыми стенами, с его живописным положением и характерностью», — писал он.
В 1895 г. Юргенсон расширяет свое дело, строит новое фабричное здание по проекту друга молодости Чайковского архитектора И. А. Клименко.
После смерти Петра Ивановича в 1903 г. фирмой руководил его сын (крестник Чайковского) Борис Петрович — особняк его был в Колпачном переулке, а после революции он работал в Наркомпросе.
В доме № 13 в Хохловском переулке, правая часть которого впервые обозначена на плане 1818 г. и который впоследствии надстраивался и к нему слева делались пристройки, в 1918 г. поселился «комитет бумажной промышленности», последние годы жизни провел писатель С. Г. Скиталец-Петров, автор рассказов из народной жизни, обладавший, по словам критиков, «очень симпатичным, но, в общем, скромным дарованием». Он считал себя учеником Горького, пик его известности пришелся на 1900-е гг., был активным участником литературного кружка «Среда». В СССР он писал немного и, что самое удивительное, писатель, побывавший в эмиграции, благополучно пережил сталинский террор. Умер он 25 июня 1941 г., и смерть его прошла тогда незамеченной.
Спустившись вниз с холма, можно выйти к Покровке Колпачным переулком, который был назван по жившим здесь ремесленникам, делавшим головные уборы. Дом № 1, на закругленном углу которого еще недавно был изящный эркер, построен полковником А. Н. Озеровым в 1802 г. На первом его этаже в 1830-х гг. находилась «Покровская» аптека Миндера. Во второй половине XIX в. дом, как и большой участок, выходивший своей задней границей на Покровский бульвар, принадлежал Молчановым, в продолжение многих лет бывших старостами церкви Троицы в Грязех. Один из них — Евграф Владимирович Молчанов — был и храмоздателем нового здания церкви, выстроенного по проекту архитектора М. Д. Быковского в 1861 г. Есть сведения, что дом Молчановых был украшен скульптурами И. П. Витали. В конце XIX в. весь участок перешел к владельцам известного тогда заведения церковной утвари Оловянишниковым. Дом № 3 — отреставрированные палаты XVII–XVIII вв., которые, как выяснилось после исследований искусствоведа Г. И. Науменко, принадлежали религиозному мыслителю Дмитрию Тверитинову, жадно стремившемуся к знаниям, пытливо желавшему все подвергнуть сомнению и найти свое решение в выработке собственного мировоззрения. Жил он в те времена, когда Россия гением Петра пробуждалась от векового сна, да и неудивительно, ведь тогда Петр I провозгласил, что «мы… совести человеческой приневоливать не желаем и охотно предоставляем каждому христианину на его ответственность пещись о спасении души своей».
Вид Колпачного переулка в сторону Покровки
Тверитинов перебрался в Москву из Твери (отсюда и его фамилия), был в стрельцах, потом причислился в «черную», то есть податную, слободу, познакомился с обитателями Немецкой слободы и работал в аптеке Иоганна Грегори. Постепенно он приобретал известность и капитал как лекарь, что позволило ему купить старинные палаты в Колпачном переулке. Но если Петр проявлял веротерпимость, то православные фанатики не дремали, занялись преследованием свободомыслящих, настояли на арестах и пытках и в лучших традициях борьбы православной церкви со свободомыслием сожгли одного из последователей Тверитинова на Красной площади. Тверитинова же спас сам Петр, и он уцелел. Тверитинов жил в этих палатах до кончины в 1741 г.
Весьма вероятно, что палаты первоначально был возведены Иваном Федоровичем Онучиным, подьячим Житного приказа, во второй половине XVII в., а после Тверитиновых они в 1753 г. стали принадлежать армянскому купцу Григорию Артемьевичу Темебову (Тембозяну), который в 1763 г. в объявлении в «Московских ведомостях» об их продаже писал, что палаты у него «о дву этажах», а двор «вымощен диким камнем», в «регулярном» саду же были «яблони и разные цветы, в саду беседка». Но он не продал их, а, напротив, значительно перестроил по проекту архитектора В. Я. Яковлева в 1764–1765 гг.
