Масонство, культура и русская история. Историко-критические очерки - Острецов Виктор Митрофанович

«Человек по собственной своей природе есть волен и подвержен единому лишь естественному закону; но страсти, — пишет Щербатов, — совлекая его с истинного пути, чинят необходимую нужду, чтобы он имел власть над собою, которая бы бдела о исполнении его самого закона (т.е.  закона его естества, который нарушается действием стихии страстей. — В. О.), для отвращения им же приключаемого вреда от нехранения онаго».

То же самое писал и Сен-Мартен в 1775 году в своем сочинении: о «развратности воли», мешающей человеку исполнить закон его естества.

Щербатов был за «равенство и братство», но, поскольку существует слабость человеческой натуры, борьбу с ней, борьбу с «развращенностью нравов» — все это должна взять на себя верховная власть, правительство. Но какое, из кого оно должно состоять? Так или иначе, но уже в этой статье от 1759 года, статье, «ставшей результатом чтения тогдашней «модной» просветительной литературы» (см. «Русский биографический словарь». Спб., 1912), Щербатов вплотную подошел к своему идеалу полицейского государства.

Эта идея проводится всей масонской литературой, и ярким подтверждением тому является настольная книга московских розенкрейцеров. как, впрочем, и немецких их начальников, — «О заблуждении и истине» Сен-Мартена. Она вышла в 1775 году, в России появилась не позднее 1777 года и была переиздана масонским издательством Новикова в Москве в 1785 году в переводе П. И. Страхова, будущего профессора Московского университета.

В V главе своего труда Сен-Мартен излагает ту же теорию, что и князь Щербатов. Интересны выводы, к которым приходит Сен-Мартен на основе необходимости утеснения неразумных людей.

Человек от рождения, пишет он, попадает в зависимость от целого ряда обстоятельств. Да и сама «жизнь его не есть ли цепь непрерывных зависимостей... В младенчестве он зависит от родителей, затем от учителей, которые «вооружают его противу заблуждений и приуготовляют ко брани». Долг взрослых, разумных «есть делать над разумным существом его то, что делали они над телом его, когда ощущал он болезни, не будучи в силах ни сносить, ниже избавить себя от них».

Но человек и далее не становится в массе своей самостоятельным, он «осужден пресмыкаться... одни попускают себя в порабощение и падают при бесчисленных камнях преткновения, которыми усеяна сия тина стихийная, другие мужественно и счастливо избегают оных» (Сен-Мартен. «О заблуждениях и истине». М., 1785, с. 259 и далее).

Те, кто избежал пленения своей натуры стихией страстей неразумных, «имеет пред ними все эти преимущества,               должен быть выше их и управлять ими».

«Тот, кто предохранил себя (и от затемнения, и от развратности), становится владыкою не только по самому делу и необходимости, но и по долгу. Он должен овладеть (павшим человеком) и не давать ему ни малой свободы в его деяниях как для удовлетворения закона началам его, так и             для безопасности и примера общества: он должен употреблять над ним все права рабства и подданничества; права столь же праведные и существенные в сем случае, сколько непонятные и ничтожные во всяком ином обстоятельстве.

Владычество сие не токмо нельзя почитать угнетением и притеснением естественного общества, но должно почитать его твердейшею онаго подпорою, и самым несомнительным средством к подкреплению его как противу злодейств членов своих, так к противу нападений всех его врагов.

Одеянный сим достоинством, поелику не может быть блажен иначе, как придержася крепко тех качеств, которыми приобрел он владычество, старается для собственной пользы устроить блаженство подданных своих...» (ус. соч., 275...)

Правитель должен знать все «основания законов и правосудия, уставы воинского порядка, права частных людей и свои, равно как и то множество пружин, которыми движется государственное управление».

Этот правитель означен как «истинный царь», опирающийся в своей власти на таких же «истинных просвещенных»; он должен «иметь возможность и устремлять взор свой и власть свою простирать и на те части государственного управления, которые ныне во многих державах не поставляются главною целью, но которые в том правлении, о котором мы говорим, должны быть крепчайшим узлом, то есть религия и излечение от болезней... и в художествах, к увеселению ли, к пользе служащих, не может он не наставить на путь и не показать истинного вкуса».

Таким образом, перед нами классический образец самого крайнего тоталитарного государства с правом вмешательства власть имущих чиновников-жрецов во все уголки его жизни. Граждане лишаются права на частную жизнь. Искусство, литература, наука, медицина, то есть здоровье людей, — все ставится под неусыпный контроль «просвещенных» и «сознательных» начальников и их главы — «истинного царя». Этот манифест угнетения человечества никогда не вызывал гневных отповедей со стороны либералов прошлого, о нем никогда, кстати же, не упоминал борец за «свободу человечества» — Герцен. Этот манифест угнетения, принятый за вероисповедную формулу жизни русскими масонами-либералами, был принят и последующим веком. XIX, как руководство, и теоретическое и практическое, к преобразованию мира. Новиков, Шварц, профессора университета изучали книгу Сен-Мартена как своего рода «Коммунистический манифест» или «Майн кампф». Но у Сен-Мартена политика сливается с мистикой власти.

Само свое название московские масоны-розенкрейцеры получили от имени автора «Заблуждения и истины» и стали называться мартинистами.

Но, как мы видели, все эти идеи уже имелись и в статье князя Щербатова. В счастливом государстве — земле Офирской нет никакой религии в подлинном значении этого слова. Но есть нечто, ее напоминающее. Это «естественная религия» иудаизма — поклонение живому существу Натуры. Ведь для масона видимая природа оживляется центральным огнем, мировым Разумом, двуполым по своей природе, великим Гермафродитом.

Общественная молитва офирянами производится в храме, обстановка в котором воспроизводит масонскую ложу. Сам храм построен из «дикого камня». Посредине имеется символ солнца, которому и совершается поклонение офирянами. Символ солнца — это непременный атрибут масонской символики [34]. Он знаменует собой и огонь, и разум, и Иегову, который, обернувшись, с другой стороны, оказывается и Люцифером. Каббалистическое число солнца — 666, и это с несомненностью открывает того, кто скрыт за этим символом. Число Зверя, Сатаны, одновременно указывает и на Иегову, в верности которому клялись масоны-розенкрейцеры в Теоретическом градусе Соломоновых наук «Я, Н.Н., обещаюсь свободно и по добром размышлении Вечному Всемогущему Иегове во всю жизнь в духе и истине поклоняться... Тебе, Единому, да будет честь, о Иегова! Ты начало, средина и конец, ты живой от вечности до вечности. Аминь!» (ОР РГБ, ф. 147, № 102, л. 42 об.) То, что солнце знаменует собой и Иегову, видно из следующего факта. Масон в степени мастера Шотландского Ритуала носил на груди, кроме «блистающей шестиугольной звезды», и изображение солнца, «в котором выгравирован или вычеканен четвероугольник, в оном находится слово Иегова, написанное на еврейском языке» (там же. № 69, л. 30 об.).

Масон поклонялся Единому двуполому огненному Разуму, животворящему природу. Его он звал на помощь, с ним вступал в магические отношения. Этот мировой Разум. Интеллегио, изображался масонами чаше всего в виде пентаграммы, пятиконечной звезды. Это «пламенеющая звезда» масонских лож, утренняя звезда — Денница, Люцифер. Магический свет этой звезды сообщает силу для внутреннего преобразования человека. Что это за преобразование — можно только догадываться, внимательно вглядываясь в происходящее.

Этот ряд сопоставлений и соотнесений, открывающий внутренний смысл масонской символики, открывает одновременно и инфернальный смысл социалистических устройств на демократической подкладке. Оккультная эзотерика со своим символическим фасадом хотя и вполне очевидно присутствует в нашей повседневной жизни, даже просто бросается в глаза, но по удивительной нашей способности к слепоте решительно не замечается и не осмысливается. Печать антихриста легла на наш ум и сердце.