Мир Трех Лун - Орловский Гай Юлий (книги .txt) 📗
— Ты крепок, — сказала она с одобрением, — и молод. Я слышала, Улучшатели древности были только старцами. А у тебя развиты мышцы, как у могучего воина! А у наших, даже отборных стражей, лучше всего развиты животы.
Я сказал гордо:
— Я, как и ты, из очень дальнего народа. У нас другие вкусы.
— Это какие? — спросила она с интересом.
— Мне вот, — объяснил я предусмотрительно, — как и всем здоровым полноценным мужчинам, нравятся дуры. Желательно — красивые, да еще чтоб и блондинки.
Она озадаченно переспросила:
— Почему блондинки?
— Говорят, они все дуры, — сказан я с убеждением. — А еще важно, чтобы вдобавок ко всем этим достоинствам — трусливые и робкие.
Она изумилось:
— Да зачем это?
— А чтоб мужчины не мельчали, — объяснил я. — Когда дура, то мыслишь за двоих, когда слабая — защищаешь себя и ее, а если еще и трусливая, то шире расправляешь плечи и всегда смотришь орлом, чтобы за твоей спиной чувствовала себя в безопасности. Вот ты, увы, не дура редкостная, хотя красивая.
Она поморщилась, чуть отпустила повод, и конь промчался вокруг меня, а она красиво откинулась в седле, демонстрируя налитую силой и женственностью фигуру, а черные волосы снова пугающе развеял ветер.
Я смотрел на нее с положенным восторгом, как и принято пялить глаза на женщин, что демонстрируют себя нам, не зря же стараются, это типа аплодисментов.
Она остановила коня, он фыркал и пытался бежать дальше, но она удержала сильной рукой, а мне сказала холодно:
— Сомнительный комплимент.
— Так народ говорит, — уточнил я. — А как я пойду против мнения общественности?.. Я Улучшатель — сын своего народа! И должен высоко нести.
— Что?
— Не помню, — сознался я. — Должен нести высоко, это да. Я ведь тоже дурной, зато какие бицепсы! Хочешь потрогать?
Она покачала головой, голос прозвучал строже:
— Но-но!.. Со мной такие штуки не проходят. Ты слишком живая легенда, Улучшатель.
Я спросил со значением:
— Тебе тоже намекали, что хорошо бы сделать эту легенду неживой?
— Мне, — ответила она, подчеркнув слово «мне», — намекать не посмеют.
— Но что-то слышала?
— Тебе придется показывать зубы, — пояснила она. Улыбнулась недобро. — У тебя они вполне.
— Спасибо…
Она подобрала повод, сказала на прощание:
— Что-то понадобится — обращайся! Мне кажется, в чем-то мы сможем пообщаться. Мы оба, если ты понимаешь, не совсем местные.
Усталый, я трусцой дотащился до башни, повздыхал, но героически преодолел все двести сорок ступенек.
Сонные слуги только-только начинают стягиваться в общую комнату, зевают, потягиваются и тяжко вздыхают: как же, от такого сладкого сна оторвали, а тут снова работа, скорее бы старость…
Я посмотрел с отвращением, постарался не думать, что вообще-то и сам такой, это по необходимости шебуршусь, бегаю, кого-то бью по голове и даже — страшно сказать! — как бы совершаю подвиги. А то и без «как бы», не так уж много удальцов, готовых пойти в Зачарованный Лес.
Рундельштотт уже трудится, стоя ко мне спиной у стола, услышал шаги, повернулся, худой и с красными, как у ангорского кролика, глазами, всклокоченный, с желтым лицом.
Я небрежным жестом зашвырнул на стол сумку Гмыра. Он дернулся от такой еще невиданной от меня наглости.
— Трава-синюшка, — сообщил я скромно, не давая ему открыть рот, и добавил уважительно: — Мастер Рундельштотт. Посмотрите, достаточно ли? Если мало, пусть кто-то другой сбегает. У меня ноги подкашиваются, всю ночь носился по лесу, несчастных зверей пугал, сна лишал бедных животных, теперь самому поспать бы…
Ох ахнул обрадованно и все еще не веря:
— Трава?.. Ты сумел?.. Прямо этой ночью?
— У меня была цель, — ответил я с достоинством. — Отныне я ваш помощник и партнер.
Он вскрикнул:
— Какое поспать, сейчас королева придет!.. Но тут в самом деле…
Не договорив, развязал трясущимися руками, заглянул, как хомяк, засунул почти всю голову в сумку.
— Что?.. Это все синюшка? Глазам не верю!.. Давай прямо здесь постелю, ложись, сейчас одеялко принесу.
Я возразил вяло:
— Если придет королева, спать при ней как-то неловко… Все-таки женщина, хоть и символ. Ног у нее нет, но голова есть, а там глаза, да еще какие стр-р-р-рашные…
Он сказал беспомощно:
— Но ты…
— Да выживу, — сообщил я, — выживу. Лес пообещал, что никаких убивательных санкций. Он вошел в мое трудное положение.
Он спросил ошалело:
— Кто?
— Лес, — повторил я. — Человек должен уметь говорить с природой. Хотя она не храм, а мастерская, а человек в ней — работник, однако мы не должны ждать милостей от природы, но вежливо принять их от нее — наш долг вежливости и взаимопонимания в целях дальнейшего плодотворного сотрудничества.
Он посмотрел обалдело, ничего не понял из очень правильных и красиво-благородных слов, обкатанных до полной потери смысла.
— Ладно, — сказал он очень серьезным голосом, — отнеси траву старшему в той комнате. Пусть истолкут в кашицу. Остальное все готово. Только не всю неси, достаточно три стебля… Возьми вот эти, они самые сочные…
Глава 20
Я не только отнес те три стебля старшему из помощников, хотя какие они помощники, но и объяснил на всякий случай, что надо делать — ставки слишком велики. Он слушал угрюмо и с явными признаками поражения на хмурой морде. Все-таки он еще слуга, а я уже ученик, хотя без году неделя. Не знают еще, что не просто ученик, а помощник! Более того, младший партнер, хотя еще сам не знаю, как это, но явно имею прав больше.
Заглянув к себе, быстро и с удовольствием покормил замечательного прожорлика, растет просто стремительно, толстенький, как рыба-шар, сразу же полез ко мне на ручки, умильно хрюкает и закрывает глаза, когда я ему чесал пузико, все звери почему-то обожают, когда им чешут брюхо, а когда попытался опустить обратно в шапку, запищал обиженно и так вцепился всеми четырьмя, что после нескольких попыток избавиться кое-как передвинул микроскопического крокодила на плечо, где он прижался пузом, распластался, принимая цвет рубашки, и сыто задремал, вогнав коготки сквозь плотную ткань даже в мою кожу.
Когда вернулся к Рундельштотту, тот уже не просто волнуется, его трясет, то и дело подбегает к двери, прислушивается к голосам с той стороны, тут же мчится к столу и в который раз торопливо просматривает полуистлевшие страницы древней рукописи, хотя, думаю, давно заучил все наизусть.
— Не волнуйтесь, — повторял я. — Вы гений, мастер Рундельштотт!.. У вас все получится.
Мой дракончик распластался на плече, страшится шевельнуться, чтобы не согнали, но Рундельштотт сейчас не заметил бы на моих плечах и нильского крокодила.
Встрепанный и взмокший, он в конце концов рухнул в бессилии в кресло с колесиками и дальше скользил в нем вдоль длинного стола, проверяя и перепроверяя.
— Мастер, — сказал я, — у вас глаза красные!.. Могут лопнуть, если перестараетесь.
Он бормотал шепотом обрывки заклинаний, лицо чуть порозовело, но глаза налились кровью еще сильнее. Заклинания, как и лекарства, одно лечат, другое калечат.
— Давайте, — предложил я, — помогу вот тут…
Он вскинул руку, заставляя умолкнуть, замер, начал прислушиваться, даже глаза чуть прикрыл. Я напряг слух, но из-за двери доносится монотонный шум, словно стадо овец ржет из длинного ряда кормушек.
— Королева, — произнес он замедленно и с ужасом.
— Что с нею? — спросил я шепотом.
— Поднимается, — проговорил он, все еще прислушиваясь, но в голосе проступила тревога.
— По лестнице? — спросил я опасливо. — Или как-то иначе?
— По ступенькам, — огрызнулся он. — Уже на середине лестницы…
— Ну и слух у вас, — восхитился я. — Это ж хорошо, ее и ждем!
Он перевел взгляд на меня, глаза показались чуточку безумными.
— Она уже близко!
— Мастер, — сказал я быстро, — не паникуйте. Не паникуйте, все под контролем. Все в вашем кулаке.
