Волхв - Фаулз Джон Роберт (читать книги бесплатно полностью без регистрации .TXT) 📗

Так прошла трапеза — я то ли внимал многомудрому светилу медицины, то ли трясся, как мышь в кошачьих лапах. Подпрыгивал в ожидании Жюли и мучительно гадал, в чем будет заключаться сегодняшний «эксперимент». Огонек лампы, освещавший наши лица, дрожал, вспыхивал и мерк под медленно агонизирующим ветром, усиливая смятение этого часа. Лишь Кончис сохранял полное спокойствие.

Разделавшись с ужином, он плеснул мне из оплетенной бутылки какого-то напитка — прозрачного, цвета соломы.

— Что это?

— Хиосское раки. Очень крепкое. Хочу вас слегка подпоить.

А за едой настойчиво подливал мне хмельного розового вина с Андикитиры.

— Чтобы усыпить бдительность?

— Чтобы обострить восприятие.

— Я прочел вашу брошюру.

— И решили, что это бред.

— Нет, но то, что там говорится, трудно доказать на практике.

— В науке практика — единственный критерий истины. Но это не значит, что не существует истин, которые практической проверке не поддаются.

— На брошюру кто-нибудь откликнулся?

— Еще как. Но не те, чьих откликов я ждал. А всякие подонки, что паразитируют на людском интересе к загадкам мироздания. Спириты, прорицатели, космопаты, пришельцы из Страны вечного лета и с Лазоревых островов, материализаторы духов — вся эта galere [69] . — Унылая мина. — Они откликнулись.

— А ученые — нет?

— Нет.

Я пригубил раки, обжег гортань: едва разбавленный спирт.

— Но там сказано, что у вас есть доказательства.

— Они были. Но эти доказательства не так просто предъявить. Позже я понял, что их и не стоило предъявлять никому, кроме узкого круга людей.

— Избранных вами.

— Избранных мною. Ведь в любой загадке таится энергия. И тот, кто ищет ответ, этой энергией питается. Достаточно ограничить доступ к решению — и остальные ищущие, водящие, — на последнем слове он сделал особое ударение, — лишатся импульса к поиску.

— А как же развитие науки?

— Наука развивается своим чередом. Технический прогресс не остановишь. Но я-то говорю об условиях душевного здоровья рода человеческого. Ему требуются загадки, а не разгадки.

Я допил раки.

— Чудесная штука.

Он улыбнулся, будто я нечаянно подобрал самый точный эпитет; потянулся к бутылке.

— Еще рюмку. И хватит. La dive bouteille [70] тоже можно отравиться.

— И приступим к эксперименту?

— Вернее, продолжим его. Будьте добры, возьмите рюмку и сядьте в шезлонг. Вот туда. — Указал себе за спину. Я подтащил шезлонг к нужному месту. — Садитесь. Устраивайтесь как следует. Давайте выберем какую-нибудь звезду. Знаете Signus? Лебедь? Крестообразное созвездие прямо над головой.

Сам он в шезлонг садиться не собирался; и тут меня осенило.

— Это что… гипноз?

— Да, Николас. Вам нечего волноваться.

Вечером вы поймете, предупреждала Лилия. Поколебавшись, я откинулся назад.

— Я не волнуюсь. Боюсь только, что плохо поддаюсь внушению. В Оксфорде меня уже пытались гипнотизировать.

— Сейчас увидим. Тут нужно созвучие воль. А не их противоборство. Просто слушайте меня. — По крайней мере, хоть в его завораживающие глаза смотреть не требовалось. Он загнал меня в угол; но тот, кто предупрежден, уже не беззащитен. — Видите Лебедя?

— Вижу.

— А крупную звезду слева, на вершине узкого треугольника?

— Да. — Я залпом проглотил остаток раки; перехватило дыхание, и напиток растекся по желудку.

— Эта звезда известна под именем альфа Лиры. Сейчас я попрошу вас смотреть на нее не отрываясь. — Голубоватая звездочка мерцала на промытом ветром небосклоне. Я взглянул на Кончиса, который не покинул своего стула, но повернулся спиной к морю, лицом ко мне. Я усмехнулся в темноту.

— Пациент готов.

— Хорошо. Выше подбородок. Напрягите мышцы и сразу расслабьте. Потому я и угостил вас раки. Оно поможет. Жюли сегодня вечером не появится. Забудьте о ней. И о вашей подруге забудьте. Забудьте о своих проблемах, о своих желаниях. Обо всех своих заботах. Вреда я вам не причиню. Только добро.

— О заботах. Это не так просто. — Он не ответил. — Что ж, попробую.

— Смотрите на звезду, и у вас получится. Не отводите от нее глаз. Выше подбородок.

Я уставился на звезду; повернулся поудобнее, ткань куртки чиркнула по руке. Возведение стены утомило меня, я начал догадываться, зачем он заставил меня работать — после этого приятно было откинуться в шезлонге и ждать, лежа к небу лицом. Воцарилась долгая тишина — несколько минут. Я прикрыл глаза, снова поднял веки. Звезда, казалось, плавает в дальнем заливе вселенной — карликовое белое солнце. Несмотря на опьянение, я отдавал себе полный отчет в происходящем, слишком полный, чтобы впасть в транс.

Вокруг меня терраса, я лежу на террасе виллы, что стоит на греческом острове, дует ветерок, слышен даже слабый шорох гальки в бухте Муца. Кончис заговорил.

— Приказываю: смотрите на звезду, приказываю: расслабьте все тело. Необходимо, чтобы вы расслабили все тело. Чуть-чуть напрягитесь. И расслабьтесь. Напрягитесь… расслабьтесь. Смотрите на звезду. Звезда называется альфа Лиры.

Господи, подумал я, он и вправду хочет меня загипнотизировать; ладно, пойду ему навстречу, притворюсь, что гипноз подействовал, и выясню, что он собирается делать дальше.

— Ну что расслабились да вы расслабились, — монотонно произнес он. — Вы устали и теперь отдыхаете. Вы расслабились. Вы расслабились. Вы смотрите на звезду вы смотрите на… — Повторы; тогда в Оксфорде было то же самое. Тронутый валлиец из колледжа Иисуса, после вечеринки. Но в тот раз это не пошло дальше игры в гляделки.

— Повторяю вы смотрите на звезду звезду да вы смотрите на звезду. На эту теплую звезду, яркую звезду, теплую звезду…

Он не делал пауз, однако в выговоре его уже не чувствовалось привычной резкости и отрывистости. Лепет волн, прохлада бриза, шероховатости куртки, звук его голоса невероятно отдалились от меня. Сперва я еще лежал на террасе и смотрел на звезду; точнее, еще сознавал, что лежу и смотрю на звезду.

Затем явилось странное ощущение: небо не над, а подо мной, словно я заглядываю в колодец.

Затем расстояния и окружающие предметы исчезли, осталась только звезда; она не приблизилась, а как-то выпятилась, будто пойманная в объектив телескопа; не одна из многих, но сама по себе, окутанная иссиня-черным выдохом пространства, плотной пустотой. Хорошо помню, какое изумление вызвал во мне этот доселе не ведомый облик звезды; белый световой шарик, питающий пустоту вокруг себя и питаемый ею; помню чувство подсознательной общности, эквивалентности нашего бытия в темной разреженной среде. Я смотрел на звезду, звезда смотрела на меня. Если отождествить сознание с массой, мы уравновешивали друг друга, точно гирьки одинакового достоинства. Этот баланс длился долго, почти бесконечно; два сгустка материи, каждый — в коконе пустоты, разведенные по полюсам, лишенные мыслей и ощущений. Ни красоты, ни нравственности, ни бога, ни строгих пропорций; лишь инстинктивное, животное чувство контакта.