Возвращение астровитянки - Горькавый Ник (первая книга txt) 📗
— Действительно, летать между ними — это просто кошмар!
Но Тоби больше всего волновало то, что редкая сеть датчиков плохо фиксировала параметры энцеладотрясений. Он часто возвращался к этой теме, ходил по ней вдоль и поперек, крутил со всех сторон — и даже надоел Рединбургу такой настойчивостью. «Дались ему эти датчики!»
Вечером, за ужином, Рединбург выпил, размяк и заговорил с Тоби душевно, не обращая внимания на аспиранта.
— Ну что ты тут забыл, в этой ледяной дыре? Здесь нет людей, общества, твоя жизнь скудна! Ты же был лучшим на нашем курсе, у тебя оценки были выше моих на целый балл!
Впрочем, последнюю фразу граф Рединбург счёл не относящейся к делу и отбросил её ещё до того, как она добралась до языка.
— Посмотри на меня — я уже стал начальником отдела главного по величине мирового научного фонда! Ты бы видел, как меня встречают на конференциях! От меня зависит распределение грантов на сто миллионов долларов! Стоит мне открыть рот, как все…
Рединбург припал к стакану, сбился с мысли и продолжил с другого конца речи:
— А ты живешь второй год в этой ледяной тюрьме, рискуешь жизнью за сущие гроши!
— Я помогаю группе «синергетиков», и мне это нравится! — возразил Тоби.
— Да знаю я всё про твоих «синергетиков» — они ни одного гранта не получили в прошлом году. Ты пойми — они все молодые и не авторитетные. Никто из крупных учёных не поддерживает их завиральные идеи насчёт возможности единой сейсмотектонической модели. Все эксперты нашего фонда категорично настаивают на принципиально стохастическом характере сейсмотолчков.
— Категоричность не означает доказательности.
— Землетрясения точно предсказать нельзя!
— А «синергетики» считают, что можно. И я с ними солидарен. Они нашли достаточное количество взаимодействующих закономерностей в каталогах землетрясений и построили сложную, но убедительную модель. Она, конечно, нуждается в подтверждении на практике, включая уточнение ряда теоретических параметров. Вот этим я и занимаюсь.
Рединбург слушал невнимательно, всё время пренебрежительно махая рукой.
— Пойми, если авторитетные люди вашу теорию не поддерживают, то вы обречены на финансовое прозябание и на общественный остракизм. Ну не надоело тебе ходить в неудачниках? Над вами же все смеются!
— Пусть смеются, потом будем смеяться мы! — улыбнулся Тоби.
Рединбургу его улыбка не понравилась.
— Да ты упрямый! — сказал он с нетрезвым сердитым удивлением.
Аспирант тоже смотрел на Тоби с большим интересом.
И до конца ужина за столом воцарилось напряженное молчание.
Рединбург мгновенно уснул в своей каюте — как только лёг на кровать, но даже до восьми часов утра ему поспать не удалось.
В пять тридцать семь динамик возле уха главного инспектора закричал голосом Тоби:
— Срочный вылет! Извержение в каньоне Второй полосы!
— Что?! — ничего не понимая, спросил Рединбург.
— Вставай, вылет через пять минут! — Тоби был настойчив до грубости.
Чертыхаясь, Рединбург встал, оделся и поплёлся к шлюзу, где стоял планетарный катер, весь какой-то поцарапанный и даже слегка помятый.
В шлюзе инспектора нетерпеливо ожидал Тоби. Заспанный аспирант Кэвлин — или Кэлвин? — уже сидел на заднем сиденье катера.
Тоби затолкнул инспектора в свободное кресло, сам застегнул ему ремни и прыгнул за штурвал.
Катер рванул с места так, что вчерашнее пиво чуть не выплеснулось из Рединбурга.
Но Тоби не слушал стоны инспектора — он ускорял катер, одновременно выводя его из узкого ущелья.
— Такого толчка я уже полгода не видел. Выброс должен быть сильнейший, но как на грех в том каньоне у нас почти нет датчиков.
— И что ты собираешься делать?! — спросил Рединбург, который проглотил таблетку от воздушной болезни и порозовел лицом.
— Мы везём с собой дюжину датчиков. Сейчас мы их расставим вокруг вулкана и начнём регистрировать параметры толчка и химсостав выбросов. Чем только энцеладские черти не шутят — может, и подлёдную органику наружу выбросит.
Тоби ввёл катер в такой крутой вираж, что инспектора прижало к боковой стенке.
— Куда мы так спешим? — недовольно спросил Рединбург.
— Извержение началось двадцать семь минут назад, а у нас всего два датчика в этой области — на расстоянии трёх и пяти километров. Мы теряем важную информацию!
Рединбург не думал, что эта информация важнее сна, но спорить было бессмысленно.
«А зачем меня туда тащить?» — спросил мысленно инспектор, и Тоби словно услышал его мысли:
— Хочу, чтобы ты составил полное представление о моей работе. Такие срочные вылеты случаются почти каждую неделю.
— М-магелланово облако! — воскликнул аспирант. — Какая красота!
И только тут инспектор обратил внимание на сверкающий впереди высокий столб криовулканического выброса. Выброс походил на стокилометровый хрустальный букет из пара, воды и обломков льда. Всё это сверкало в косых солнечных лучах и в мягком свете полного диска Сатурна, который с любопытством навис над диковинным цветком, выросшим из трещины ледяного панциря Энцелада.
Это было феерическое зрелище.
Даже инспектор прекратил брюзжать и с раскрытым ртом следил за вулканическим извержением.
Но восхищение инспектора быстро прошло, когда он увидел, что катер приблизился к султану так близко, что автопилот стал беспрерывно пищать, сигнализируя о падающих сверху ледяных глыбах.
Катер сбросил скорость и стал метаться, как блоха на сковороде, уворачиваясь от падающих с неба камней. Скорость их была невелика, но количество всё возрастало и возрастало. От мелкой крошки убежать было уже нельзя, и она с грохотом забарабанила по крыше машины.
Зубы инспектора застучали в ответ.
— Ты куда полез! Это же опасно!
Ничего страшного, — бодро сказал Тоби. — Это на редкость прочная машина, да и автопилот меня ещё ни разу не подводил.
Катер так тряхнуло, что челюсть Рединбурга лязгнула и едва вернулась в своё рабочее положение.
— Ты меня хочешь удивить?! — взвизгнул инспектор.
— Нет, я хочу поставить датчики поближе к точке извержения, желательно — в районе старой кальдеры. — Тоби прицелился и выстрелил первым датчиком в небольшое плоскогорье.
И тут автопилот бросил катер в такое крутое пике, что тело инспектора захотело взлететь со своего места и вступило в борьбу с привязными ремнями.
Рединбург вцепился руками в подлокотники и расширенными от ужаса глазами смотрел, как мимо катера пролетела глыба размером в пятиэтажный дом.
Аспирант сзади то ли фыркал, то ли хныкал, то ли смеялся и всё время поминал чертей Магелланова облака.
Дальше инспектор лишь молчал и держался за кресло. А Тоби, невзирая на бешеный галоп катера, выбирал подходящие места и отправлял вниз всё новые и новые сенсоры.
Наконец, кассета с датчиками закончилась, и учёный скомандовал:
— Домой!
Автопилот бросил катер вниз и… перевернул его на спину, уходя от града обломков извержения. Мир в глазах графа тоже перевернулся, потом бросился в сторону, вздыбился как взбесившийся конь и ударил копытом в бок катера.
По крайней мере так ощущалось попадание полуметровой глыбы льда в их машину.
Рединбург давно не мог говорить, зато Тоби ласково сказал кому-то:
— Но-но, не дури!
По мере удаления от кратера нового криовулкана полёт кораблика становился всё плавней, и к инспектору вернулась речь:
— Я вижу, что твой проект очень плохо продуман. Почему бы заранее не установить датчиков побольше и не лезть в пекло? Ведь эти датчики не очень дорогие.
Тоби заливисто рассмеялся.
— Что ты смеёшься, индюк?! — рассердился инспектор.
— Это же вы срезали ту часть моего проекта, которая предусматривала закупку нужного количества датчиков!
Аспирант не выдержал и фыркнул от смеха. Рединбург смутился, но быстро нашёлся:
— Значит, ты плохо обосновал важность этих трат!
— Вот сейчас ты сам убедился в их необходимости! — и Тоби направил машину в ущелье, которое вело на станцию.
