Белогвардейщина - Шамбаров Валерий Евгеньевич (книги бесплатно читать без TXT) 📗
Теперь перед красными лежали два государства, образовавшихся после германской революции, — Эстония и Латвия. Начиная с гражданской и кончая Афганистаном коммунистическая агрессия действовала по одному стереотипу — на каком-нибудь приграничном клочке территории создается "волей народа" новое правительство атакуемого государства, а затем, уже вполне «законно», под флагом этого правительства идет вторжение. Ленин писал 29.11.18:
"С продвижением наших войск на запад и Украину создаются областные временные советские правительства, призванные укрепить советы на местах… Без этого обстоятельства наши войска были бы поставлены в оккупированных областях в невозможное положение… Ввиду этого просим дать командному составу соответствующих воинских частей указание о том, чтобы наши войска всячески поддерживали временные советские правительства Латвии, Эстляндии, Украины и Литвы, но, разумеется, только Советские правительства".
29.11 в Нарве образовалось Эстонское советское правительство, 17.12 появилось Латвийское.
Чтобы разобраться в прибалтийских событиях, следует учесть, что культурно-этническая картина здесь была совершенно иной, чем сейчас. Прибалты тогда вовсе не были, да и не выставляли себя «Европой», как нынче. Тогда это были отсталые и забитые окраинные народы, куда более темные, чем среднерусское крестьянство. Эстонок, например, ценили как домашнюю прислугу. Они были чистоплотны и не совали нос в дела хозяев. Латыши и этими плюсами не отличались — их и в работники не любили брать за грубость. Национальная интеллигенция была очень слабой. А весь культурный слой Эстонии, и особенно Латвии, был в основном немецко-русским. Немцы составляли значительный процент населения. Это уже позже они исчезли, часть выехала в Германию после образования Эстонии и Латвии, многие были репатриированы на «фатерланд» по советско-германскому пакту после присоединения Прибалтики к СССР в 1940-м, остальных подмели по местам не столь отдаленным.
Немцы были в Прибалтике пришлым народом, но пришли-то они сюда 700 лет назад, поэтому назвать их чужаками было бы все равно что назвать чужаками татар в Казани, а русских — в Москве. Но в отличие от татар или русских ассимиляции с коренным населением здесь не произошло, немцы исторически занимали здесь и социальную верхушку — чиновники, помещики, торговцы, городские мастеровые. Между ними и латышско-эстонской чернью лежала вековая вражда. Прибалтийских немцев называли, кстати, «балты», и новомодное определение «Балтия» изначально относилось к немецкому государству, которое предполагалось там создать под германским протекторатом. В гражданской войне латыши, эстонцы, немцы, литовцы, русские белогвардейцы действовали здесь в различных интересах. Хотя поначалу все интересы бледнели перед единственным фактором — катящимся с востока нашествием.
Остатки Северной армии дошли до Валги, где Неффу удалось собрать их воедино. Отрезанный от своих штабов, оттесняемый красными на север, Нефф в середине декабря заключил договор с Эстонским правительством и присоединился к частям эстонского ополчения, спешно формируемым для защиты республики.
Основной удар красных войск был нацелен на Ригу. На этом направлении шли лучшие большевистские части, в том числе две дивизии пресловутых латышских стрелков. Уходящие германские войска не только не противодействовали им, но продавали оружие, а если задерживались в каком-нибудь городе, то для того, чтобы поторговаться с большевиками и уступить им город за плату. В Риге началась организация сил земской самообороны — балтийского ландсвера, в составе которого формировались немецкие, латышские и русские роты. Командовал ими генерал русской службы Фрейтаг фон Лорингофен. Здесь же создавалась германская Железная дивизия майора Бишофа, добровольческая часть наподобие Корниловского ударного полка, предназначенная для поддержания порядка и спасения от гибели развалившейся германской армии. В Ригу прибыли и английские крейсера. Тут же находились русские офицеры — беженцы из Пскова. Прямого отношения к Прибалтике они не имели, поэтому генерал Родзянко (сын председателя Государственной Думы) и князь Ливен обратились к английскому командованию, адмиралам Сен-Клеру и Нельсону, с просьбой о материальной поддержке для организации русских добровольческих частей. Встречали их любезно, но конкретного ответа не давали. Каждый шаг адмиралов зависел от Лондона, а Лондон колебался, оценивая ситуацию и пытаясь в ней разобраться.
Восточнее Риги красных сдержать не удалось. Только что созданные роты ландсвера не могли противостоять регулярным дивизиям. В городе началась паника. Кто мог, бежали последними поездами и пароходами в Либаву (Лиепая) или Германию. Одна из латышских рот ландсвера подняла восстание, но была разоружена, 10 зачинщиков расстреляли. Адмирал Нельсон неофициально обещал поддержку силами своих крейсеров, сулил полную безопасность (многие даже сдавали билеты, поверив этому). Но адмирала одернули из Лондона. Опасность большевиков там недооценивали, зато переоценивали опасность "германского влияния". А ландсвер, Железная дивизия и т. д. казались уж слишком «прогерманскими». И орудия крейсеров молчали.
2 января, понеся большие потери, ландсвер оставил Ригу, а на следующий день в город вошли большевики. Первую волну убийств и погромов учинила городская, преимущественно латышская чернь. Вооруженная, включая женщин и подростков, она грабила магазины и склады, убивала русских офицеров, ландсверовцев и немецких солдат, отставших или оставшихся в городе. Ландсвер и германские добровольцы попытались задержаться в Митаве (Елгава), но снова потерпели поражение. Наступающие красные заняли Виндаву (Вентепилс), угрожая Либаве, и все же на рубеже реки Виндавы (Вента) их удалось остановить. Здесь сражались немецкая Митавская рота, русская рота капитана Дыдерова, германские добровольцы Бишофа, латышские роты, командир которых, полковник Колпак пал в этих боях смертью героя. Наступая 500 километров от Пскова до Виндавы, большевики выдохлись. К тому же в рядах их испытанной «гвардии» начались неожиданные явления — попав на родину, латышские стрелки стали быстро терять боеспособность, приобретая все симптомы разложения старой армии — падение дисциплины и со дня на день усиливающееся дезертирство. Фронт наконец-то стабилизировался.
Правительство Латвии во главе с Ульманисом разместилось в Либаве. Здесь же шло переформирование добровольческих частей. Англия все еще взвешивала «за» и «против». Помогла Германия. Естественно, в своих интересах, большевики-то уже подступили к самым границам Восточной Пруссии. Германия согласилась заимообразно отпустить Латвии деньги, обмундирование и вооружение. На службу Латвии переходила и значительная часть добровольческой Железной дивизии. По соглашению с правительством Ульманиса иностранцы, прослужившие более четырех недель в частях, сражающихся за освобождение латвийской территории, приобретали все права гражданства Латвии и возможность для покупки земельных участков в Курляндии (Западная Латвия). Это привлекло многих немецких солдат, ведь в Германии с землей было туго, стать хозяином, «бауэром», было там очень непросто.
В Либаве продолжили деятельность и Родзянко с Ливеном. Снова встречались с англичанами, снова ничего не добились. Родзянко уехал в Ревель (Таллин), где из частей полковника Неффа и конного отряда Балаховича стал формировать новую, Северо-Западную армию, обороняющую от большевиков Эстонию. А Ливен вошел в соглашение с балтийским ландсвером и начал создавать русский Либавский отряд. Он входил в оперативное подчинение ландсвера до соединения с Северо-Западной армией. Принципы отряда были белогвардейскими — единая великая Россия. Во внутренние дела Прибалтики отряд обещал не вмешиваться. Через русскую миссию в Стокгольме Ливен доложил о создании отряда ген. Деникину, которому считал себя подчиненным, как и Колчаку. Оружие, каски, обмундирование были немецкими с русскими погонами и трехцветным добровольческим шевроном на рукаве. Когда отряд вышел на позиции с задачей занять тридцатикилометровый участок фронта, в нем было 65 штыков.
