Манагер - Щепетнов Евгений Владимирович (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений TXT) 📗
Вот фактически и вся история их жизни: два слова — и вся жизнь! Они ничего не видели, ничего не знали, вся их жизнь ограничивалась домом владельца, его двором и его покоями. Они без стеснения рассказали, что их готовили быть наложниками, потому опытные женщины и мужчины-рабы преподавали им уроки секса. Вот откуда и были их странные вопросы, когда я привел их в дом купца.
Я никак не мог их заставить быть свободными — они все время как бы старались угодить, вздрагивали при моем резком движении, вообще вели себя так, как будто я сейчас могу взять и убить любого из них прямо на месте, для развлечения. Это и бесило, и вызывало жалость — надо же было так изуродовать психику детей! Им с детства вбивалось в голову и хозяевами и родителями, что надо угождать владельцу, что его желания, даже самые глупые и странные, выше их желаний, что он как бог — может сделать с ними, что ему хочется, и это будет угодно богам. Ведь в следующей жизни тогда они могут родиться хозяевами.
Ну что я мог возразить против такой религии и такой философии? Просто не обращать внимания и вести себя так, как будто все в порядке и это обычные дети-сироты. Кстати, они на самом деле и не знали, где их родители. Вернее, все немного сложнее: они не знали, кто их отцы, а кто матери-то — знали отлично… Так что ничего нового, если вспомнить «случные лагеря».
А пока что на корабле открылся филиал школы, где все учили и учились. Эти две недели я намеревался использовать наилучшим образом и использовал, как мог.
С третьего дня у нас уже установился четкий график: днем обучение, вечером разговоры с Рилой о жизни. Дни текли как по накатанной, погода нас радовала — дул постоянный ветер средней силы, наполнявший паруса и вспенивавший волны. Мне нравилось путешествие. Давно я не чувствовал себя в такой безопасности: здесь не нужно было куда-то бежать и кого-то убивать — валяйся, спи, занимайся любовью и учись, в общем-то нормальная жизнь, что-то вроде студенческой сессии, как с усмешкой говорил себе я.
Команда нас не беспокоила — матросы с нами почти не общались, я имею в виду с Рилой и со мной, а ребята почти сразу стали для них своими — смеялись, шутили, о чем-то переговаривались. Я даже немножко позавидовал. Мы-то для простых матросов были чем-то средним между богами и демонами — знаменитый акома и его женщина. Видимо, все-таки кто-то доложил им о моих приключениях и о том, как нас провожал Саркол…
Уже поздним вечером, перед сном, я старался уделить время общению с Семенем. Как учил Варган, я входил в транс и обращался к нему, пытался слиться с ним, почувствовать его и с каждым днем ощущал, что наша связь укрепляется. Иногда на меня накатывала волна запахов, ощущений, каких-то чужих переживаний, картинок, которые я никогда в своей жизни не видел.
Поговорив с Рилой, я узнал, что по таким признакам у детей обнаруживают талант к шаманству — их отправляют в специальные школы, отрывая от родителей, где и учат работать с магией, тут ее называли шаманством.
Настоящие маги (читай — шаманы) тут были редки, пользовались большим уважением и почти не вмешивались в жизнь общества. Если их было один на несколько тысяч, то, как капля в море, они вряд ли могли оказать какое-либо существенное влияние на жизнь людей. Хотя… кто знает.
Дней через восемь моя рука уже приобрела более-менее приемлемый вид — кости отросли настолько, что уже видно стало очертание будущей кисти — только в уменьшенном размере. Мне все равно приходилось скрывать руку под повязкой, так что даже капитан осторожно поинтересовался: нет ли у меня там какой-нибудь заразной болезни? Я развеял его опасения, сказав, что под повязкой накладывается специальная акомская мазь для правильного восстановления пораненной руки — бандиты в переулке напали, и мне пришлось защищаться. Капитан усмехнулся и понятливо кивнул: ври, мол, ври — я-то знаю!
Еще через день наш бодрый ветер сменился глубоким штилем, таким, что море застыло сверкающим зеленым зеркалом.
Капитан и офицеры команды за обеденным столом были хмуры и неразговорчивы, и только вездесущая Рила сумела вытащить из них нужную информацию:
— Капитан, скажите, а чего вы так скучны и хмуры, как будто кто-то умер? Не поделитесь ли своими мыслями? Я же вижу, что вы сильно озабочены! Ну, перестал ветер дуть, потом начнет. И что такого?
— Вы не понимаете, госпожа Рила. Видите, там, на горизонте, темное маленькое облачко? Вы заметили, что наши матросы убрали все паруса, задраили люки и привязали все, что лежит на палубе? Молитесь тому богу, который вам покровительствует, а мы будем молиться нашим богам — чтобы уберегли от беды. Через несколько часов будет шторм, и я думаю, нам придется очень туго. Прошу вас закрыть окна в каюте, потушить масляные светильники и приготовиться к самому худшему. — Капитан еще сильнее нахмурился и, одним глотком влив в себя содержимое кружки, встал, собираясь уйти.
Я остановил его:
— Скажите, как далеко мы находимся от Арзума? Как вы предполагаете, откуда будет ветер и куда нас понесет?
— Ветер? С той стороны, где облачко. Значит, нас потащит в сторону Арзума. До него сутки пути нормальным ходом. Сколько теперь займет переход до Арзума и куда нас вынесет — я не знаю. Это только богам известно. Есть догадки, но они очень нехорошие, и я о них промолчу.
Ураган ударил уже под вечер. Все, кто представляет себе девятибалльный шторм просто сильным ветром, жестоко ошибаются. Это реально страшно… Откуда я знаю, что шторм девятибалльный? Не сомневаюсь, что такой. Ну какой еще может быть по мою несчастливую голову? Конечно, девятибалльный, такой, чтобы летать по каюте, как мяч, чтобы вещи стали живыми и скакали, ударяя нас по головам так, что искры сыпались из глаз.
Собрав свою «команду» в начале шторма, я сразу объявил:
— Ребята, есть у меня нехорошие предчувствия, поэтому, как только начнется ураган, все в нашу каюту. Оденьтесь, обуйтесь и… приготовьтесь к худшему.
Да, у меня опять были видения. Я видел, как, захлебываясь, плаваю в воде, держась за какой-то обломок, а рядом, захлестываемая пенистыми волнами, держится темная голова Рилы, с короткими волосами и вытаращенными от ужаса глазами. Видел, как исчезает в воде мальчишка, Карнук, после удара по голове здоровенной бочкой с маслом, и как я едва успеваю спасти от точно такого же удара Диену…
Я не сказал им ничего о том, что я видел, но все сбылось.
Нас утащило ветром далеко на север, на побережье Арзума, подальше от его больших городов, от цивилизации, в место, где нашло свой конец множество кораблей, в место, где на дне морском упокоились капитан Силиран, Карнук и много, много матросов из команды славного «Ловца удачи». Не поймал он в этот раз удачу, не поймал…
Да и мы не особенно-то могли ею похвалиться. Все, что я сумел спасти из нашего имущества, когда мы все-таки выбрались на твердую землю, это был мой меч (я вцепился в него, как клещ, и не отдал морю!), немного арканакских монет, несколько драгоценностей в кармане да одежда, что была на нас. Все остальное забрало море — наши деньги, наши припасы, нашу одежду… и нашего паренька. Злая шутка судьбы — выжить в застенках Амунга, чтобы утонуть на рифах Арзума!
Я заставил себя не думать о том, что косвенно именно я стал виновником того, что он утонул. Не поехали бы в Арзум, остался бы жив? Наверное… но думать нужно было не о том.
Мы выбрались на скалы прибрежного рифа, через который прокатывались волны, и просидели там всю ночь, перекрикиваясь и клацая зубами от холода. Мне-то было нипочем — ну холодно, да, но Семя не позволило бы мне заболеть, а вот за мою команду я сильно опасался — простуды им не миновать.
Вцепившись в камни, мы держались, когда особо сильная высоченная волна доставала до нас и даже перекатывалась через нас. Я следил, чтобы никто не отцепился и все находились в кучке — так было легче согреться.
Я по очереди засовывал девчонок, по одной, в центр, и все остальные согревали их своими телами, потом они менялись. Девушки подталкивали и меня погреться, но я, по понятным причинам, категорически отказался — им тепло было нужнее. Рункад тоже мужественно отказался греться в центре, заявив, что он настоящий воин, а воин переносит лишения легко, как и подобает воину! При этом его зубы клацали так, что с этакой морзянкой, да еще с диким акцентом, его слова еле-еле можно было понять.
