Среди овец и козлищ - Кэннон Джоанна (лучшие книги без регистрации TXT, FB2) 📗
Девушка продолжает складывать вещи. Укладывает одеяльца в прозрачные пластиковые пакеты, они издают тихое шуршание.
– Само собой. Младенцы – самые спокойные люди на земле, если, конечно, не плачут.
В голосе отчетливо звучит ирландский акцент.
– А вы не из наших краев?
Девушка улыбается между складками одеяла. Улыбка натянутая.
– Нет, – отвечает она. – Я аутсайдер.
– На вашем месте я не стала бы называть себя аутсайдером.
Девушка поднимает глаза. В них танцуют насмешливые искорки.
– А ведь так и есть. В этих краях людей почему-то всегда возбуждает нечто выходящее за рамки ординарного.
– Что ж, это верно. – Миссис Мортон сворачивает в следующий проход. На полках мотки шерсти, сложенные пирамидами, целые ряды образцов рисунков для вязания. Рисунки для всех мыслимых и немыслимых предметов одежды, в которых может нуждаться новорожденный.
– Поэтому мне и нравится общаться с детьми, – произносит девушка. – Они видят только тебя. Их не интересует, что происходит с вами.
Миссис Мортон не так уж часто доводится общаться с детьми. Но нескольких она знает. К примеру, Лайзу Дейкин, но девочка теперь почти все время проводит в школе и постепенно превращается в уменьшенную копию Шейлы. Грейс Беннет, должно быть, около года. Она часто видит Грейс с мамой на прогулке в городе, и они останавливаются, болтают, проводят какое-то время вместе, но Сильвия выглядит такой вымотанной, словно только что проснулась. Миссис Мортон рассматривает один из образчиков для вязанья. На нее смотрят несколько младенцев. Головки круглые и гладкие, как яйца, глазки ясные, простодушные. Вот что ей нужно. Глаза, в которых бы не читался приговор. Человек, который бы не лез в душу. Если б она могла проводить больше времени с человеком, который не будет смотреть на нее и видеть только глупую старую женщину, возможно, тогда она бы смогла вспомнить, какой была прежде.
– Ищете что-то особенное? – спрашивает девушка. – Может, подарок?
Миссис Мортон оборачивается на рисунки.
– Да, – отвечает она. – Именно это мне и нужно. Подарок.
– Для кого? Мальчика или девочки? Возраст?
– Для девочки. Ей скоро годик. – Она подходит к прилавку, мимо взирающих на нее с тихой укоризной полок. – А зовут ее Грейс.
Она выходит из магазина с мягкой игрушкой – слоником. У него большие кремовые уши с бархатной оторочкой и очень грустные глаза-пуговки. Она прячет слоненка в сумку, под пакеты с фунтом помидоров и капустой – из страха, что кто-то увидит и сочтет, что она окончательно и бесповоротно тронулась умом.
Колокольчик над дверью звякнул, когда она уходила.
– До свиданья, миссис Мортон. Всего хорошего, – говорит девушка за прилавком.
Она хмурится и собирается что-то ответить, но девушка уже занята работой.
Городок погружен в сонную послеобеденную тишину. По дороге домой она никого не встречает. Просто благословение господне, можно спокойно смотреть перед собой, а не вниз, на собственные ноги. Она разглядывает деревья, тронутые ноябрьскими холодами, роняющие последние листья, которые напоминают детские ладошки. Осталось всего несколько дней до наступления зимы – зима соберет все свои юбки и покрывала и окутает вечера темнотой; последний раз можно увидеть белые как мел облачка на голубом фоне и яблочно-зеленые лужайки, скоро ворвутся первые морозы и сотрут все это.
Улица тиха, окна смотрят тупо и равнодушно. Люди работают, или едят, или проводят время где-то еще и за другими занятиями. Миссис Мортон проходит мимо домов незамеченной. Проходит мимо дома Шейлы Дейкин; игрушки Лайзы разбросаны по траве, точно раненые пехотинцы, ветер раскачивает хлипкую калитку, и она щелкает задвижкой. По другую сторону дороги расположен подъезд к дому Дороти и Гарольда. Там царит тишина, дорожка подметена аккуратно, почти все мелкие камешки и мусор сдались под напором метлы еще до того, как начало темнеть.
Она останавливается рядом с домом Грейс – завязать шнурок на ботинке. Завязывая, поднимает на миг глаза и оглядывает всю улицу. Интересно, заметил ли кто-нибудь ее, наблюдает ли сейчас через затененное стекло. Но у каждого окна выражение непроницаемое, точно это лицо игрока в покер.
Дом Грейс отстоит немного дальше от дома Дороти. Аккуратные прямоугольники газона, ухоженные цветочные клумбы, но по сравнению с садом Форбсов любой другой выглядит запущенным и неопрятным. Миссис Мортон проходит по площадке, где Дерек обычно оставляет машину, мимо маленьких окошек с матовым стеклом кладовой и холла, мимо выставленных на подоконнике в кухне цветочных горшков и подходит к задней двери, краска на которой успела облупиться еще прошлым летом.
Дверь чуть-чуть приоткрыта. Она стучит, и дверь приоткрывается больше. И она видит колесики прогулочной коляски и толстенькие брыкающиеся ножки Грейс на сиденье.
Она кричит: «Привет!» Распахивает дверь еще шире.
И входит в дом.
Кухня залита бледным солнечным светом, здесь пахнет теплом и едой. Из одного крана мерно падают капли воды, отсчитывая время в раковину, из радио на подоконнике доносятся невнятные обрывки мелодии.
Грейс одна.
Увидев миссис Мортон, малышка смеется и трясет крохотными кулачками, еще сильнее начинает сучить пухлыми ножками. Тут нельзя удержаться и не рассмеяться в ответ. Это неизбежно. Очевидно, Грейс понимает, насколько она забавна, и продолжает смеяться, морща личико, трясти ручонками и ножками – до тех пор, пока коляска не начинает ходить ходуном. И миссис Мортон чувствует, как спина ее распрямляется, скованные плечи – тоже, и ее охватывает чувство облегчения, настолько глубокое и мощное, что она выдыхает весь воздух из легких.
Она подходит к раковине и заворачивает кран.
Потом оборачивается и видит: Грейс всем телом перегнулась на сиденье, так и тянется к открытой двери.
– Что такое? – спрашивает миссис Мортон. – Хочешь посмотреть на садик?
Она отворяет дверь еще шире и проталкивает коляску с Грейс вперед, к освещенному бледным ноябрьским солнцем квадратику на кухонном полу. Грейс сразу успокаивается, видно, ей это нравится.
Миссис Мортон входит в тишину холла, ступает по ковру и ощущает некое чувство тревоги – от того, что вот так, незваной гостьей, вторгается в чужую жизнь. В гостиной и столовой ни души, лишь тикают часы, и она стоит у подножья лестницы и, задрав голову, смотрит вверх, на лестничную площадку. И решается снова окликнуть тихонько: «Привет».
Ответа нет.
Она возвращается на кухню и видит, что Грейс совсем извертелась на своем сиденье и продолжает тянуться кулачками к распахнутой двери. Малышка пытается объяснить, чего хочет, но издает лишь невнятные возгласы и пускает пузыри. Взгляд при этом у нее вполне осмысленный.
– Ну что, подождем мамочку в саду, да? – спрашивает миссис Мортон.
И она вывозит Грейс во двор, под ветви вишневого дерева, лепестки с него уже давно облетели. По ветвям скачут и чирикают воробьи; и Грейс с миссис Мортон с интересом наблюдают за этой болтовней и возбужденной перебранкой птичек. Пытаются понять, чем вызвано их волнение.
– Вон, видишь, Грейс? – спрашивает миссис Мортон. Но малышка уже сама все сообразила, всем телом тянется к тропинке, огибающей дом, протягивает ручонки к коту миссис Форбс.
– Виски? – спрашивает она. – Хочешь посмотреть на Виски, да?
И они следуют за котом по тропинке, заворачивают за угол дома, проходят мимо цветочных горшков на кухонном подоконнике, мимо матовых окошек холла и кладовой и выходят на площадку, где отец Грейс обычно оставляет машину.
– Ну, вот, дошли до самого конца тропинки, – говорит миссис Мортон. – А теперь дойдем до конца дорожки и вернемся. И будем ждать твою мамочку.
Под громкий и возмущенный крик воробушков в ветвях вишни кот крадется вдоль кирпичной ограды. Колесики прогулочной коляски дребезжат по бетонному покрытию.
Они доходят до конца и смотрят на пустую улицу. Через пластиковое окошко коляски миссис Мортон видит, как Грейс оборачивается, провожает глазами и обращается к каждому предмету с одинаковой заинтересованностью: к желтому клювику черного дрозда, к еле слышному шепоту опавшей листвы, к серебристой крышке мусорного бака. Ко всем этим предметам она относится с одинаковым вниманием и почтением.