Холодные звезды (сборник) - Лукьяненко Сергей (серия книг .TXT) 📗
– Больше не комментируй мои потребности, ладно?
– Извини, – кротко сказал счетчик. – Я занимался ксенобиологией, это очень любопытный аспект…
– Лучше подумай о двух следующих джампах.
– Петр, если ты позволишь мне работать совместно с компьютером…
– Ну?
– Я выведу корабль к Земле с максимально возможной точностью.
Это было неслыханно. Это было настолько безумно, что в уставе даже не было прямого запрета. Скорее, наоборот, можно было притянуть за уши пункт о допустимости использования помощи Чужих в навигационных расчетах.
Поставить бы на мое место господ чиновников…
– Хорошо, – чувствуя, что переступаю какой-то незримый порог, сказал я. – Как ты это сделаешь?
– Очень просто. – Рептилоид сполз с кресла, уступая мне место пилота, завис над пультом. – Мы часто работаем с электронными машинами.
– Но не с человеческими…
– Двоичный код? – Счетчик провел лапой над пультом. Медленно прижал ее к портам компьютера, прикрытым прозрачной крышкой.
– Снять? – спросил я.
Счетчик не ответил, а дисплеи тем временем начали гаснуть.
Вмешиваться было глупо. Я просто смотрел, как рептилоид отключает компьютер, как машина начинает перезагрузку и останавливается, не успев запустить операционную систему. Индикатор хард-диска часто мигал – информация куда-то уплывала. Видимо, в маленькую треугольную голову.
Интересно, как это – напрямую общаться с электронной машиной? Неужели это и впрямь нормальный метод коммуникации счетчиков?
И как они тогда ухитряются оставаться эмоциональными существами? Я где-то читал, что любое существо, способное воспринимать информацию на уровне отдельных байтов, окажется эмоционально холодным – в нашем восприятии, во всяком случае. Слишком разным будет темп времени.
– Очень интересное программное решение… – сказал рептилоид, убирая лапу с пульта. Компьютер при этом не ожил – все так же тускло тлели дисплеи, и даже индикатор хард-диска погас.
– Какое еще решение?
– Навигационная система. Для такой слабой машины подобная точность и быстродействие великолепны. Это человеческая разработка?
– Да, конечно.
– Вы очень способные, – покровительственно сообщил рептилоид.
– Ты собирался рассчитать координаты джампа.
– Я этим занимаюсь.
– И одновременно разговариваешь со мной?
– Это разные уровни сознания, Петр. Сознание внешнее и сознание внутреннее. На одном уровне происходит обработка больших массивов информации. На другом – активная материальная деятельность.
– И оба уровня работают параллельно?
– Когда это необходимо – например, сейчас, – то да. Если я нахожусь дома, в гнезде, то внешнее сознание лучше отключить. Если я лишен доступа к информации, то отключается внутреннее сознание.
– А какое сознание у тебя главное?
– Бессмысленный вопрос, – отрезал рептилоид.
Но я не унимался:
– Что развилось у вас раньше, Карел? Внутреннее или внешнее сознание?
– Ты ксенобиолог?
– Нет, но мне интересно.
– Внутреннее. Внешнее выработано искусственно. – Казалось, что счетчик ответил с большой неохотой.
И неудивительно. Он опять дал мне информацию о своей родине – то, что скрывала любая раса. Я попытался представить мир, в котором возникла подобная форма жизни. Мир, где не требовалось бороться с врагами, добывать пищу, укрываться от непогоды, создавать орудия труда. Мир, где выживание зависело от скорости и точности обработки информационных потоков.
Что-то невообразимое.
Природа не создает уродливые формы жизни. Любое существо идеально в своей экологической нише. Хрупкие и огромные хиксоиды – короли жарких и безветренных степей Сириуса. Мыши-алари – порождение холмистых равнин Фомальгаута, они развивались в лабиринтах глубинных нор, им важны были подвижность и небольшие размеры.
Какая планета могла вызвать из небытия счетчиков? Мир, опоясанный кольцом наподобие Сатурна, где требовалось обрабатывать и обрабатывать информацию, обмениваться ею – причем именно в электронной форме…
– Я закончил расчет, – сказал рептилоид. Мне показалось, что он смотрит на меня с иронией. Будто понимает, о чем я думал.
– Давай проверим.
Счетчик издал тихий скрежет. До меня не сразу дошло, что это смех.
– Петр, я взял из твоего компьютера все. Я выяснил идеальную посадочную глиссаду и наиболее удобный космодром. Я учел те гравитационные факторы и движения звезд, о которых люди просто не знают. Я проверил ресурсы корабля.
Он положил лапу на пульт, индикатор хард-диска замерцал.
– У тебя никогда не было такого идеального курса.
Основной дисплей дернулся и высветил навигационную таблицу. Компьютер с неуместной гордостью сказал:
– Расчет джампа закончен. Жду приказаний.
Под насмешливым взглядом счетчика я выбрал в меню «подробности».
– Джамп Земля – Земля, – сообщил компьютер. – Допуск – одна миллионная процента.
– Устраивает? – спросил счетчик.
Еще бы. Одна сотая была хорошим результатом, одна тысячная – редкой удачей и гарантией успешного джампа.
– Готовься, – забираясь в кресло, сказал я. И непроизвольно пожелал, чтобы счетчик все-таки что-нибудь напутал.
Конечно же, этого не случилось.
Был джамп – и полчаса на оживление корабля. Я поел, а рептилоид от человеческой пищи отказался наотрез. Иного ждать и не приходилось – в космосе нет существ с одинаковым метаболизмом.
Второй джамп привел нас к Земле.
Даже не потребовалось зажигать очередной фонарик – мы вышли в реальное пространство над дневной стороной, и планета исполинским прожектором плыла под кораблем. Очень, очень близко – я даже испугался. Прежде чем компьютер оживет, притяжение Земли может вытащить нас на нерасчетную траекторию.
Но опасения были напрасны. Челнок вышел из джампа на нормальной стабильной орбите. Я посмотрел на счетчика, который шипел и подергивался, отходя от джампа, хотел даже спросить, было ли это им задумано. И не стал.
Конечно же, да.
– Ты доволен расчетом, Петр? – спросил рептилоид.
– Прекрасный джамп, – признал я. – Мне… никогда бы не удалось так рассчитать траекторию.
Счетчик издал цокающий звук.
– Это не очень просто, Петр. Я давно тренировался в подобных расчетах. Мы предусмотрели любой поворот событий… даже тот, при котором мне пришлось бы самому вести корабль.
– Так вы давно готовились? – небрежно спросил я.
– Три года по человеческому времени.
Я молчал. Цивилизация счетчиков потратила несколько лет на эту вылазку к Земле. Серьезная же игра у них идет…
– Петр, ты должен понять, мы хотим только хорошего – для нашей и вашей цивилизации. Четыре счетчика пожертвовали жизнью, прикрывая мое проникновение в твой корабль. Это… это очень много! Наша раса невелика!
Он уже освоился с невесомостью – ловко перебрался с джампера на пол, цепляясь коготками за мягкое покрытие, уселся в ногах. Повторил, вытягивая ко мне голову:
– Только хорошего мы желаем, Петр!
– Для хиксоидов хороша коллективная эвтаназия. Для коод-дельдо – каннибализм. Как вы можете решать за нас?
– Мы изучали вашу историю! Ваше общество, мечты, религии, идеалы. Мы отбросили случайные факторы и выделили основные. Теперь мы сделаем вам предложение, от которого вы не сможете отказаться.
Я отмахнулся. Ладно, пускай делает. В конце концов, решать не мне. Через полчаса после посадки голова будет болеть у президентов, экспертов по Чужим и генералов сил космической безопасности…
Включив основной передатчик, я послал сигнал вызова. Прошло секунд десять, прежде чем мне ответили – по-русски, но с легким английским акцентом. Видимо, уже прочли код позывного и поняли, с кем имеют дело.
– Орбитальный контроль, видим вас.
– «Трансаэро», борт тридцать шесть – восемнадцать. Возвращаюсь с Хикси, Сириус.
Пауза.
– Хорошая траектория. Как полет?
– Прекрасно. – Я терпеливо ждал. Челнок уже взят на прицел радарами, а может, и не только радарами – кто знает, что из баек о СКОБе ложь, а что правда. Смешно думать, что десяток их спутников и пара орбитальных станций способны оказать сопротивление кораблю Чужих. Но налог на СКОБу все платят без возмущений. Говорят, даже уклоняющиеся от любых налогов российские бизнесмены вносят анонимные пожертвования.
