Покорители студеных морей. Ключи от заколдованного замка - Бадигин Константин Сергеевич (книги онлайн .txt) 📗
Как заколдованный, он не мог отвести глаз от этой руки.
— Не пытайтесь отрицать, вы только усугубите свою вину, — поспешил Шоневальд. — Нам известно, что именно Амосову младшему вы продали оружие и изрядное количество золота и серебра. Недаром вы три года учились русскому языку в семье Амосовых. Больше того, и после вы часто посещали дом этого купца. Попирая наши законы, вы бражничали у купца Смолкова, вашего давнишнего друга.
— Нет… Да, я ходил.
— Вы говорили Олегу Амосову, — безжалостно обличал инквизитор, — что забудете нашу истинную веру и примете русскую, если он выдаст за вас свою дочь. К чести Амосова надо сказать, он отказал вам.
Рука Шоневальда остановилась на шее животного, тонкие пальцы сжались. Купец вздрогнул.
— Пощадите! — со стоном вырвалось у него.
— Вы утверждали в разговорах со многими лицами, — неумолимо продолжал инквизитор, — что святые отцы церкви не имеют права владеть каким–либо имуществом, ссылаясь на Иисуса Христа и апостолов, которые якобы не имели никакого имущества.
Это было самое страшное обвинение.
— Это неправда! — крикнул в отчаянии купец. — Я не говорил этого! — Он закрыл лицо руками и затрясся в рыданиях.
— Молчать! — грозно прикрикнул Шоневальд. Глаза его сверкнули. Он поднялся, отшвырнул кота, кубарем слетевшего с колен. — Не притворяйтесь! Вы прекрасно понимаете, что костер для вас — самая легкая смерть… Так ли я говорю, братья? — обратился Шоневальд к монахам.
— Да будет наказан по заслугам проклятый еретик! — отозвался толстый монах, сидевший слева.
— Поступить с ним так, как принято поступать с еретиками по обычаю или как прикажете вы! — прозвучал глухой голос второго монаха.
Шоневальд успокоился. Лицо его приняло прежнее выражение приторной вежливости. Он опустился на скамью и несколько минут молча наблюдал за купцом.
«Ты, однако ж, не из храбрых, — думал он, — и будешь делать все, что прикажу я».
— Но если вы согласитесь отречься от своих убеждений, — вкрадчивым голосом начал Шоневальд, — и поможете святой церкви, сын мой, вас ждет прощение и великие милости.
— Я согласен! — радостно крикнул оживший купец. — Я согласен!.. — В его глазах светилось то недоверие, то надежда, то мольба.
Шоневальд кивнул одному из монахов.
— Повторяйте за мной слова клятвы слово в слово, господин купец, — поднявшись с места, торжественно произнес монах с лицом желтым и неподвижным, точно вырезанным из дерева.
Иоганн Фусс только сейчас, по глухому голосу, узнал монаха, приходившего за ним.
— Клянусь, — начал монах, — что я верую в своей душе и совести и исповедую, что Иисус Христос и апостолы во время их земной жизни владели имуществом, которое предписывает им священное писание, и что они имели право это имущество отдавать, продавать и отчуждать.
Иоганн Фусс повторил клятву.
— Теперь поклянитесь, что вы во всем будете помогать святой католической церкви и выполнять все поручения нашего ордена, соблюдая строжайшую тайну.
Иоганн Фусс произнес страшную клятву верности ордену.
— Теперь, — Эйлард Шоневальд показал купцу на ящик, — садитесь и слушайте. — Он недовольно посмотрел на своею соседа, непрерывно перебиравшего желтые янтарные четки, затем снял нагар со свечи, поставил ее ближе к купцу, осветив бледное испуганное лицо.
— Политика Ганзейского союза по отношению к Новгородской республике — это бездарная политика мелочных торгашей. Да, да! Здесь ради собственной выгоды забыто все! — Эйлард Шоневальд вскочил с места, сделал несколько шагов.
— Они, эти ганзейские купчишки, — как бы очнувшись от сна, вдруг заговорил толстый монах, — отобрали у бедного капеллана[19] даже его кружку святого духа для сбора подаяний в храме, алтарь превратили в хлев и… — Монах под взглядом Шоневальда сразу осекся и замолчал.
— Вместо того чтобы торговаться с новгородцами за добавку нескольких кругов воска, — снова раздался голос инквизитора, — или спорить из–за нескольких собольих мехов в придачу к дрянным беличьим шкуркам, надо было давно закрыть им дорогу на запад, к морю. На добрых католиков восточный ветер из Новгорода действует как несносный сквозняк. Поймите! — Шоневальд в упор смотрел на купца. — Новгородская республика никогда не уступила бы вам и на волос своих прав на море и была бы сейчас сильнейшим морским государством, если бы не споры с московским князем!.. Поймите это!.. — Инквизитор задохнулся от возбуждения. — Представьте себе, как бы выглядели мы, если бы московский князь защищал интересы новгородцев на суше. Они, прекрасные мореплаватели, заполонили бы наше море!.. — Шоневальд посмотрел на молчаливых монахов.
Толстяк, шевеля губами, продолжал безостановочно перебирать четки, другой монах сидел с закрытыми глазами, словно спал.
— Сейчас, как никогда, необходимо заставить новгородцев принять наши условия, — облизав сухие губы, продолжал инквизитор. — Как назло, русские оказались на этот раз несговорчивыми. Больше того, они задумали нанести удар нашей торговле. Мы узнали, что знаменитый купец Труфан Амосов, отец Олега Амосова, — Шоневальд строго посмотрел на Фусса, — учит против немцев других новгородских купцов…
Он очень опасный человек, запомните это, господин Фусс! Теперь Амосов спешно покидает Новгород. Мы должны разгадать тайный план русских. А вы нам поможете, господин Фусс!
— Чем я могу помочь, ваша милость?
— Вы узнаете, когда, куда и какой дорогой собирается ехать Труфан Амосов. Вы поняли меня, господин Фусс? Если же вы попытаетесь уклониться от нашего поручения, — Шоневальд повысил голос, — то ничто не помешает святой церкви поступить с вами так, как принято поступать с еретиками,
— Я буду стараться, ваша милость.
— Все, что вам удастся узнать, господин Фусс, не медля ни минуты, сообщайте доброму католику, священнику нашего ордена Пруцу.
— О–о!.. — вырвалось у Фусса.
Долго он пятился к выходу, кланяясь и бормоча благодарности.
На лестнице купца ждал со свечкой горбун Пруц. Он помог ему выбраться из подземелья и добраться до тюков у алтаря, на которых была приготовлена постель.
Накрывшись с головой куском шершавого кельнского сукна, Иоганн Фусс провел беспокойную ночь. Он просыпался от шумной крысиной возни по углам церкви, от хриплого голоса монаха, не перестававшего преследовать купца и во сне.
* * *
После ухода купца Шоневальд с торжествующей улыбкой посмотрел на сообщников:
— Перепуганному купчишке никогда не вырваться из наших рук. Еще один верный слуга ордена в этом варварском городе.
Глава IV. ДОМ СВЯТОЙ СОФИИ
Владыка новгородский громко стонал во сне. Ему привиделась келья Вяжищенского монастыря, где он провел молодые годы. Но радости не было на душе, а сердце билось тревожно и часто.
Вдруг будто чья–то рука закрыла маленькое слюдяное оконце горенки. Свет сразу померк. Евфимию сделалось страшно, так страшно, как никогда не бывает наяву; ему чудилось, что кто–то еще есть в горнице. Незримый, он заставил шевелиться волосы на голове архиепископа.
Скрипя зубами, владыка протянул дрожащую руку и стал крестить что–то в темноте.
— Господи помилуй, господи помилуй!.. — повторял он не переставая.
Проснулся владыка в холодном поту. Кровь тяжелыми ударами билась в висках.
— Василий! — выдохнул он с хрипом. — Василий!.. У дверей что–то зашевелилось, темная фигура поднялась с пола и двинулась на Евфимия.
— Пить! — держась за сердце, попросил владыка.
Приняв из рук послушника серебряный ковш, он дробно стучал зубами о край его, будучи не в силах побороть трепетную дрожь.
«Страшен диавол, коли во сне привидится, — думал он, хлебнув воды и постепенно успокаиваясь, — и не открестишься во сне–то».
— Собирай–ка, Василий, в церковь, сам сегодня буду служить, — вслух сказал архиепископ. — Видать, грехов на мне много. Отмаливать надо.
Из церкви Евфимий вернулся спокойный и ласковый. Когда ему доложили о приходе Труфана Амосова, он велел звать немедля.
