Дороги Зоны. Герои поневоле - Заваров Дмитрий Викторович (книги онлайн полные версии .TXT) 📗
– К тому, что как-то… нагло это: прийти к другим и диктовать свои условия.
– И что с того? Какое мне дело до этого? Мы взяли эту землю по праву сильного, а когда понадобилось навести порядок – вдруг вспомнили о гуманизме.
– Ну сейчас-то там более-менее порядок.
– Да ну? Просто поводок туго натянут. И кормят так, что брюхо поднять трудно. Зачем тебе в хозяйстве волк? Дом сторожить не оставишь – его самого сторожить надо, чтобы не стал коров резать. И приказы будет исполнять, только пока видит занесенную над собой палку. Какая от него польза?
– Это все логично, пока ты говоришь про волков. Но мы все-таки говорим про людей.
– А что такое человек?
– Двуногое животное без перьев, – ухмыльнулся Шаман.
– Нет, солдат. Человек – это животное, в поведении которого разум преобладает над инстинктами. Которое, пусть даже и на миг, но способно осознать, что жрать и размножаться – это еще не все. Которое в промежутках между жратвой и размножением может летать в космос, где жрать очень невкусно, а размножаться не с кем.
– Дедушка Фрейд все равно свел бы это к «жрать и размножаться».
– Дедушка Фрейд пытался объяснить потребности разума с позиции выгоды. Это свойственно его народу. Кто виноват, что выгоду эту он видел только в «жрать и размножаться»? А отказаться от категории выгоды он не мог – тогда бы пришлось вводить «искру божью». Так вот, этой «искрой божьей» я, вслед за прадедушкой Кантом, считаю способность человека к творчеству как невыгодной противоположности «жрать и размножаться».
– Ну тогда тебе нужно признать, что наибольшая концентрация «божьей искры» содержится как раз в представителях народа дедушки Фрейда.
– Это не так. Они ее давно потеряли и теперь усиленно ищут. Пытаются заниматься творчеством – и доводят идею до абсурда. Хватают творения других – и разбирают на составляющие, разрушая суть. Это то самое проклятие за распятие Бога, сиречь – потерю «искры».
– «Оно, может, и умно, но больно непонятно. Над вами потешаться будут», – ехидно заметил Шаман, с интересом разглядывая Седого.
– Если не умный, то как минимум начитанный, – похвалил сталкера Седой. – Приятно общаться с интеллигентным человеком.
В кармане полковника звякнул сигнал телефона. Он быстро достал трубку с толстым обрубком антенны.
– У аппарата, – выслушав собеседника, полковник недовольно посмотрел на Шамана. – Твои не пускают моего бойца обратно, держат под стволами.
– Дай сюда, – Шаман взял телефон. – Передай трубку сталкеру в шляпе. Да, я. Все нормально. Проводите во двор. Нет. Сейчас спустимся. Отбой.
– Чего это они? – поинтересовался Седой, пряча аппарат в карман.
– А ты как хотел? Слить контакты сталкера неизвестно кому. Не по-нашему. Чувствую, будет мне за это. Пошли.
Они вышли из кабинета, прогремели по решетчатому перекрытию и спустились по сварной лестнице в большой пустой ангар – в углу, покрытый толстым слоем пыли, стоял армейский «КамАЗ» с выбитыми стеклами.
– Ездит? – полюбопытствовал полковник.
– Так ты мне лучше про убийство детей закончи, а то как-то мы не туда свернули.
– Не так уж и свернули. Люди, живущие инстинктами – угроза цивилизации, то есть «человеку разумному». Они всегда и везде враждебны нам. Как минимум – будут паразитировать на обществе. Как максимум – уничтожат. Это если хватит сил. Они, как все паразиты, не осознают, что смерть носителя означает и их смерть. Поэтому, чтобы защитить цивилизацию, я готов уничтожать даже щенков.
– Мой сын для тебя, получается, тоже щенок?
– Нет. Но вы, сталкеры, угроза цивилизации. Тоже своего рода волки.
– А ты?
– Я скорее волкодав, если уж мы продолжим метафору. Слуга человека.
– И готов убивать даже человеческих детей?
– Готов. Но только тогда, когда это оправдано.
Они вышли во двор, захламленный, утыканный по периметру забора бетонными коробками гаражей. С двух сторон, по углам, торчали дозорные вышки, огражденные проржавевшими металлическими листами. На вышках виднелись головы сталкеров, наблюдающих за Зоной. Накрапывал мелкий дождик, и где-то за углом ангара капли с мерным звоном били по железу.
Полковник вдохнул полной грудью.
– Сейчас бойца приведут, – сказал Шаман.
– Не завалят твои тебя? Может, коль так сложилось, попробуешь обратно, к сыну? Помогу, чем смогу.
– Он меня не помнит и не знает, – ровным голосом ответил Шаман.
– А письма?
– Письма жене. Попросил, чтобы адрес был на имя сына.
– Извини.
– Ничего.
– Правда извини.
– Правда ничего. Твои-то где?
– Убили, в Грозном. В девяносто пятом… Когда волкам ослабили поводок.
Глава четвертая,
в которой Зубр идет на болото к Доктору по меркантильной надобности
Это болото всегда раздражало Зубра обилием звуков – вокруг непрерывно что-то чавкало, булькало, хрустело и шуршало. Рефлексы рвали сознание на части: хотелось одновременно стрелять, прятаться и бежать, кидая за спину гранаты – в Зоне любой звук почти всегда сигнализировал об опасности. Такое уж это было место – именно тут жил Доктор, и именно он был нужен Зубру.
Еще не так давно здесь рос обычный лес, о котором напоминали полусгнившие стволы деревьев, торчащие то тут, то там среди зарослей ивняка. По непонятным причинам этот участок леса, расположенный, кстати, на возвышенности, вдруг оказался затоплен. Впрочем, в Зоне очень многое происходит по непонятным причинам. Лес почему-то превратился в болото, на болоте почему-то поселился Доктор, которого почему-то не трогают мутанты. И никого это почему-то не удивляло.
Зубр пробирался сквозь кустарник, стараясь не сильно шуметь, что было почти невыполнимой задачей: сапоги выходили из коричнево-зеленой жижи с характерным чмоканьем, от которого сталкер каждый раз морщился и оглядывался по сторонам. Ствол автомата послушно следовал за взглядом.
Иногда на его пути попадались аккуратные, лишенные растительности холмики, причем вода не обтекала их по краям, а невозмутимо повторяла контуры рельефа. Зубр благоразумно обходил такие возвышенности стороной, хоть детектор на них и не реагировал.
В какой-то момент опытный глаз сталкера заметил сквозь заросли характерное ядовито-зеленое пятно. Зубр подошел ближе. Аномалия «кислота» – небольшая, но, судя по интенсивности испарений, достаточно сильная. Детектор бодро запищал, обнаружив внутри какой-то артефакт.
Зубр повесил рюкзак и автомат на сук, достал полиэтиленовый комбез, быстро облачился, натянул противогаз и, выставив перед собой детектор, нырнул в ядовитые пары. Весь мир окрасился в зеленый цвет. Детектор зашелся в писке, аномалия зашипела. Зубр шел, ориентируясь на экран, который уже успел покрыться капельками едкой жидкости – светящаяся точка артефакта была совсем рядом. Зубр вгляделся в ядовитый туман… Есть! В полуметре от земли пульсировал красноватый сгусток. Сталкер ловко зачерпнул его открытым контейнером и быстро выскочил из аномалии.
– Чтоб тебя! – выругался Зубр, когда заметил, что комбез на ногах оплавился почти до дыр. Когда он стягивал его, куски полиэтилена так и остались на сапогах. Зубр бросил испорченную вещь в кислоту и, нецензурно ругаясь, принялся обмывать противогаз и детектор. Новая порция ругательств досталась аномалии, когда Зубр заглянул в контейнер – внутри лежала «улитка». Не скупясь на выражения, он объяснил аномалии, что на «светлячка», конечно, не рассчитывал, но уж что-то типа «шара» вполне можно было и дать. На всякий случай еще раз просветив аномалию детектором, Зубр пошел дальше. В принципе, «улитка» тоже ничего, уж одноразовый полиэтиленовый комбез с лихвой окупит, но вполне мог бы быть и «шар».
И тут завибрировал КПК на рукаве, сигнализируя о входящем сообщении. Зубр нажал на экран – входящее от Доктора. «Стойте на месте, пожалуйста», – лаконично и вежливо, в докторском стиле. Зубр остановился и внимательно огляделся. То, что Доктору известно о его приближении, сталкера не удивило. Зубр, кстати, еще утром списался с ним, договорился о встрече. Насторожило другое: зачем стоять? Чего ждать? В этой хлюпающей луже, где за каждым кустом могло сидеть по химере – а почему бы нет? – Зубр предпочитал долго на одном месте не находиться.
