Возвращение. Танец страсти - Хислоп Виктория (читать книги полностью без сокращений txt) 📗

Вскоре Соня обнаружила, что вторник стал ее любимым днем недели, а занятия танцами — обязательным пунктом в ее расписании. То, что началось как развлечение, переросло в настоящую страсть. Компакт-диски с сальсой валялись у нее в багажнике, и по пути на работу, сидя за рулем, она мысленно представляла, как танцует. Каждую неделю она возвращалась с занятий разгоряченная и сияющая. В те редкие вечера, когда Джеймс оказывался дома раньше нее, он встречал Соню снисходительными репликами, возвращая ее с небес на землю.

— Натанцевалась? — вопрошал он, отрывая взгляд от газеты. — Как попрыгали маленькие девочки в балетных пачках?

От самого тона Джеймса, пусть муж и пытался делать вид, что подтрунивает, веяло неприкрытым сарказмом. Соня старалась не обращать внимания, но неизбежно начинала оправдываться.

— Это как занятия чечеткой. Неужели ты не помнишь? Я же занималась чечеткой пару лет назад.

— А-а-а… Что-то припоминаю, — раздавался голос из-за газеты. — Хотя никак не могу взять в толк: зачем ты ходишь туда каждую неделю?

Однажды она заикнулась о своем новом увлечении закадычной школьной подруге Мэгги. Все семь лет, проведенных в средней школе, девочки были не разлей вода и вот уже два десятка лет оставались такими же близкими подругами, несколько раз в году встречаясь по вечерам, чтобы выпить по бокалу вина. Мэгги пришла в восторг оттого, что Соня ходит на танцы. А ей можно прийти? Соня возьмет ее на урок? Соня была только рада. От этого заниматься будет еще веселее.

Их дружба зародилась, когда обеим было по одиннадцать, и с годами только крепла. Изначально их свело то, что они обе ходили в одну школу в Чизлхерст, носили одинаковые темно-синие пиджаки, натиравшие им шею, и плотные фланелевые юбки, шуршавшие на коленях. В первый же день их посадили за четвертую парту из-за того, что их фамилии стояли в журнале рядом: бледная маленькая Соня Хайнс и высокая болтушка Маргарет Джонс [7].

И с тех пор девочки постоянно замечали и восторгались тем, насколько они разные. Соня завидовала спокойному отношению Мэгги к учебе, а Мэгги с восхищением смотрела на педантичные записи своей подруги, на ее четкие, снабженные пояснениями тексты. Мэгги считала цветной телевизор Сони самым удивительным во вселенной предметом, а Соня в любую минуту готова была его обменять на туфли на платформе, которые носила подружка. Соня хотела, чтобы у нее были более либеральные родители, такие, как у Мэгги, которой разрешалось не спать до полуночи, а Мэгги прекрасно понимала, что с радостью приходила бы домой пораньше, если бы у потрескивающего огнем камина ее ждала свернувшаяся калачиком собака. Если что-то было у одной из них, об этом тут же начинала мечтать и другая.

Их жизненные пути во всех смыслах были непохожими до крайности: Соня — единственный ребенок в семье, мать-инвалид, уже передвигавшаяся только в коляске, когда дочери не исполнилось и десяти. Атмосфера в ее крошечном доме, имевшем общую стену с соседним, была угнетающей. Мэгги, с другой стороны, жила в ветхом домишке с четырьмя братьями и сестрами и беззаботными родителями, которых, казалось, никогда не интересовало, дома ли их дочь.

В школе лишь малая толика кипучей энергии девочек уходила на занятия. Их основным времяпрепровождением были ссоры, дискотеки и женихи — девичьи признания и тайны лишь укрепляли их дружбу. Когда мать Сони умерла от рассеянного склероза, который медленно убивал ее все эти годы, именно Мэгги стала «жилеткой», в которую плакалась Соня. Мэгги на какое-то время переехала к Соне, за что подруга и ее отец были ей очень благодарны. Она разделила с ними ужасную тяжесть их горя. Это случилось, когда девочки учились в младшем шестом классе [8]. А в следующем году несчастье постигло саму Мэгги. Она забеременела. Родители негативно отреагировали на эту новость, и снова Мэгги на несколько недель переехала жить к Соне, пока родители свыкались с мыслью о внучке.

Несмотря на такую близкую дружбу, после окончания школы их пути разошлись. Мэгги почти сразу же родила — никто никогда так и не узнал имени отца, вероятно, его не знала и сама Мэгги, — поэтому ей пришлось зарабатывать себе на жизнь преподаванием гончарного дела в двух колледжах и на вечерних курсах. Ее дочери Кэнди теперь уже исполнилось семнадцать, она изучала живопись. При выгодном освещении Мэгги и Кэнди, носивших огромные серьги-кольца и «богемные» наряды, легко можно было принять за сестер. При более пристальном взгляде на Мэгги некоторые дивились, почему женщина ее возраста до сих пор одевается как подросток. Хотя ее длинные темные локоны были очень похожи на дочкины, годы курения оставили свой след на загорелом лице Мэгги, которое выдавало ее истинный возраст. Мэгги с дочерью жили на границе Клапама и Брикстона, недалеко от целого ряда дешевых магазинов и лучших индийских вегетарианских ресторанов по эту сторону от Дели.

Уклад жизни Сони, ее карьера рекламного агента, роскошный дом — полная чаша, Джеймс — все это было чуждо Мэгги, которая никогда не скрывала своего беспокойства по поводу того, что подруга вышла замуж за «набитого дурака».

Несмотря на то что их жизненные пути разошлись, с географической точки зрения они оставались довольно близкими — обе жили южнее Темзы, всего в нескольких километрах друг от друга. На протяжении всех двадцати лет они никогда не забывали поздравить друг друга с днем рождения и время от времени поддерживали дружеские отношения, просиживая в баре за бутылочкой вина целый вечер, до самого закрытия, во всех подробностях рассказывая друг другу о своей жизни, а потом расходились и опять не виделись по нескольку недель и даже месяцев.

Первую половину вводного занятия по сальсе в Клапаме Мэгги просто была зрителем. Она все время отбивала такт ногой и слегка покачивала бедрами, ни на секунду не отрывая взгляд от ног инструкторов, когда те показывали новые шаги. Этим вечером Хуан Карлос довольно громко включил музыку — от зажигательного ритма, казалось, вибрировал весь дощатый пол. После пятиминутного перерыва, во время которого все пили воду из бутылок, Соня представила свою старинную подружку остальным танцорам. Мэгги уже была готова ринуться в бой. Кое-кто из завсегдатаев скептически отнесся к подобному заявлению: неужели человек, который раньше не ходил на занятия и пропустил добрую половину курса, надеется догнать остальных? Они боялись, что из-за Мэгги им придется повторять пройденное.

Кубинец взял Мэгги за руку и, встав перед зеркалом, повел ее в танце. Остальные просто смотрели, некоторые — надеясь на то, что новенькая споткнется, собьется с ритма. Глубокая морщина пролегла у Мэгги на лбу: женщина пыталась сосредоточиться, она помнила каждое движение, каждый полуповорот, которые разучивались сегодня. Ни разу она не сбилась. Когда танец закончился, раздались нестройные аплодисменты.

Соня была поражена. Мэгги за полчаса выучила то, на что ей понадобилось несколько недель.

— Как это у тебя получилось? — поинтересовалась она у Мэгги, когда они сидели после занятий в баре с двумя бокалами сухого испанского вина.

Мэгги призналась, что несколько лет назад занималась сальсой во время путешествия в Испанию, поэтому запомнила основные движения.

— Это как езда на велосипеде, — небрежно заметила она, — если научился — никогда не забудешь.

Через пару занятий энтузиазм Мэгги поразил даже Соню. Мэгги редко чем-то надолго увлекалась, но теперь она стала ходить в клуб, где танцевали сальсу, и отплясывать до пяти утра в полутьме зала с сотней таких же танцоров.

Через несколько недель Мэгги собиралась отметить свое тридцатипятилетие.

— Мы едем в Испанию, танцевать, — заявила она.

— Класс! — восхитилась Соня. — С Кэнди?

— Нет, с тобой. Я купила билеты. В Гранаду, по сорок фунтов, туда и обратно. Уже все решено. Я записала нас на уроки танцев.

Соня прекрасно понимала, что Джеймс воспримет подобное известие в штыки, но не могло быть и речи о том, чтобы отказать Мэгги. Соня точно знала, что ее подруга ни секунды не колебалась. Мэгги — натура независимая, она никогда не поймет, что кто-то может ограничить их свободу передвижений, запретить им ехать туда, куда они хотят. Но в первую очередь Соня сама не хотела отказываться. Танец стал для нее движущей силой, она стала привыкать к чувству свободы, которое он дарил.