Уцелевший - Паланик Чак (читаем полную версию книг бесплатно .TXT) 📗
Спикерфон кричит: «Надо еще что-то делать?»
Я не обращаю внимания на спикерфон, потому что делать больше нечего. Почти нечего.
И, может быть, это всего лишь игра света, но после того, как я съел почти всего омара, я заметил, что его сердце бьется.
43
Согласно ежедневнику, я учусь балансировке. Я на вершине лестницы, и в руках у меня куча искусственных цветов: роз, маргариток, дельфиниумов. Я пытаюсь не упасть, мои ноги в ботинках напряжены. Я собираю очередной полиэстровый букет, а все некрологи прошлой недели лежат в кармане рубашки.
Человек, которого я убил неделю назад, должен быть где-то здесь. То, что от него осталось. Он держал ружье у подбородка, сидя один в пустой квартире, и спрашивал у меня по телефону причину, по которой ему не следовало бы нажимать на курок. Я уверен, что найду его. Тревора Холлиса.
Ушел, Но Не Забыт.
Покойся с Миром.
Отозван на Небеса.
А может, он меня найдет. Я всегда на это надеюсь.
Находясь на вершине лестницы, я должен быть на шесть, семь, девять метров выше пола галереи, в которой я хочу обнаружить очередной искусственный цветок. Очки сползли на кончик носа. Ручка записывает слова в блокнот. Образец номер 786, пишу я, красная роза, изготовлена примерно сто лет назад.
Надеюсь, что никого кроме мертвецов здесь нет.
Часть моей работы состоит в том, что я должен высаживать свежие цветы вокруг дома. Я должен рвать цветы в саду, за которым ухаживаю.
Ты должен понять, что я не кладбищенский вор.
Лепестки и чашелистики розы сделаны из красного целлулоида. Впервые изготовленный в 1863 году, целлулоид является наиболее старым и наименее устойчивым видом пластмассы. Я пишу в блокноте: листья розы из окрашенного в зеленый цвет целлулоида.
Я останавливаюсь и снимаю очки. В глубине галереи, очень далеко, какой-то маленький черный контур на фоне большого витража. Там кто-то есть. На витраже изображена картина типа Содома, или Иерихона, или храма Соломона, уничтожаемого ветхозаветным огнем, беззвучным и сверкающим. Перемешанные красные и оранжевые языки пламени вокруг падающих каменных блоков, столбов, бордюров, и на фоне всего этого идет фигура в маленьком черном платье, становясь все больше и больше по мере приближения.
И я надеюсь, что она мертва. Мое тайное желание — завести роман с этой мертвой девушкой. С мертвой девушкой. С любой мертвой девушкой. Я не из тех, кого можно назвать привередливыми.
Я вру людям, что исследую изменение искусственных цветов в процессе Индустриальной Революции. Пишу диссертацию по специальности «природный дизайн». А возраст у меня такой, потому что я аспирант.
У девушки длинные рыжие волосы. Такие в наше время носят только по какой-нибудь древней религиозной традиции. С высоты лестницы я смотрю на тонкие маленькие ручки и ножки девушки, и мне начинает уже казаться, что когда-нибудь я стану педофилом.
Эту розу, не самый древний образец в моем исследовании, я собираюсь изучить как можно точнее. Женский половой орган, Пестик, включая Рыльце, Столбик, и Завязь. Мужские половые органы, Тычинки, включая проволочную Нить и крошечный стеклянный Пыльник на конце.
Часть моей работы состоит в выращивании живых цветов в саду, но я не могу. Я не могу выращивать сорняки.
Я лгу себе, что я здесь, чтобы собирать цветы, свежие цветы для дома. Я краду искусственные цветы, чтобы втыкать их в саду. Люди, на которых я работаю, смотрят на сад только из окна, поэтому я выкладываю искусственное травяное покрытие, папоротники или плющ, а затем втыкаю искусственные цветы по сезонам. Все выглядит просто превосходно, если не присматриваться.
Эти цветы смотрятся такими живыми. Такими естественными. Такими спокойными.
Лучшее место для поиска цветочных луковиц — в Дампстере за мавзолеем. Выброшенные пластмассовые горшки с луковицами гиацинтов, тюльпанов, тигровых и звездообразных лилий, нарциссов и шафрана, которые можно принести домой и вернуть к жизни.
Образец номер 786, пишу я, был найден в вазе Склепа 2387, в самом высоком ряде склепов, в нижней южной галерее, на седьмом этаже крыла Безмятежности. Расположение на девятиметровой высоте от пола галереи, пишу я, могло послужить причиной почти идеальной сохранности этой розы, найденной в одном из старейших склепов одного из первоначальных крыльев Колумбийского Мемориального Мавзолея.
Затем я краду розу.
Людям, которые видят меня за этим занятием, я говорю другое.
Официальная версия моего нахождения здесь — сбор лучших образцов искусственных цветов, датируемых серединой девятнадцатого века. В каждом из шести главных крыльев — крыле Безмятежности, крыле Удовлетворенности, Вечности, Спокойствия, Гармонии и Новой Надежды — от пяти до восемнадцати этажей. Бетонные ячейки в стенах имеют глубину три метра, то есть там может поместиться гроб любой длины. Воздух в галереях не циркулирует. Посетителей мало. Если и приходят, то ненадолго. Температура и влажность одинаково низкие круглый год.
Старейшие образцы берут свое начало из Викторианского языка цветов. Согласно изданной в 1840 году книге Мадам де ла Тур Le langage des fleurs , фиолетовая сирень символизирует смерть. Белая сирень рода Syringa символизирует первую любовь.
Герань символизирует аристократизм.
Лютик — ребячество.
Поскольку большинство искусственных цветов были сделаны для украшения шляп, в мавзолее можно обнаружить лучшие образцы, какие только могут быть.
Вот что я говорю людям. Моя официальная версия правды.
Если в течение дня люди видят меня с блокнотом и ручкой, то обычно я на вершине лестницы, краду какой-нибудь пучок поддельных анютиных глазок, оставленных в склепе в верхней части стены. Я прижимаю палец к губам и шепчу им сверху: это для коллежда.
Я провожу исследование.
Иногда я бываю здесь поздно ночью. Когда все уйдут. Я брожу тут один после полуночи и мечтаю о том, что однажды ночью обнаружу открытый склеп, а возле него — высохший труп, кожа на лице сморщилась, а одежда жесткая, пропитанная вытекающими изнутри жидкостями. Я наткнусь на этот труп в какой-нибудь тусклой галерее, и тишину будет нарушать лишь гудение единственной лампы дневного света. Лампа моргнет несколько раз, после чего оставит меня в темноте, навечно, с этим дохлым монстром.
Глаза трупа должны превратиться в черные дыры, и он будет искать вслепую, оставляя на мраморных стенах следы гниющей плоти и обнажая кости каждой из рук. Уставший рот он будет держать открытым, вместо носа — две черные дырки, свободная рубашка висит на обнаженных ключицах.
Я ищу имена из некрологов. Здесь навечно вырезаны имена людей, последовавших моему совету.
Давай же. Убей себя.
Любимый Сын. Нежная Дочь. Преданный Друг.
Жми на курок.
Благородная душа.
Вот он я. Время для отмщения. Я вызываю вас.
Придите и возьмите меня.
Я хочу, чтобы меня преследовали плотоядные зомби.
Я хочу проходить мимо мраморных плит, закрывающих склепы, и слышать, как кто-то скребется и борется внутри. Я прижимаюсь ухом к мрамору и жду всю ночь. Вот зачем я здесь на самом деле.
У образца номер 786, пишу я в блокноте, главный стебель из проволоки толщиной 30, покрыт зеленым хлопком. Стебель каждого листа толщиной 20.
Нет, я не сумасшедший, я просто хочу получить доказательства, что смерть — это еще не конец. Даже если обезумевшие зомби схватят меня в темном зале однажды ночью, даже если они разорвут меня на части, все равно это будет не абсолютный конец. Все равно будет какое-то утешение.
Если я найду доказательства какой-то жизни после смерти, я умру с радостью. Поэтому я жду. Поэтому я наблюдаю. Слушаю. Прикладываюсь ухом к каждому холодному склепу. Пишу: Никакой активности в Склепе 7896.
Никакой активности в Склепе 7897.
Никакой активности в Склепе 7898.
Я пишу: Образец номер 45, белая бакелитовая роза. Старейший синтетический материал бакелит был создан в 1907 году, когда химик нагрел смесь фенола и формальдегида. На Викторианском языке цветов белая роза означает тишину.
