Изгой Проклятого Клана. Том 5 (СИ) - Пламенев Владимир (читать хорошую книгу txt, fb2) 📗
Я сменил тему:
— Уваров, значит, совершенно никого не выдал? Ладно тебя. А других заговорщиков?
— Выдал, разумеется, — тут он рассмеялся. — Он перечислил дознавателям имена самых рьяных сторонников «императора». Тех, кто ползает у его ног, в надежде урвать свой кусок со стола господина. Жалкие ничтожества. Приспособленцы без воли и достоинства. Сейчас их ждут интересные беседы в холодных подвалах.
Голос замолк ненадолго. Затем продолжил.
— Тем самым Уваров выиграл время. «Император» успокоился, считая что я до сих пор пребываю в крепком сне. Но заговорщиков он будет искать. А затем уничтожать, вместе с их кланами. Его показное помилование для рода Уваровых — лишь ширма. Он навесил её для того, чтобы не вводить других аристократов в ужас. Но поздно… процесс запущен. Его власть шатается. Пусть он и стремится это скрыть!
— Не похоже, чтобы он пытался это изменить. Он открыто демонстрирует жестокость в каждом действии. Словно ему совершенно наплевать на то, что считают его подданные.
— Не обманывайся…
— И не думал. Я только не могу понять, в чём смысл таких действий. Чего он хочет и чего добивается?
— Он хочет власти, вечной жизни и продолжения своего безумного веселья. Будь его воля — до конца самого времени. Это ЧУДОВИЩЕ необходимо УНИЧТОЖИТЬ! — его мысли стали «громче». — Но сделать это может не каждый. Я — точно. Ты же… силён. Но не для этого существа. Самое мудрое, что ты можешь — освободить меня.
Тут чуть не рассмеялся я. Но сдержался, чтобы не привлекать внимание пилотов вертолёта.
— Прекрасно. Будь я заточен в какой-нибудь яме, то тоже считал бы своё освобождение самой мудрой вещью на свете.
Он хмыкнул.
— Ты и сам это поймёшь. Позже. Но сейчас, раскрой секреты Леонида Поднебесного, друг мой. Тогда ты сможешь освободить меня. А я — смогу избавить Империю и весь мир от этого чудовища в человеческом теле. Теле, которое ему не… — он затих. — Освободи меня, хотя бы для того, чтобы узнать правду. Твоими усилиями это возможно.
Моими усилиями…
Да. Но на моих же условиях. И с контрактом Урюка. Для надёжности.
А если он действительно божество или нечто схожее, то возьму с него слово. Так, как богам это положено.
— У тебя остались связи с остальными заговорщиками?
— Разумеется. Ты решил рискнуть и связаться с ними? Опрометчиво…
— Нет. Я хочу знать, кого Императору придётся уничтожить, чтобы всё-таки добраться до тебя. Чтобы понимать, как много у нас осталось времени.
Голос затих. Задумался.
— Они в безопасности. Пока что.
— Император пригласил меня на именины своей дочери. Там, возможно, мы с ним пересечемся. Я помню две фамилии, которые упоминал Владислав, в составе заговорщиков вместе с Уваровыми: Громовы и Ланские. Это князья. Один из сыновей князя Громова, как минимум, находится в составе императорской гвардии. То есть, они относительно близки к трону. А Император за ними внимательно наблюдает.
— Они осторожны и не выдадут себя. Как бы ты не намекал. В глазах знати Империи, ты — сподвижник «императора». Раз он позвал тебя на именины Ады… — тут он задумался. — А зачем он это сделал?
— Самому бы узнать ответ. Но перед приглашением он спросил про мой семейный статус.
— Он собрался заключить династический брак⁈ — он удивился.
— Удивляешься. Понимаю. Я и сам удивился. Но пока не понимаю, в чём его замысел. Подкинешь идею?
— Привязать… дать тебе почувствовать себя в центре мира. Собрать на тебе подозрения всех наследников. А потом наблюдать за вашей грызнёй. Он знает, что ни один из его детей не потерпит быстрого взлёта кого-то вроде тебя. Потому что они знают его характер. Они уже давно подозревают в том, что он может выбрать преемника трона не из числа своих детей.
— Он не отдаст власть. Никому.
— Верно… но наследники этого не понимают. Для них — он сумасбродный родитель, который готов пойти на любой абсурд, ради своего развлечения. «Император» наслаждается страхом, гневом и подозрением. Слаще этих эмоций он не знает ничего. Стравливать — вот его конёк. Помни об этом, когда он попробует заманить тебя в сети своей милости.
— Это уже невозможно, — отрезал я.
— Возможно. Просто не его собственными руками.
— Я пытался выйти с тобой на связь. Не так давно. Но ты не ответил.
— Верно. На то были причины, которые требовали от меня большого внимания. Я посвятил его нашему общему делу.
Не хочет говорить.
Его право.
На том мы с ним договорились выйти на связь позже и наш разговор завершился.
Вскоре вертолёт вернулся в Северный Предел. Я сошёл с него. А когда он убрался, принялся наводить порядок у себя во владениях.
Для начала вернул лабиринт на место и закончил отпуск для рабочих. Затем отправил послание к Покровским, чтобы Аня и Людмила возвращались. По собственному желанию, разумеется.
А сам приступил к изучению давно пылящихся дневников и записей Леонида Поднебесного — того самого мага пространства, чьи кости лежали у меня в особняке. К ним сверху были приложены ещё дполнительные документы. Те, которые предоставил Владислав.
Это были распечатанные записи из сибирских архивов. О древнем клане Поднебесных. С заметками историков и объяснениями устаревших терминов.
Пришлось зарыться во все эти записи с головой. А заодно привлечь к их изучению Лёню-сектанта, как знатока по жизни Поднебесного. И Валентина Симонова — лингвиста, чьей сестре помогли целители рода Покровских, взамен на его службу мне.
Между этими двумя сразу разгорелись острые споры.
А причина была проста.
Валентин трактовал записи Поднебесного с точки зрения научного работника. Даже без намёка на уважение и, тем более, подобострастие к смыслам дневников.
А вот Лёню-сектанта это доводило чуть ли не до бешенства. Он с пеной из рта пытался убедить Валентина, что называть «житие» и «святые уроки» ежедневником — это святотатство. На что Валентин только ехидно подметил, что почерк Поднебесного напоминал скорее записи эпилептика в пик приступа.
После чего Лёня чуть не насадил того на земляной шип. Только мой своевременный приказ утихомирил обоих и заставил молча погрузиться в работу.
Тем более, что оба они были в чём-то правы.
Валентин в том, что никакого сакрального смысла в записях Поднебесного не было.
А Лёня в том, что кое-какие секреты в тексте всё же имелись. Вот на них-то я сконцентрировался поподробнее.
Поднебесный изучал не обычную магию. И даже не один из её запретных в этом мире видов, вроде некромантии и демонологии.
Он изучал её первоосновы. Те самые, с помощью которых возникала магия, как способ управлять реальностью с помощью человеческой воли.
Об этом знали немного. Даже в Зеркальной Башне.
Но основы были таковы: до сотворения времени существовали всего две формы сущего. Творение и Пустота. Пустота предшествовала всему. А из Творения появилось всё сущее.
Их можно сравнить с картиной. В этом случае Пустота — это белый лист. А Творение — наносимая художником краска.
Кто был самим художником? Никто не знал. В Зеркальной Башне мы намеренно не говорили об этом. Потому что доказать существование или отсутствие Создателя не могли. А плодить домыслы — это не практично.
Так что мы ограничились тем, что знали точно. Была пустота. Творение начало в ней бурлить и развиваться, разливаясь «красками по холсту».
Творение менялось. Делилось. Затем менялось в разной пропорции, в разных частях. Пока не пришло к тому, что известно сейчас как материя, энергия, информация и даже само время.
А Пустота… она осталась неизменной. Вечное. Бесконечно огромное пространство за пределами всех миров. И мёртвое, в своей проклятой вечности.
Её суть была в том, чтобы поглощать и уничтожать всё. То, что попадало в Пустоту полностью, стиралось из самой реальности. Даже из воспоминаний живущих и живших.
В том и была её главная опасность.
Именно поэтому Зеркальная Башня следила за тем, чтобы Пустота и все существа, которые вздумали подчинить её силу, не прошли дальше в живые миры. Потому что тогда Творение вернётся к изначальному — точке, когда не было ничего.
