Пси-ON. Книга III - Нетт Евгений (список книг TXT, FB2) 📗
Получалось плохо, но оно и неудивительно: где я без своих способностей, и где цесаревич, с полной отдачей занимающийся со смертоносной сталью с малых лет? Но и ему стоит отдать должное: Владимир пытался меня учить, показывая, как надо и внимательно наблюдая за знакомством со своим вроде бы немудрёным, но жёстко привязанным к тренировкам искусством. Между прочим, даже девушки к нынешнему моменту успели отлучиться, переодеться в подходящие одежды и занять соседний «ринг». Отличия были только в том, что они фехтовали шпагами, и вот уже это больше походило на спорт, а не изменившийся со временем метод смертоубийства.
– Признайся, сейчас ты не в «разгоне»? – Бросил цесаревич, сметя моё оружие в сторону и тут же продемонстрировав, как выпад должен был выглядеть в околоидеальном состоянии.
– Я никогда не выхожу из этого состояния. – Вру. Ночью выходил, но это не то, чем можно и нужно хвастаться. И не только из этических соображений. – Просто сейчас я параллельно работаю с разумом.
– Хм. Как же ты живёшь-то?.. – Задумчиво бросил парень, обозначив пару прошедших мимо моей сомнительной защиты ударов. Но какое обучение – такая и защита, ведь просто демонстрации стоек и движений для обычного человека было бы недостаточно. А я обычного человека и старался изобразить, чтобы не переиграть цесаревича на его же поле. И это не самоуверенность, а факт, ведь тело я в обычном, – сиречь ускоренном, – состоянии контролировал на принципиально ином уровне. – Я слабо себе представляю, как можно мыслить даже в десять раз быстрее. А ты говоришь об ускорении на два порядка выше…
– Сознание – штука достаточно гибкая для того, чтобы привыкнуть к чему угодно. По крайней мере, у псионов. – Последняя фраза была не лишней, ибо среди обычных людей сумасшедшие всё-таки были. Я же, при значительно более масштабном «триггере» для своего безумия, ещё легко отделался. Даже сам понимаю, что моё мышление несколько отличается от нормы. – Вот что действительно отличается, так это глубина восприятия. Задумывался над тем, сколько «часов» для меня прошло с момента нашей встречи?
Цесаревич крякнул:
– Это… сложно осознать. Или даже невозможно…
– Но это объясняет мою «легкомысленность» в отношении Ксении, не находишь? – Я твёрдо вознамерился расставить все точки над i, попутно заложив фундамент взаимного доверия между мной и Владимиром Романовым. Раскрывать и так раскрытые тайны довольно легко, особенно если видишь за этим свою выгоду.
– Если это и правда работает так, как ты говоришь… – Кивнул Владимир, изящным движением «обкрутив» свой клинок вокруг моего и сильно ударив по гарде. Будь мечи полноценными, и эта корзинка из железок могла и не выдержать. – … то все странности формально перестают быть таковыми. Но это не отменяет того, что твоё поведение и решения в глазах окружающих могут выглядеть несколько странно.
– Я мог бы вообще превратиться в странного социопата, так что…
– Вот уж правда… Фух! – Самопроизвольно я задействовал чуть больше «разума», чем следовало бы, и едва не обозначил хороший удар в грудь цесаревича. Но реакция его не подвела, и он успел отступить назад. – Тебе не бывает скучно?
– Не бывает. Выручает псионика и менталистика. Это действительно два почти безграничных направления, в которых можно самосовершенствоваться сколь угодно долго. А ещё знания: я хоть и могу прочесть и запомнить несколько сложного текста страниц за секунду, но для его осознания и понимания всё-таки нужно время.
– Так ты что, буквально проводишь за учёбой недели и месяцы каждые сутки? – Брови Владимира взметнулись вверх, а взгляд преисполнился неподдельного уважения.
– Именно. Так что не всё настолько просто, насколько кажется на первый взгляд. – И всё-таки что-то в звоне стали было. Красивый, мелодичный и приятный уху слух ассоциировался с красивыми историями о средневековье, без отпечатка реального пролития, как у людей, реально сражавшихся в ближнем бою жалкую сотню лет тому назад.
– Твой случай действительно уникален, как и говорил отец. – Покачал цесаревич головой, отступая на полшага и выходя из грубого подобия клинча. Я тоже отступил, переводя дыхание и поражаясь тому, насколько выматывающим может быть железомахательство. Или насколько я всё-таки неподготовленный к такого рода физическим нагрузкам. – Как считаешь, подобные тебе псионы могут появиться в других местах?
… и у других государств?
– Нет. Его Величество уже догадался и высказал предположение касательно того, что это была аномалия. И хоть у меня критически недостаёт знаний о разломах, я склонен поддержать его точку зрения. Иначе образовался бы слишком большой разрыв в поколениях псионов, до кучи ставящий под вопрос существование всего человечества. – Лицо Владимира посмурнело. Видно, император не забыл поведать сыну о своей цели и видимых угрозах. Или цесаревич сам до этого дошёл, маринуясь в политике, интригах и жестокой реальности. – Я не знаю, что было бы, попади такие возможности в руки какого-нибудь безумца или просто неадеквата.
Да даже если бы потенциальный сверхпсион просто сошёл с ума, это уже поставило бы под угрозу хрупкое существование как минимум столицы Российской Империи. Ну, в лучшем случае – нескольких её районов, ведь я сам тоже не сразу осознал, что и как могу сотворить с материальным миром.
– Всё было бы действительно плохо. Твой потенциал поражает, и, честно говоря, никто особо не понимает, что с тобой делать. Ничего, что я говорю прямо? – И снова мы обменялись ударами, да так, что у меня руки задрожали. Всегда считал, что так мечами машут только в кино, но раз уж сам цесаревич – знаток холодного оружия, не против подобного, то кто я такой, чтобы возмущаться? Да и зрелищнее это, нежели обычное фехтование. Эпичнее.
– Так даже лучше. Я, знаешь ли, очень не люблю бессмысленной ходьбы вокруг да около. Время ценно, ибо оно для человека конечно…
Лицо цесаревича дрогнуло. Едва заметно, без записи с камеры и долгого анализа этого бы никто не заметил, но они – не я. Ещё один балл в копилку совсем не радужных подозрений касательно состояния императора, которому, на первый взгляд, ещё жить да жить.
– В этом ты прав, но от вбиваемых на протяжении десятилетий шаблонов так просто не избавиться. Так что терпи, а я буду стараться поменьше болтать ни о чём. – Честно и с грустной улыбкой на лице произнёс Владимир, опуская тренировочную рапиру. – Как я понял, тебе очень интересны разломы?
– Очень. – Я кивнул. – Из всего того, что я о них слышал, можно сделать один очень печальный для нас вывод: все миры, в которых были люди и псионика, гибнут. Так что я действительно заинтересован в их изучении.
Цесаревич молчал не долго.
– А вариант с тем, что разломы связывают наш мир только с разрушенными измерениями по каким-то иным причинам ты не рассматриваешь?
– Я бы с радостью рассмотрел любые теории, но у меня просто нет информации. Я вживую встречался с разломами дважды, и в первый раз я только пробудился и сразу же оттуда ушёл. Во второй повстречал иномирных существ, да недолго покружил вокруг, пытаясь понять, как разлом влияет на реальность. Ну и не позволил воде с той стороны растечься по округе и испоганить лесопарк. – А о третьем разе никому знать не положено. – Мне, конечно, уже пообещали предоставить всевозможные данные и даже возможность лично посещать разломы, но когда это ещё будет…
– Как только уляжется шумиха вокруг происшествия в академии. И это, между прочим, напрямую зависит от того, как ты себя покажешь перед дворянством. Притчу про прутик и веник знаешь?
– Обижаешь. – Я хмыкнул, припомнив эту аллегорию на силу толпы.
– Если Империя и наша семья – это прут из закалённой стали, то дворянство – это множество пучков, собранных из разных веток. И пучки эти имеют свойство объединяться, если в этом есть хоть какой-то смысл. Сейчас они увидели угрозу в том, что мы якобы целенаправленно попытались укрыть тебя на территории академии, преследуя какие-то свои цели. Если что, это, опять же, якобы нарушение одного из давних договоров касательно нейтралитета академии в вопросе размещения там сил, способных оказать влияние на обучающихся. – Цесаревич поймал мой взгляд, абсолютно верно тот истолковав. – Трон не всегда обладал достаточными силой и властью, а на момент образования Великой Московской Академии по всей планете царил натуральный хаос, спровоцировавший появление множества самостоятельных полюсов силы. Мы тогда застыли на грани гражданской войны с десятком сторон в ней участвующих, и избежать худшего удалось лишь чудом.
