Самые яркие звезды - Тодд Анна (список книг .txt) 📗
Глава 15
– Можно, я приму душ?
Тембр был мягкий, как шелест дождя, а взгляд выжидательный. Позже я этот взгляд у него часто замечала.
Хотя раньше мы не встречались, лицо Каэла показалось мне слегка знакомым. Широкие брови, маленький шрам над глазом… Словно я его уже видела – на улице, в кафе, в магазине. Или просто лицо такое… Бывают такие лица.
– Можно? – повторил он.
Я помедлила.
– Ну… да, конечно, мойся. Ты не голодный? Правда, еды немного, но что найдешь – то твое.
Элоди явно хотела что-то сказать и ждала, пока он выйдет, а мне уже некогда было вести светские беседы. Папа у меня такой: опоздаешь на пять минут, будешь в два раза дольше слушать нотации.
– Спасибо, – пробормотал Каэл и встал. Мой диванчик показался рядом с ним совсем маленьким. Рядом с ним все в моем домике казалось маленьким. Даже сервант, который я купила с рук, – когда еще не понимала, как опасно встречаться неизвестно с кем за парковкой супермаркета. У меня много всякого барахла, в основном подержанного. Кстати о барахле… заметил ли гость кучу грязного белья в корзине и гору немытой посуды?
Ой, да не все ли равно?
– Если будет тот пирожок… как вы его называете… с такой маленькой… rouge…
Элоди беспомощно щелкала пальцами, и я договорила за нее:
– С вишенкой?
«Rouge» – одно из немногих слов, которые я запомнила из школьного курса французского.
Элоди закивала, но в этом не было нужды. Я и так знала: вишневый пирог она уминает за один присест. Сама видела. Да и кто ее упрекнет? Папина жена отлично готовит. Люби я Эстеллу по-настоящему, призналась бы, что восхищаюсь ее стряпней. Но я не любила и потому не признавалась.
– Да-да! С вишенкой! – Элоди облизала губы. Она становилась типичной беременной женщиной, про каких анекдоты рассказывают.
Я опять попрощалась; Каэл, едва глядя в мою сторону, кивнул и двинулся по коридору. Я поймала себя на том, что жду, когда закроется дверь в ванную.
– Он всегда такой? – спросила я. А потом крикнула: – Полотенца в шкафчике за дверью!
– Не знаю.
Элоди по своей привычке пожевала губами, а я ободряюще улыбнулась и поскорее ушла.
Глава 16
Я опаздывала. Опоздание было не пустяковое, какие случаются из-за небольшой дорожной пробки или если вас в последний момент попросят куда-нибудь заскочить. Нет, я задерживалась основательно; такие опоздания влекут за собой драматические вздохи и рассказы о том, как Эстелле пришлось долго держать курицу в духовке, чтоб не остыла, и она теперь пересушена, а я ужасная эгоистка.
Через десять минут мне полагалось быть у папы, а я все еще сидела в машине возле дома. Сама не знаю, чего ради я сидела, тупо глядя перед собой. Думала лишь о том, как мне осточертели вторники, и никак не решалась завести машину. Я ненавидела все свои обязательства. Я позволяла отцу на себя давить, управлять моим поведением и жизнью.
Я проверила телефон: пропущенный вызов с незнакомого номера. Проверила – оказалось, мне пытались позвонить за мой счет. Неужели еще есть такая услуга? Без всякой надобности я вошла в «Инстаграм» и стала листать фотографии девчонок, которых знала в старших классах, – теперь они учились в колледже или были на военной службе. Не так уж много моих одноклассников пошли в колледж. То ли денег не хватало, то ли еще почему, но такое вообще случается куда реже, чем показывают в кино. Я бросила листать, увидев картинку: берег моря, голубая вода, белый песок. На заднем плане два шезлонга под пляжными зонтиками и две протянутые руки, чокающиеся бокалами, если не ошибаюсь, с пина-колада. Надпись гласила: «Думаете – красота? Погодите, мы еще сегодняшние фото не выложили. Небо о-бал-де-енное!» И куча смайликов. Да. Джози Спунер была жуткая показушница – выкладывала в сеть каждый свой шаг. У меня часто всплывали сообщения: то она постила, как пьет кофе под девизом «Порву этот понедельник!», то «Все люди – дураки. Не хочу о них говорить». Не знаю, почему я ее не удалила. С тех пор как мы уехали из Северной Каролины, я с ней ни разу не разговаривала. С другой стороны, если удалять каждого, кто меня раздражает, в друзьях никого и не останется.
Глядя в телефон, я вдруг уловила краем глаза нечто… А именно – Каэла, который в камуфляжной форме шагал по дорожке.
Я опустила стекло и окликнула его.
Он подошел к машине и нагнулся к окну.
– Куда направляешься? – спросила я довольно бесцеремонно.
– В часть.
– Сейчас? Пешком?
Можно подумать, меня касаются его дела.
Он пожал плечами.
– Да. У меня там машина. И вся одежда.
– Это же далеко.
Каэл опять пожал плечами.
Неужели и вправду собрался отшагать три мили?
Я взглянула на приборную панель: на часах семь. Я уже должна стоять у двери отца, а я сижу здесь, разрываясь в сомнениях – подвезти Каэла или нет? В конце концов нам ведь по пути… Возможно. Форт-Беннинг будет поменьше, чем, скажем, Форт-Худ [2], но тоже довольно большой.
Каэл выпрямился и двинулся прочь. Я снова его окликнула, чисто машинально:
– Тебя подвезти? Я еду через западный въезд… а твоя казарма где?
– У Паттона, тот же въезд.
– Как раз возле меня. То есть возле отца. Садись.
Я обратила внимание, как он разминает пальцы, и вспомнила Остина – тот вечно дергался, когда мы ехали к маме. Сидел вместе со мной на заднем сиденье и до крови ковырял заусенцы на ногтях.
Каэл кивнул и молча шагнул к задней двери.
– Это не такси, – пошутила я.
И он сел вперед.
Да уж, непривычно. Моя всегдашняя пассажирка – крошечная Элоди, а этот здоровенный тип уперся коленями в приборную доску. Пахло от него моим кокосовым гелем для душа.
– Можно подвинуть сиденье, – подсказала я.
Я дала задний, и двигатель на миг поперхнулся. Мой верный «Шевроле» девяностого года, только на нем я и ездила, а купила за пятьсот долларов, скопленных в основном за счет чаевых в пиццерии, где работала в выходные и после уроков.
Среди моих друзей никто больше в старших классах не работал. В нашей маленькой компании вечно жаловались, что я занята, старались утащить меня с работы на вечеринку, на озеро или просто покурить травку за парковкой начальной школы, где мы тусовались. Да, начальной школы. Мы были раздолбаями, но я хотя бы за свое раздолбайство сама платила.
– А-а, черт! – простонала я.
Автомобиль, слегка скрипнув, тронулся с места.
Писать папе сообщение, что опаздываю, я не стала. А то получила бы двойной выговор: сначала в письменном виде, потом в устном, чтоб наверняка дошло. Вот такой у меня папа.
Ох уж эти вторники.
Глава 17
Улица казалась пустой, словно вcе уже давно ушли. Каэл накинул ремень, а я, как обычно, проигнорировала тихое звяканье, которым моя машинка напоминала, что нужно пристегнуться. К счастью, модель была старая – раз-другой звякнет и больше не пристает.
Насколько я поняла, беседа – не его конек, поэтому включила радио. Никогда еще мне не было так неловко. Сама не знаю, в чем дело, но меня тянуло непременно говорить. А собственно, зачем сотрясать воздух, наполнять пустоту словами? Может, это как раз Каэл ведет себя правильно, а все прочие – нет?
По радио крутили песню, которой я еще не слышала, хотя голос Шона Мендеса [3] узнала сразу. Прибавила громкость, и мы ехали молча до самой части. Я очень надеялась, что казарма Каэла недалеко. Я вообще стараюсь в часть не заезжать, только по необходимости или если нужно к доктору, – обычно это и есть единственная необходимость.
Замигал индикатор уровня бензина – напоминание о моей безалаберности. Шон Мендес кончил петь, пошла реклама клиники для похудения, затем недорогого проката авто; «Огромные скидки для военных!» – чуть не кричал диктор.
