Игрушки дома Баллантайн - Семироль Анна (читать полностью бесплатно хорошие книги TXT) 📗
«Не тебе быть их богом, Доктор Легран, — улыбается своим мыслям Ева. — И однажды я встану выше тебя».
Этьен держит паузу, дожидаясь, пока на площадку меж устьями рек выйдут одиннадцать барабанщиков, тихо шепчет:
— Ева…
Она поднимает голову, и он еле слышно спрашивает:
— Хочешь встать рядом?
Девушка кивает. Легран иронично улыбается и смыкает пальцы в два кольца. Эвелин фыркает и отводит взгляд. Она дожидается, когда наступившую тишину нарушит первый удар по обтянутому кожей тамтаму, и звонко кричит:
— Восславим же величие Лоа!
Восторженный рев сотен глоток возвещает начало действа. Под грохот тамтамов Этьен с Евой и ближайшим окружением выходят на площадку. Мужчины снимают фраки и рубашки, девушки скидывают пелерины и блузы, обнажаясь по пояс. Эвелин встает в центр круга, образованного вудупанками, и, запрокинув голову, тянет низкий, мелодичный звук — первый звук Имени Земли. Ее пение подхватывает Этьен, произнося второй звук Имени, к нему присоединяется высокий голос одной из девушек, за ней четвертый и пятый человек начинают петь.
Ритм барабанов ускоряется, в него вплетается тихий мотив скрипки. Раскинув руки, стоящие на площадке принимаются медленно вращаться, не прекращая пения. Эвелин меняет тембр, делая голос выше, Этьен подхватывает. Девять голосов сливаются в Имя Воздуха.
Прямо перед изумленной толпой вскипает истоптанная почва, бугрится, выворачивая на поверхность камни и взметая фонтанчики пыли, и с земли шумно поднимается трехметровый голем. Чуть в стороне — второй, третий, четвертый. Воздевают вверх подобия рук, зеркально повторяя движения их создателей.
— Восславим Лоа! — кричат барабанщики.
Люди разражаются воплями восторга, грохот тамтамов становится оглушительным. Один за другим людей захватывает единый ритм, и вот уже огромная толпа кружится в танце под полной луной, воздев руки к небу.
Снова меняется ритм, мелодия скрипки выходит на первый план. Повторяющие Имена Земли и Воздуха вудупанки смолкают и присоединяются к танцующим. На площадке перед барабанщиками остается одна Ева. Ее песне предстоит звучать еще несколько часов. Из всех големистов Леграна лишь она способна удерживать големов дольше десяти минут.
Порыв влажного, с терпким запахом океана ветра срывает с головы Евы шелковый шарф. Девушка счастливо жмурится, ощущая, как кто-то огромный гладит сильной ладонью ее развевающиеся волосы, касается холодным дыханием сомкнутых губ и наполняет душу Эвелин восторгом. Звенят браслеты на тонких запястьях. Ева хохочет и один за другим выводит звуки Имени Воды. Из реки взметается громадный водяной столб, затмевая луну, и взрывается, обдавая людей на берегу колючими холодными брызгами.
— Мадан! Мадан! — восторженно скандирует толпа под грохот тамтамов.
В три часа после полуночи по мосту высоко над головами людей с грохотом проносится поезд. Снова меняется ритм танца, становясь глубже, отрывистее. Танцоры сплетаются в объятьях, скользят влажные ладони по блестящим от пота телам. Ева замедляет круженье и останавливается. Последний звук Имени Любви прокатывается по телу девушки жаркой волной. Воздух врывается в легкие, Эвелин морщится от боли. Она с трудом восстанавливает дыхание. Откидывает за спину копну мокрых волос. И только потом открывает глаза.
Стараясь не смотреть на массовое совокупление в пыли и грязи, Ева бредет к застывшим неподвижно големам, гортанно выводит Имя Земли наоборот, и четыре великана рассыпаются в прах. Девушка поднимается по ступенькам у опоры моста, садится у ног Этьена. Молодой человек созерцает море обнаженных тел из-под опущенных ресниц.
— Иди к ним, — хрипло говорит Ева. — Знаю же — хочешь.
— Я устал, — глухо отвечает он. — И хочу только одного.
— Блондинку? Или вон ту рыжую?
Вместо ответа он сгребает ее за волосы, заставляя прогнуться назад, и впивается поцелуем в губы. Злые слезы льются по щекам Евы, девушка слабо трепыхается, но Этьен держит крепко.
— Нравится? Приятно? Наслаждайся же, моя Мадан! Ощути то, что я чувствую постоянно, находясь рядом с тобой!
Он отпускает ее, Эвелин отлетает к стене и тут же бросается на него с кулаками. Этьен перехватывает ее, прижимает к себе, обняв за плечи, баюкает, зарывшись лицом в волосы.
— Прости, девочка. Прости меня, Ева. Ты нужна мне. Я с ума схожу от того, насколько ты…
Он смолкает. Эвелин Фланнаган спит, привалившись к его плечу. Этьен стирает слезы с ее щек. Черное кружево плывет под его пальцами, тонкая работа превращается в грязь…
Сидя на корточках, Этьен перебирает двигатель мотоцикла, прислоненного к стене гаража. Руки и лицо перепачканы машинным маслом, мокрые от пота пряди волос выбились из-под съехавшей на ухо косынки. Этьен тянется за отверткой, лежащей поодаль, пальцы касаются разогретого июльским солнцем металла. Легран вскрикивает, отдергивает руку и только тут замечает, что на площадке перед гаражом он уже не один. Этьен вытирает руки ветошью, встает и вежливо здоровается:
— Мистер Фланнаган, доброго дня! Как вы меня нашли?
Брендон неопределенно пожимает плечами, кивает в сторону дома.
— А, maman же еще не уехала, — догадывается Этьен. И настороженно спрашивает: — Что-то случилось?
«Нет. Но надо поговорить», — отвечает Брендон, вынимает из внутреннего кармана жилета сложенный газетный лист и протягивает его Этьену.
Этьен пробегает глазами заголовок и начало статьи, хмыкает.
— «Аморальные игрища нью-кройдонской молодежи»! Ни ума, ни фантазии. Вы об этом, мистер Фланнаган? Давайте пройдем в дом. Присядем, обсудим.
«Без посторонних», — уточняет Брендон, не спуская с Этьена настороженных глаз.
— Само собой.
Они проходят через первый этаж особняка в оранжерею, присаживаются за легкий плетеный стол. Этьен переставляет вазу с розами с центра стола чуть в сторону, кладет газетную страницу, разглаживает, внимательно скользит взглядом по строчкам. Брендон не отвлекает его, позволяя дочитать заметку до конца.
— Слабая попытка раздуть скандал, — подводит итог Этьен. — Ни малейших нарушений закона со стороны вудупанков нет. Мы не употребляем наркотики, не связаны с криминалом, не допускаем на собрания несовершеннолетних. Город получает от нас неплохой доход в бюджет. Все деньги, что имеет наша организация, — добровольные взносы. И упрекать нас в распутстве и сексуальных извращениях просто смешно.
Брендон берет со стола розовый лепесток, разминает его между пальцами белой перчатки. Этьен понимает, что говорит не то, чего от него ждут, умолкает. Спокойствие и безмолвие Брендона Фланнагана кажутся ему затишьем перед бурей. Этьен наблюдает за мелькающим в пальцах лепестком, ждет.
«Мне наплевать на то, что о вас пишут, Этьен. Прости за резкость, но это правда, — наконец говорит на амслене Брендон. — Меня волнует единственный момент: моя дочь, которая втянута во все это».
— Ева не имеет к вудупанкам никакого… — начинает Этьен, но удар механического кулака по столу заставляет его замолчать.
«Этьен. Не пытайся лгать и выгораживать ее. Я осведомлен, кто такая Мадан, лишь потому, что я знаю, на что способна моя дочь. Только Ева и никто более в этом городе и, возможно, во всем мире. И я требую от тебя ответа. Ты осознаёшь, какой опасности подвергается моя дочь, демонстрируя свою силу публично? Ты понимаешь, что все вы ходите по краю?»
— Мистер Фланнаган. Я прошу вас выслушать меня, — спокойно и размеренно произносит Этьен.
Брендон оставляет лепесток в покое, кивает, складывает руки на груди. Взгляд Этьена цепляется за едва заметное пятнышко ржавчины на белом манжете сорочки.
— Сэр, о том, что Эвелин участвует в ритуалах, знает лишь десять человек, включая нас с вами. Тайну личности Мадан мы тщательно охраняем. Я прекрасно понимаю, что способностями Евы интересуются различные м-м-м… ведомства. Но пока я рядом с ней, ее безопасности ничего не угрожает.
Брендон облокачивается на стол, заглядывает Этьену в глаза.
