Дочь Клодины - Лейкер Розалинда (чтение книг .txt) 📗
Дэниэл смотрел в окно.
— Мы не можем сделать этого. Мы должны уменьшить наши затраты.
Ричард, сидя за столом, поднял на отца глаза.
— Я не понимаю тебя.
Дэниэл повернулся, чтобы взглянуть на сына. Выражение его лица было хмурым и печальным.
— Когда объявили, что железнодорожная ветка все-таки будет построена, то моя доля в маррелтонской «Водоохранной компании» тут же сократилась. Я должен напомнить тебе, что несколько лет назад я потерпел страшные убытки по той же самой причине, но в другом проливе, когда огромное количество моих лодок стало простаивать.
Ричард, с недоверием смотря на отца, отступил назад и уронил на пол ручку, которую держал в руках.
— Разве ты не прекратил этот бизнес, не избавился от этих лодок в Маррелтоне, когда я впервые посоветовал тебе это сделать? Я знал, что они станут приносить одни убытки, когда в Истхэмптоне только пополз слух о строительстве железной дороги, я ведь заранее предупредил тебя. Я инвестировал свои собственные деньги до последней монетки в постройку железнодорожных путей, но это ничто по сравнению с тем, что мог сделать ты.
— Я никогда не стал бы действовать против своих принципов и вкладывать деньги в промышленность, от доходов которой я не хочу никакой прибыли.
Ричард вздохнул. Такое поведение было характерно для его отца, которого невозможно было переубедить, если он принял какое-либо решение.
— Что еще? — не уступая, спросил он.
— Как ты знаешь, строительство нового театра требует больших затрат. А также надо решить вопрос с особняком Атвудов.
— Ах да, особняк. — Ричард не мог утаить, что эта тема наводит на него тоску и скуку. Особняк Атвудов снова стал причиной раздора между ними, и поэтому они автоматически, что почти вошло в привычку, согласились не касаться этой темы, пока Дэниэл сам не изъявил желания поговорить о нем. К несчастью, интонация, с которой Ричард ответил отцу, не прошла мимо его ушей. Дэниэл громко ударил кулаком по столу.
— Да! То, что могло бы приносить немыслимую прибыль, стало обременительным имуществом. И ты знаешь почему! О боже, ты знаешь почему. Твоя проклятая омерзительная железная дорога — она всему причиной. Большинство высокопоставленных и богатых отдыхающих, которые приезжали на наш курорт каждый год, уже сообщили мне, что следующим летом они сюда больше не приедут. И что нас ждет? Гостиницы и дома будут пустовать. Знаешь ли ты, что только за эту неделю три частных летних резиденции были выставлены на продажу?
— Но настало время прогресса, — упрямился Ричард. — Рано или поздно, но железную дорогу построили бы, это неизбежно. А вместо постоянных отдыхающих станут приезжать другие туристы.
— Конечно, станут, — резко ответил Дэниэл, — но они будут приезжать ради однодневной экскурсии или на семидневный отдых, во время которого снимут дешевую комнатушку. Знатные и обеспеченные люди принесли процветание нашему курорту. Разве станет торговля приносить прибыль?
— Я признаю, что, возможно, год или два прибыль будет не такая, как раньше, но по прошествии времени, я уверен, Истхэмптон снова станет процветающим и преуспевающим курортом благодаря приезжим, которые будут тратить деньги, заработанные честным трудом на фабриках, заводах и в конторах. Ты должен помнить, что людям сейчас платят намного больше, чем раньше.
— В Истхэмптоне как раз они и получают больше! — закричал Дэниэл. — Я увеличиваю заработную плату своим работникам всякий раз, когда они старательно и качественно выполняют работу, только тогда они достойны премии, я применяю предложенную тобой схему поощрения труда. Но простые рабочие, живущие в других городах нашей страны, не такие удачливые. Каким образом они смогут позволить себе стать постоянными посетителями курорта?
— Существует очень много процветающих курортов, предназначенных для людей среднего и низшего класса. Вот и Истхэмптон так же будет развиваться, получая прибыль от небогатых людей. — Ричард поднялся со стула, вышел из-за стола и, пытаясь успокоить отца, положил руку ему на плечо. — Возможно, все не так уж и плохо, как тебе кажется, и твои страхи напрасны, думаю, с особняком будет все в порядке. Мы с Люси разговаривали по поводу перемен в жизни курорта, которые неизбежны в связи с появлением железной дороги, и она поделилась со мной идеями, как мы можем успешно развивать отель, в который будут заселяться многочисленные туристы, приезжающие зимой. Сегодня она дома, так как летний сезон подошел к концу и репетиции в театре закончились. Давай зайдем за ней и вместе отправимся в особняк.
Люси была очень рада их видеть. Она с Дэниэлом уже ходила посмотреть на деревянные колышки, расставленные по территории Атвудов. Джош лично сообщил Люси о новости, и она в отчаянии резко оттолкнула его от себя, когда он попытался ее обнять.
— Надень шляпку, — весело сказал Ричард. — Я хочу, чтобы ты рассказала о своих идеях, касающихся особняка, моему отцу, тем самым убедив его, что есть выход из затруднительного положения.
В особняке Атвудов служанки отдраивали полы, так как во время аукциона в нем топталось огромное количество людей, потому что все, кроме семейных портретов, было выставлено на продажу. Портрет Лионела Атвуда был уже снят со стены, когда Люси пришла в дом, чтобы в последний раз на него посмотреть. О том, что на стене когда-то висел портрет, говорил только темный прямоугольник, оставшийся на голубой шелковой обшивке. Возможно, для нее это был самый печальный момент из всех, ведь она не смогла попрощаться со своим отцом.
Дэниэл закупил много новой мебели, а также и другие необходимые вещи, и когда они втроем прошли в бальную комнату, Люси заметила, что, несомненно, дом уже не казался пустым. Она отошла от мужчин и заняла место в центре зала прямо под хрустальной люстрой, которая без лампочек искрилась как водопад в потоке солнечного света, и Люси раскинула в стороны руки, обращая их внимание на огромную площадь.
— Здесь, — произнесла она громким голосом, — на этой арене перед приглашенными зрителями мы будем проводить состязания за приз между достойными соперниками под руководством Дэниэла Уорвика, непобедимого чемпиона Англии! — Казалось, голос Люси отдавался эхом в звоне хрустальных капелек, она с беспокойством наблюдала за реакцией Дэниэла.
Внезапно он откинул назад голову и засмеялся громко и радостно. Люси тоже засмеялась, и к ним тут же присоединился Ричард, который схватил ее за руку, когда она отступила назад, оба ликовали, видя такое неожиданное одобрение Дэниэла, который подошел ближе и крепко обнял их обоих.
— Мы так и сделаем! О боже, мы сделаем это! По нашим законам почти невозможно демонстрировать хорошие кулачные бои без постоянных вмешательств судей, но мы сами будем выбирать боксеров и регулировать бои, и я приглашу из Соединенных Штатов Америки того силача, про которого рассказывал тебе, Ричард, того, который так вмажет, будто лошадь лягнет. — Он едва мог сдерживать свою радость, обнимая Ричарда и Люси. Все трое зашагали по огромному залу, решая точно, где следует натянуть канаты, тем самым образуя ринг. Дэниэл уже ощущал запах опилок, крови и пота в ноздрях, в воздухе уже чувствовалось волнение и возбуждение, он вспомнил молодость и свои бои, когда толпа надрывала глотки, болея за него, и не зря, так как победы всегда были за ним.
Сейчас он был до глубины души благодарен Люси. Если бы только его законная дочь была хоть немного схожа с Люси по духу, но Донна — хотя ключ от ее комнаты был отобран, для того чтобы предотвратить ее дальнейшее заточение, — все еще продолжала сидеть в одиночестве и почти ничего не ела. Она немного разговаривала с Кейт и Ричардом, но отказывалась общаться с отцом. Дэниэл и предположить не мог, какую ужасную боль принесет ему наплевательское отношение родной дочери. Вдобавок к странному поведению Донны врачи поставили неутешительный диагноз, здоровье ее ухудшалось быстрыми темпами, и Дэниэл желал только одного — чтобы она приложила хоть малейшие усилия к выздоровлению.
