Нет чужих бед - Демченко Оксана Б. (книги онлайн полные .txt) 📗
Гласень не помнил, как добрел до комнаты, как рухнул в кресло. Из задумчивости его грубо и нахально вытряхнул Фарнор. Действительно — вытряхнул. Поднял за ворот мантии и пару раз качнул. Усадил, развернул к столу, на котором исходила паром полная миска густого куриного супа.
— На голодный живот ничего не придумаешь. От бессонницы тем более нет проку. Ешь и ложись. Утром в путь спозаранку, я разбужу. Отдыхай, не труди ум.
Гласень послушно кивнул и взялся за ложку. Вычистил миску до дна, с изрядным аппетитом. Запил сладким киселем. Улегся, не желая спорить и ясно осознавая: он не заснет. Слишком много узнал сегодня нового и важного. Это следует ощутить, обдумать, принять… Прикрыл глаза, желая сосредоточиться…
И открыл их, недовольно щурясь и зевая, потому что неугомонный Фарнор уже снова тряс за плечо и ругался:
— Вставай, соня. Кони заседланы, карета готова. Одного тебя ждем.
— Что вы мне подмешали в кисель? — благодушно поинтересовался гласень.
— Ладонец и еще всякого, что на полках стояло, — отозвался сотник. — Шубу застегни, лучедар ты наш раззяванный. Пояс подвяжи. Шапку вот надень. Готов, вопиющий?
— Вроде бы да. А чего ты обзываешься?
— Так имени не знаю, — подмигнул Фарнор. — Идем, хватит спать, начинай думать.
— Далеко до столицы?
— Верхами за сутки дойти можно, а с каретой завтра к вечеру будем, если не мешкать.
Гласень натянул рукавицы и пошел по коридору, зевая и потягиваясь. Выбрался на крыльцо, кое-как вскарабкался в седло, разминаясь и постепенно веселея. Леди улыбнулась ему, приоткрыв оконце кареты. Ёрра погрозил пальцем и велел «поименоваться без промедления». А как? Не слышится пока ничего. Понять бы, хоть с открытого звука или с закрытого? Мягко или потверже? Поди разбери, каков ты есть…
И как он вообще проповедовал, не имея имени? Точки отсчета, как однажды сказала леди Аэри.
Кто он? На-ги-ал… Ужасно и ничуть не близко. Извилисто, как хитрый змеиный след! А… О… У… Р-р-р… Нет, не то. Но-ны…
Светцы отъехали вперед, маскируя под кашель свой смех. Еще бы! Едет по дороге важный взрослый служитель — и агукает, повизгивает, щурится, вздыхает, стонет, всхлипывает, рычит…
Определенно, начало у имени глухое и спокойное. Ф… М… Не то! П…
Гласень прищурился и довольно кивнул. Вроде пошло. Дальше звук тянется, а не рубится сплеча, он уверен. А затем спотыкается. Точнее, находит опору — так приятнее думать. А в конце звук опять открывается? Или нет? Вот морока! По… Пу… Пэ… Па… Получше вроде?
Пэр-пар-пан-пат.
Белый Адалор спешил совершить свой предвесенний путь по небу, еще довольно короткий, не достигающий настоящего летнего зенита. И взирал вниз с интересом, не допуская в синь небес ни единой тучи, способной заслонить путников и лишить удовольствия наблюдать выбор.
Патн-патф-патв…
— Дядя, дай монетку, — жалобно, но весьма ненатурально всхлипнул детский голосок далеко впереди.
Гласень вздрогнул и отвлекся от процесса выбора. Странный голос! И, надо отметить, сегодня он слышит как никогда прежде. Словно изменился и теперь — немножко зрец, особенно в отношении созвучий. Мальчик всхлипывает, но сам-то радуется! А сверх того ищет встречи и высматривает кого-то. И речь людей для него чужая, хотя в собственном произношении нет ни единой ошибки.
Захотелось рассмотреть столь странное создание. Гласень сжал коленями конские бока. Скакун в несколько резвых прыжков достиг линии передовых светцов. Вот и жалобщик. Нормальный ребенок, уроженец севера. Волосы сияют светом Адалора, а глаза полны синью его зимних небес. Звать такого должны красиво и ярко. Орль… Что-то похожее наверняка.
— Тебе покрасивше или побогаче? — умилился сотник, подъезжая к мальчику и спешиваясь.
— Вот чудеса. — Ребенок сосредоточенно прочесал пальцами пушистые волосы. — Первый раз не говорят: «Пошел вон, форх».
— Почему форх? — возмутился сотник, мрачнея и подозрительно глядя на своих светцов.
— Потому вот, — рассмеялся малыш и щелкнул языком.
Из заснеженной купы кустарника выбрался здоровенный рыжий форх, всплеснул лапками и поклонился светцам с самым серьезным и вежливым видом. Фарнор кивнул, успокаиваясь в отношении воспитания своих людей. Развязал кошель и высыпал на широкую ладонь весело зазвеневшие монетки. Присел и вместе с малышом стал перебирать их, изыскивая самую интересную. И попутно выясняя, как такой милый ребенок очутился посреди леса один, зимой и даже без коня. Замерз ли, проголодался или вовсе, не приведи Белый, обижен кем-то?
Карета по накопившемуся за несколько дней снегу, мелкому, но нарядному, подкатилась без стука. Дверца открылась, выпуская Ёрру. Зрец щурился и с растущим интересом изучал беловолосого пацана.
— Эй, чадо проказливое, — подозрительно нахмурился зрец. — Что-то не пойму я, кем ты доводишься Адалору? Вроде родня… а все ж нездешний.
— Так вы меня в карете покатаете? — оживился мальчик. — Я тогда сразу стану счастливым и все расскажу на радостях. Все как есть!
— Невеликая плата, — предположил Фарнор. — Тебя дорога на столицу устроит?
— Лучше бы за леском взять поправее, к старому сгоревшему замку прокатиться, — нахально предложил пацан. — Красиво там, да и не все сожжено из построек. Для ночевки вам места хватит.
— Я бы не спорил, — сообщил свое мнение Ёрра и нащупал руку светца, готового помочь ему вернуться в карету. — Мальчик интересный. Вижу в нем пользу нашему делу. Забирайся в карету, чадо, нахальством своим с упырем сравнимое.
— Превосходящее, — гордо поправил малыш, пропуская перед собой форха. — Мы оба поедем. Баф обожает все новое. Он никогда еще не грыз таких красивых карет. Дядя, давай внутри монетку окончательно выберем, а?
Синева глаз странного ребенка выглядела такой глубокой и удивительной, а прищур казался столь лукавым, что Фарнор ни на миг не заколебался. Кивнул, отдал повод стражу и шагнул на приступку. Гласень, вздохнув и отказавшись от идеи закончить в один прием выбор имени, тоже покинул седло. Устроился на диване рядом с сотником и стал заинтересованно наблюдать, как пацан вертится, прыгает и ползает, изучая полированное дерево рамы, медь отделки, кожаную обивку, ткань шторок. Дверца захлопнулась, кучер звучно щелкнул кнутом, давая знак к началу движения.
— Я бы назвал тебя Орль, — поделился своим наблюдением гласень.
— Орлис, — кивнул мальчик. — Или Орль, или Лис, или еще, совсем длинно, Орлиссэль.
— А не ждет ли нас на развалинах сгоревшего замка упырь с дубиной? — задумчиво предположил Фарнор. — Смотри, какая монетка: это из северного города Брогга. На ней чеканят фигурку ориша. Потому как его мех — основа благополучия края. И в лесах добывают, и выращивают зверька вполне успешно.
— Подаришь? — понадеялся Орлис. Дождался кивка и бережно взял добычу с ладони сотника. — Спасибо. Только ты не угадал. Упырь с дубиной — это глупо. У него нормальный меч. А я вот кинжалом обзавелся, смотри. Хороший. Как домой доберусь, я тебя за монетку отдарю получше, у меня имеется замечательный, старой работы, с мордой жбры… то есть форха на рукояти.
— Ты нас в ловушку везешь, Орль? — заинтересовался гласень.
— Не-а, — возмутился мальчик. — На совещание.
— Куда? — дружно не поняли присутствующие.
— Я за вами слежу уже некоторое время, — охотно пояснил Орлис. — Бегаю я лучше коня, это нетрудно, не удивляйтесь — вы же еле ползете. И я пришел к выводу, что вы нормальные люди. Не обижаете леди Аэри и можете нас выслушать, не делая глупостей. Сведения у нас полезные. И важные. Без них вам будет труднее понять, что за переполох в столице.
Некоторое время в карете молчали решительно все, пытаясь переварить услышанное. И смысл, и тон. Потому что от ребенка в возрасте двенадцати кип ждали совершенно иного!
— Сколько тебе зим? — уточнила Аэри.
— Двадцать. Примерно.
— Он не ампари, — отметила леди с недоумением. — И, полагаю, не человек. Я достаточно хорошо ощущаю родство крови или ее чуждость.
