Женщины в его жизни - Брэдфорд Барбара Тейлор (читать книги онлайн полностью .txt) 📗

– Ja, ja! – возбужденным голосом отозвался малыш.

Тедди не могла понять, откуда доносились эти голоса, но они были совсем близко. Она соображала, с какого места среди развалин лучше начать поиски старика и мальчика, когда опять раздался старческий кашель. Он доносился от груды обломков чуть впереди Тедди и правее. Она поняла, что старик и мальчик трудились за этой кучей.

Сойдя с тротуара, Тедди стала пробираться, лавируя среди нагромождений обломков, и, доковыляв до горки, обогнула ее. Тут она нашла тех, кого искала.

– Извините меня, – сказала Тедди.

Ее неожиданное появление словно ниоткуда, сперва напугало старика и мальчика; они явно не слыхали ее приближения.

Оба вытаращили на нее глаза.

– Кто вы такая? Что вам надо? – враждебным тоном быстро спросил старик.

Помимо враждебности в голосе, Тедди уловила также примесь страха и, чтобы он почувствовал себя спокойней, мягко пояснила:

– Я из другого города. Ищу тут одну кирпичницу, она работает на Лютцовуфере.

– С чего вы взяли?

– Мне кирпичницы на Тиргартенштрассе сказали, что она, быть может, сумеет мне помочь.

Старик невесело усмехнулся.

– Чем может бедная кирпичница помочь вам? – спросил он с горечью, и глаза его быстро пробежали по ней, отметив ее сытый вид, ухоженную внешность и добротную одежду.

– Возможно, она смогла бы мне что-нибудь сообщить об одной, когда-то проживавшей тут семье, – пояснила Тедди все так же мягко. – Я разыскиваю этих людей. Женщина, которую я теперь ищу… как я поняла, она знала всех наперечет, кто жил до войны в этом районе.

– Может, и знала, – бросил старик. – Мне это невдомек. И знать не знаю кирпичницу, которую вы ищете. Их тут много работает, сами видите – не слепая, – какая разруха кругом. Ступайте прочь!

– А завтра эти женщины будут здесь? – терпеливо спросила Тедди со свойственной ей настойчивостью.

– Откуда мне знать! Я им не хозяин! – сердито проворчал старик и, опустив глаза, стал бесцельно водить рукой по штабелю обкрошенных белых плиток, очевидно тех, что он старательно добывал вместе с мальчиком.

Последний внимательно прислушивался к разговору и наблюдал за Тедди.

– Bitte… а у вас поесть чего-нибудь нету? Есть охота, – с мольбой в глазах он просительно протянул к ней руку. – Пожалуйста, дайте хоть что-нибудь.

Тедди оглянулась на него. Бледное личико, глубоко запавшие глаза. Она невольно вспомнила о Максиме. Но этот мальчик был далеко не такой здоровый, как ее воспитанник, он был субтилен и тощ. Скорей всего голодает, подумала она. На вид ему было лет семь или восемь, но глаза выглядели взрослыми, умудренные жизнью и очень уж усталые.

Она раскрыла сумку, достала шоколадку и, не говоря ни слова, подала мальчику.

– Danke! – взволнованно воскликнул он, разворачивая станиолевую обертку и жадно засовывая шоколад в рот обеими руками. Лишь теперь Тедди воистину поняла, как он изголодался.

Съев кусок, мальчик, которого звали Вильгельм, спохватился, перестал жевать и взглянул на деда. Вынул откушенное изо рта, разломил пополам и отдал половину старику.

– На, дедушка, ты тоже голодный, – сказал мальчик.

– Danke, Вильгельм, – улыбнулся внуку старик, взял шоколад и стал уплетать.

Тедди стояла и наблюдала, как они пожирают шоколадку. К немцам она теперь пытала смешанные чувства. Взгляд ее остановился на старике, и она подумала: «Где ты был в Хрустальную ночь? Хотела бы я знать. Где ты был, когда они заталкивали мой народ в газовые камеры, и в камеры пыток, и в эшелоны для депортации? И задай я сейчас тебе эти вопросы, что сказал бы ты в ответ? Стал бы говорить, что не был нацистом? Запротестовал бы, дескать, не знал об ужасах, творимых ими над евреями? Но ты знал обо всем. И ты, и каждый второй немец знали о существовании концентрационных лагерей. Ни один из ныне живущих немцев не может это отрицать. И что ты делал бы, узнав, что я – еврейка? Продолжал бы есть мой шоколад? Поедать шоколад от грязной еврейки?»

Тедди поспешила обуздать эти мысли, покуда они не вырвались из-под контроля и не привели в ярость, что бывало всегда, если уж они начинали жечь ей мозг. И к тому же не каждый немец был наци, а средний обыватель был бессилен, безоружен, не смел как-либо перечить Гитлеру и его банде уголовников. Да и никто не понимал и не представлял, до чего дойдут эти ублюдки в своем преследовании евреев. Никто не предполагал, что оно обернется уничтожением миллионов. Никто, будь то евреи или неевреи, не мог помыслить о систематическом истреблении целого народа, да это казалось просто невозможным.

Переведя взгляд на мальчонку, Тедди тут же напомнила себе, что никто не смеет наказывать детей за грехи отцов. Открыв сумку, она вынула две оставшиеся плитки и подала одну мальчику, другую его деду. Оба, похоже, были напуганы и удивлены ее щедростью, но также и счастливы и заулыбались, благодаря ее без конца.

А затем старик вдруг церемоннейшим образом поклонился ей и сказал простуженным голосом:

– Они сносят свои кирпичи на склад по субботам. Потому сейчас их тут нет, сегодня у них жалованье. А завтра придут опять. – После небольшой паузы он договорил с улыбкой: – Им ведь некуда больше идти.

– Приходите завтра, – сказал мальчик Вильгельм, улыбаясь до ушей, показывая ей свои зубы в шоколаде.

Тедди улыбнулась.

– Да, да, приду, – сказала она мальчику и, повернувшись к старику, добавила: – Danke.

– И мы тоже вам благодарны, фрау, – очень вежливо сказал старик и опять поклонился.

На Лютцовуфере работала лишь одна кирпичница, когда Тедди приехала туда на следующее утро. Решив перейти к делу без проволочек, Тедди направилась прямиком к ней.

– Guten Morgen, [13] – поздоровалась она.

Женщина стояла около старой детской коляски и нагружала ее кирпичами. Она подняла голову, посмотрела на Тедди и улыбнулась, чем весьма удивила Тедди и как-то даже успокоила ее.

– Guten Morgen, – деликатно ответила на приветствие кирпичница.

Благорасположение женщины ободрило Тедди.

– Я очень надеюсь, что вы сможете мне помочь.

– Буду рада, если смогу, – ответила женщина с тем же радушием.

– Вчера я разговаривала с кирпичницами на Тиргартенштрассе, спрашивала, не знают ли они что-нибудь об одной семье, жившей раньше на той улице. Они дали мне совет поискать женщину, работающую на Лютцовуфере, которая, возможно, была знакома с теми людьми и знает, где они теперь.

– Я, конечно, знаю всех женщин, работающих на развалинах в этих местах. Как ее зовут, ту, которую вы ищете?

Тедди пожала плечами.

– В том-то и беда, я не знаю ее имени… – Голос ее увял, когда она представила, как нелепо прозвучали ее слова.

Женщина снова наклонилась над покореженной коляской, накрывая кирпичи куском линолеума. Затем она выпрямилась, расправила плечи, слегка тряхнула головой и уставилась на Тедди живыми синими глазами.

– Тогда, боюсь, ничем не смогу вам помочь, – тихо проговорила женщина.

Тедди почудилось что-то неуловимо знакомое в ее голосе, в случайном движении головы, и она пристально посмотрела на кирпичницу, быстро примечая в ней все созвучное отдаленным проблескам памяти.

Как у всех кирпичниц, у этой женщины голова тоже была повязана платком, и одета она была в старье. И все же, несмотря на поношенное, чиненое-перечиненое платье и мужские ботинки на ногах, в ней отчетливо угадывалось воспитание, полученное в далеком прошлом, некое благородство, а также хорошие манеры, приветливость в обращении.

Все слилось воедино во внезапной вспышке, электрически щелкнув, угнездилось в ячейки мозга Тедди, и она едва успела подавить крик удивления. Сердце ее сжалось, но она сохранила внешнее спокойствие и, затаив дыхание, медленно проговорила:

– А ведь действительно, фрау, на мой взгляд, вы и есть та особа, которую я ищу.