Гонки на выживание - Норман Хилари (прочитать книгу TXT) 📗
– А сейчас?
Даже в полумраке раннего утра он разглядел смущение в ее глазах.
– Здесь?
– А ты знаешь место получше?
Милая, лукавая улыбка изогнула ее губы.
– Это будет как в кино, да, Дэнни?
Он отрицательно покачал головой.
– Нет, это реальная жизнь.
Но когда она отошла от него на несколько шагов, и первые солнечные лучи коснулись ее волос, и Даниэль увидел грациозные линии ее тела, когда она начала без музыки плавно скользить по мокрому песку, делая на ходу легкие пируэты, словно морская нимфа, плещущаяся в волнах прибоя, он подумал, что все это слишком прекрасно для реальной жизни.
Потом они занимались любовью на перине, лежащей прямо на полу в однокомнатной квартирке Барбары, и Даниэля вновь охватило чувство нереальности. Теплота ее кожи, маленькие, но безупречные, похожие на яблочки груди, – все это казалось неправдоподобно прекрасным. Они немного поспали, крепко прижавшись друг к другу, а когда проснулись, он сказал ей правду о себе. Ему не хотелось ни в чем ее обманывать.
– Почему ты притворился поваром? – спросила она без упрека, просто с любопытством.
– Я был когда-то поваром. Я понял, что могу помочь, и подумал, что это будет даже забавно. Я был не прав?
– Нет, это был добрый поступок.
– Я как-то об этом не думал. Просто хотел вернуться в прошлое.
– Разве жизнь так печальна для Дэна Стоуна, что надо бежать от нее в прошлое?
– Да нет, я бы так не сказал. Скорее его можно назвать везучим сукиным сыном.
– А кто такой Даниэль Зильберштейн?
Он прижался лицом к ее груди. – О нем я как-нибудь в другой раз расскажу.
Она обхватила его лицо ладонями.
– Только если ты сам этого захочешь, Дэнни.
Они не расставались ни на минуту за все время его пребывания в Лос-Анджелесе. Барбара ничего не знала о путеводителях Стоуна, никогда не видела телешоу «Гурманы». Она поверить не могла, что можно так неплохо зарабатывать на жизнь, просто поедая хорошую пищу. Его роскошные апартаменты в отеле привели ее в неистовый восторг, каждый вечер он водил ее в рестораны по своему выбору.
Даниэль с удивлением обнаружил, что ему нравится ее богемная жизнь. Он привык наслаждаться комфортным существованием, которое принес ему успех, но в ее крошечной, бедной, почти пустой квартире было что-то неуловимо трогательное, напоминавшее ему первые годы, проведенные в Нью-Йорке.
Каждую ночь они с наслаждением предавались любви на ее лежащей на полу перине или на королевских размеров кровати в его номере «люкс», и каждое утро он заставал ее обнаженной у зеркала, выделывающей свои экзерсисы.
– Моя мать вела балетный класс, – сказал он ей на второй день, с восхищением следя за ее головокружительными движениями.
Барбара разогнулась и вернулась в постель, прижалась к нему всем своим гибким телом, с легкостью повторяя его позу, и он рассказал ей о своем детстве, о родителях, а она плакала, пока он говорил о расставании с матерью и о годах, проведенных с отцом в лагере для интернированных. Потом она оставила его в постели и ненадолго исчезла, а когда вернулась, в руках у нее был большой бумажный пакет с теплыми бубликами.
– Тут за углом есть еврейский магазинчик деликатесов. Я спросила, что у них самое лучшее, и они сказали: бублики, копченая лососина и сливочный сырок. Все правильно?
– Абсолютно.
После завтрака они стряхнули с постели крошки и снова легли.
– Расскажи, что было дальше, – шепотом попросила Барбара и потерлась щекой о его грудь. – Прошу тебя, Дэнни, я хочу знать.
И он рассказал ей, как сбежал из лагеря, как скитался по Швейцарии, как его спас Андреас, как Мишель дал ему приют и безопасность и как он все потерял из-за Натали.
– Почему она так сильно тебя ненавидела? – простодушно спросила Барбара. Ей такая ненависть была так же чужда и непонятна, как убийство или издевательство над детьми.
– Думаю, главным образом потому, что я еврей, – задумчиво ответил Даниэль. – И еще потому, что я ее раскусил и выставил дурой. Ну а потом, позже, и из-за денег, конечно, тоже. – Он покачал головой. – Это трудно понять. Ее ненависть кажется чистейшим помешательством. Вот потому-то она так и пугает.
Барбара поцеловала его в губы.
– Никогда ничего не бойся, Дэнни.
Он вдруг сел в постели и пристально посмотрел на нее.
– Ты бы согласилась переехать и жить со мной в Нью-Йорке, Барбара?
Темное облачко мгновенно затуманило ее лицо, и он испугался, что она откажет.
– Там все будет не так, как здесь, Дэнни, – тихо сказала она.
Он взял ее за обе руки и крепко сжал в своих.
– Верно, там все будет по-другому. Мы будем спать в большой удобной кровати, а не на полу, ты будешь упражняться в просторной студии с зеркальной стеной и позволишь мне тратить на тебя деньги. Но мы по-прежнему будем любить друг друга.
Она испустила глубокий вздох, все ее тело вздрогнуло, и Даниэль вдруг вспомнил маленького олененка, которого однажды видел в швейцарских лесах. На несколько долгих секунд грациозное животное застыло, не сводя с него огромных печальных глаз, а потом в страхе бросилось спасаться бегством. Даниэль закрыл глаза и мысленно произнес краткую молитву.
– Ладно, Дэнни, – сказала она. – Я поеду.
– Ну что? Нравится она тебе?
Фанни стряхнула пепел с сигареты в пепельницу из оникса у себя на столе.
– Ты прекрасно знаешь, что она мне нравится, Дэн.
– Почему?
– Ну, во-первых, она тебя любит. Во-вторых, она совершенно не похожа на большинство женщин, с которыми ты до сих пор встречался. Она ребячливая, непосредственная и великодушная.
– Ребячливая? – нахмурился Даниэль.
– Я не имею в виду инфантильность. Но она молода, этого ты не станешь отрицать.
– Слишком молода для меня?
Фанни покачала головой.
– Я никогда не верила в возрастные барьеры, Дэн. Несколько седых волосков ничего не значат, так что не бери в голову. – Она улыбнулась. – Твоя Барбара – типичное дитя любви, позлащенное калифорнийским солнцем. А что думает о ней Андреас?
– Мне кажется, он влюбился с первого взгляда. Только учти, – напомнил Даниэль, – в последнее время я мало его вижу. Мы часто встречаемся, но всегда ненадолго, и разговор обычно вращается вокруг его дочки.
– Говорят, маленькая Роберта – настоящая похитительница сердец, – усмехнулась Фанни.
– Вылитый портрет своей матери. – Небольшое облачко набежало на лицо Даниэля. – Правда, мы практически не встречаемся.
– Что, Андреас все еще играет в свои игры?
– Должно быть, у него есть на то свои причины, – пожал плечами Даниэль.
– Хотела бы я понять, в чем они заключаются, – сухо заметила Фанни.
Барбара совершенно преобразилась за первые месяцы пребывания на Манхэттене. Она сознательно и целенаправленно во многом изменила себя, чтобы вписаться в мир Дэна Стоуна, но воздвигла барьер вокруг оставшейся части, доступ в которую был открыт только самым близким друзьями и ее дорогому Дэнни.
Даниэль предоставил ей полную свободу в переустройстве своей квартиры: сразу по приезде Барбара нашла ее элегантной, но чересчур холодной. Она делала набеги на художественные галереи и магазинчики в Гринвич-Виллидж, приносила домой всякие мелочи – лампы, декоративные подушки, ковры, растения, постепенно преображавшие квартиру, вносившие в обстановку оживление и разнообразие.
По утрам, когда Даниэль уходил, Барбара звонила своему новому агенту, узнавала новости о прослушиваниях, а потом шла в свой танцкласс на Университетской площади, где занималась до седьмого пота всю первую половину дня. По окончании занятий она отправлялась с новыми друзьями куда-нибудь поесть и выпить кофе, потом гуляла в парке, заглядывала в магазины или снова шла заниматься в классе.
По вечерам, когда их с Даниэлем приглашали на обед, Барбара обязательно возвращалась домой пораньше, чтобы привести себя в порядок и одеться так, чтобы сразить всех наповал – больше всего на свете ей хотелось, чтобы ее Дэнни гордился ею. Но еще больше ей нравилось, когда он приходил домой, чтобы побыть с ней наедине. Тогда она готовила что-нибудь простенькое, они делили на двоих бутылку вина, потом ложились в кровать и смотрели какое-нибудь кино. Дэнни нравилось, как она готовит. Он говорил, что именно о такой простой пище мечтает любой мужчина, когда проголодается по-настоящему. К тому же раньше о нем никто никогда не заботился.
