Гатчинский коршун (СИ) - Величко Андрей Феликсович (читать книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
Его младший двоюродный брат, Егор Тимур-оглы, тоже был чьим-то сыном и имел какое-то гражданство, а данном тандеме занимался тем, что проводил разъяснительную работу с более или менее перспективными клиентами. Он объяснял им, что сокровища допотопной гидры - оно, конечно, неплохо, но мелковато. Действительная цель акционерного общества гораздо масштабней и прибыльней. Ведь посмотрите, что делается! Англичане того и гляди сцепятся с русскими, и начнется. Босфор у России, и никого из союзников англичан туда в случае чего не пустят. А Дарданеллы - у англичан, а, значит, тут не светит уже русским и их друзьям. Нейтралов же вообще не пустят ни туда, ни сюда, и это значит что? Правильно, колоссальные убытки. И, чтобы их избежать, многие будут готовы раскошелиться. А в процессе поиска сокровищ здесь нетрудно и прорыть канал в обход Дарданелл, всего-то шесть километров при низком рельефе. Остается Босфор. Тут младший брат делал значительное лицо и показывал цветную фотографию, на которой он был снят с Найденовым в Александровском саду, на фоне какой-то статуи. И объяснял, что с русским канцлером его связывает нежная дружба, в силу чего договориться о проплытии Босфора будет не очень дорого, а для акционеров так и вовсе почти бесплатно. Главное же (тут оратор прикладывал палец к губам) в том, что этот канал тому самому Найденову и нужен! Для того, чтобы его флот в любой момент мог оказаться в Средиземном море, минуя Дарданеллы и засевших там англичан. Но афишировать свое участие канцлер не хочет, поэтому на начальном этапе и нужны акционеры. Ближе к делу он выкупит их паи по десятикратной цене! Не верите? И зря, спросите кого хотите - Найденов человек не бедный и не жадный. Вон, немец Цеппелин, до знакомства с Найденовым и на один-то дирижабль денег не имел, а сейчас богатейший человек Германии! Разве что Крупп богаче его, да и то потому, что недавно он тоже с русскими связался. В общем, уважаемые, не упустите свой шанс, такое бывает далеко не каждый день.
Смысл этой деятельности состоял в постоянно ухудшающемся состоянии нашего хлебного экспорта. Не то чтобы я сильно надеялся, будто мне дадут прорыть эту канаву, но нужно было что-то, от чего я, движимый стремлением к миру, так уж и быть, готов отказаться, если попросят. Ну и сделают встречные шаги, разумеется…
Пятнадцатого июня произошли, так сказать, массовые роды. Сначала, почти с самого утра, “Кака” разродилась-таки проектом конституции. Проект был практически мой, главное - ни про какое всеобщее и равное избирательное право там не было и речи. Даже на уровне местного самоуправления грядущему Крестьянскому съезду было поручено продумать, как не допустить в избиратели откровенных бездельников, люмпенов и просто пьяниц. На губернском уровне избирательные права мог получить каждый, прошедший специальный курс политграмоты и сдавший экзамен. Причем для отслуживших в армии этот кус предполагался бесплатным, а по ходатайству командира части еще и со стипендией. Остальным же желающим принять участие в реализации своего избирательного права предстояли расходы. Наконец, при выборах в высшие имперские органы был предусмотрен еще и имущественный ценз. Проект был отправлен нашим экспертам - отличия от исходного варианта хоть и были малозаметными, но их предстояло проанализировать - а не является ли какое-то из них хитро замаскированной миной? После чего проект будет либо подписан императором, либо возвращен на доработку.
А вечером, то есть уже почти ночью, вдовствующая императрица родила дочь по имени Анастасия. Опять дочь, подумал я, велел срочно нарвать каких-нибудь цветов на клумбах и помчался в Зимний.
В комнате роженицы уже толпились Маша, две явные кормилицы (а иначе зачем им такие сиськи) и еще какая-то пожилая тетка. Меня заставили надеть халат и отобрали цветы. После чего запустили…
Мари выглядела весьма неплохо. Я поздравил ее, наябедничал про цветы и попросил дать посмотреть дочку. Пожилая тетка протянула мне сверток с торчащей оттуда сморщенной рожицей. Весил этот сверток килограмма три с небольшим. Оказавшись у меня на руках, рожица открыла глаза, окинула меня вполне осмысленным взглядом и разоралась.
- Хорошая дочь, - кивнул я и вернул ее тетке. - Только вы ее тут не перекормите? А то как бы ей много не оказалось…
Я еще раз покосился на внушительное вымя ближней ко мне дамы.
- Я же тебя не учу, как правильно к чему-нибудь прикрутить гайку или кому-нибудь открутить голову? - осведомилась Мари. - Вот и не надо тут нас учить. И смотреть, кстати, следует уж точно не туда, куда ты… В общем, займись, пожалуйста, чем-нибудь полезным, а я устала, да и вообще нам с Настей спать пора. Завтра приезжай, и желательно не на ночь глядя.
Я поехал к себе - у меня еще оставались недочитанные бумаги на хлебную тему. Специфика же состояла в том, что поручить это экспертам было нельзя. Дело в том, что наметились явные расхождения истории нашего мира и этого, причем в той области, куда я почти не вмешивался.
Итак, в нашем мире Россия голодала три года подряд - 1906, 1907, 1908. Максимум пришелся на седьмой год. Здесь же этого не было! И, как это ни странно, помогла в этом черногорская война. Обидевшиеся англичане различными методами резко сократили нам фрахт судов для хлебного экспорта, создавали нашим кораблям препоны в проливах, гадили по дипломатическим каналам… В результате хлебный экспорт упал в четыре с половиной раза. Чтобы не допустить обвала цен, правительство скупало часть хлеба для создания стратегических запасов - и, кажется, помогло… Более того, хотя седьмой год только начался, но эксперты, хотя и неуверенно, предрекали нормальный урожай.
А ведь действительно, подумал я, если после голодной зимы наступает не менее голодная весна, то часть крестьян ведь будут еле таскать ноги! А часть и вообще помрет. Вот вам и причина для грядущего неурожая…
Пока наши потери от сокращения хлебного экспорта перекрывались поступлениями от продаж лицензий и хайтека. Но только для государства, а не для частных лиц… Дело в том, что с хлеба государство имело только налоги, основные суммы оседали в карманах хлеботорговцев. А с техники большая часть шла, наоборот, государству…
В общем, по прочтении у меня сложилось впечатление, что признаков катастрофы в этом вопросе не просматривается.
С Крестьянским съездом все было нормально, зимой прошли выборы, и делегаты уже начали съезжаться в Питер.
Гоша слегка поумерил реформаторский пыл Столыпина, и теперь у нас реформа шла плавнее, чем в известной мне истории. Она началась не по всей России, а в избранных губерниях, там, где затевались большие стройки. Далее крестьянский съезд должен был обсудить получившиеся результаты, внести необходимые коррективы в курс и освятить продолжение реформы своим авторитетом. То есть этот съезд должен стать не цирком, как первый Собор, и не водевилем, как второй, а по возможности рабочим собранием. Ну, посмотрим, зевнул я. Ладно, пока перерыв в сельскохозяйственных вопросах, послезавтра ко мне приезжает Генри Форд.
Встречать его в порт я поехал лично, причем не на бронированной, а на обычной “Оке”. Мне хотелось произвести впечатление высокой (по местным меркам) удельной мощностью машины - сорок пять лошадей на восемьсот килограмм веса, а также ее отличной (опять же по местным стандартам) управляемостью. И это удалось - по приезду в Гатчину Форд отказался отдыхать с дороги - мол, уже больше недели только этим и занимается - а попросился за руль. В результате вокруг дворца час происходили покатушки - на обычной “Оке”, на бронированном лимузине, на армейском броневичке, на “Чайке”, нормальный выпуск которых уже начался, потом на всех трех имеющихся в России разновидностях мотоциклов. Вообще-то их тут было больше, но свою “сибиэрку” я ему показывать не стал.
Как и следовало ожидать, Форд, хоть и восхитился отличными ездовыми качествами “Оки”, наибольше внимание обратил все же на “Чайку” и самый маленький из мотоциклов. Это был скорее зародыш скутера, с вариатором, автоматическим сцеплением и рамой вроде как у дамского велосипеда - он отличался феноменальной простотой управления. Ручка газа, два тормоза - вот все, что должен был освоить водитель. За обедом я рассказывал об особенностях конструкции моих машин, а после него мы отправились на аэродром. Там Форду предстояло ознакомится с еще одной разновидностью автомобиля - воздушной.