Женщина Габриэля - Шоун Робин (читать книги регистрация txt) 📗
— Конечно, нет, — глубоко вздохнув, сказала сестра Делани. Она не знала, что проезжавший экипаж мог стать её спасением.
— Но его убьют… — Миссис Коллинз тяжело дышала, желтый туман клубился вокруг багрового лица дворецкого. — …Если я не найду его раньше, чем другой мужчина.
Габриэль лгал. А может, и не лгал.
Он не знал, работал ли Делани на второго мужчину. Габриэль не узнает этого, пока не найдёт его.
В любом случае, Делани умрёт.
— Брат не… не сказал мне, куда ушел, — миссис Коллинз снова говорила правду.
В глазах дворецкого мерцало знание. Расширенные зрачки окаймляла бледно-зеленая радужная оболочка.
— Ты знаешь, где он, Кинан, — шелковым голосом произнёс Габриэль.
Бледно-зеленая радужка исчезла, — глаза дворецкого стали двумя черными дырами, полными страха.
— Я не знаю, — прохрипел он.
Был ли Делани убийцей? — размышлял Габриэль. — Кого Кинан боялся больше — Габриэля или Делани?
— Ты знаешь, Кинан, — проникновенно сказал Габриэль. — А если не знаешь, — значит, нет причин оставлять тебя в живых, не так ли?
— Не знаю! — в голосе дворецкого появились визгливые нотки.
Кончик клинка Габриэля отделял от дыхательного горла только хрящ.
— Вздохни поглубже, Кинан, — ласково сказал Габриэль. — Это будет твой последний вздох.
Остатки верности Кинана исчезли под напором угрозы.
— Он сказал, что отправился за гувернанткой! — торопливо заговорил дворецкий. — Больше ничего не знаю! Клянусь, я всё рассказал!
У Габриэля застыла в жилах кровь.
Виктория была в доме Габриэля. Знал ли об этом Делани?
Или он хотел забрать её из дешевой комнаты, где она жила раньше?
— Откуда он знает, где она находится? — проскрежетал Габриэль.
— Не знаю! Не знаю! Богом клянусь, не знаю!
Так много людей, которые не знали.
— Сейчас на чердаке есть женщины, Кинан?
— Нет! Нет! Сейчас нет.
Но чердак приготовили для нее.
Для Виктории.
— Ты смотришь, как он насилует женщин? — мягко спросил Габриэль. Шли секунды, бился пульс.
— Миссис Торнтон — она смотрит!
Были такие женщины, да и мужчины тоже, которые получали удовольствие от унижения других. Габриэль легко мог поверить, что Мэри Торнтон была одной из них.
— Делани отдаёт тебе женщин, когда сам закончит с ними? — спросил он.
— Нет… — Кинан поостерегся врать. — Да. Но я не причиняю им вреда. Клянусь, я не делаю им больно.
По рябому лицу стекал пот, по позвоночнику Габриэля бежал холодок.
Раны затянулись, но воспоминания не исчезли.
Но, быть может, гувернанток лишили даже этой возможности.
— Ты убиваешь женщин для Делани и Мэри Торнтон?
— Нет, нет! — выпученные глаза дворецкого вращались в глазницах. — Мистер Делани даёт им деньги на жизнь в деревне. Я сажаю их на поезд. Клянусь. Могу рассказать, куда они покупали билеты…
Голова Кинана ударилась о стену, полдюжины рамочек для фотографий из стекла и серебра упали на пол.
Габриэль пристально посмотрел на фотографию мужчины, который стоял у дерева и одной рукой обнимал женщину.
Он стоял в тени, она — на свету.
Черты его лица были нечеткими, неосвещенные волосы казались черными. Лицо женщины было хорошо видно, её волосы были убраны под соломенную шляпку.
Был ли мужчина на фотографии Митчеллом Делани?
Был ли Делани брюнетом?
Был ли Делани вторым мужчиной?
Габриэль повернулся и посмотрел наверх.
Сестра Делани стояла на восьмой ступеньке лестницы.
Она была женщиной с фотографии, — воплощением английского идеала материнства. Чуть за тридцать, со светло-каштановыми, стянутыми в свободный узел на затылке волосами. Белая блузка и зеленая шерстяная юбка на ней, казалось, были специально сшиты так, чтобы зрительно сделать плечи более прямыми, зажатый в корсет живот — более плоским, полные бедра — более округлыми.
На её лице застыло выражение неподдельного потрясения.
Миссис Коллинз только что узнала, что в каждой семье есть секрет. Скелетом в её шкафу оказался брат.
Габриэль развернулся и вышел из дома Делани.
Он вспомнил Викторию и липкое касание её языка, когда она разделяла с ним вкус его семени. Вспомнил написанные Делани письма — соблазняющие послания с обещаниями удовольствий и защиты.
Подчерк отличался от подчерка человека, написавшего записку на шелковой салфетке. Но возможно, что на салфетке писал не второй мужчина.
Джеральд Фитцджон сидел за его столом.
Записку на шелковой салфетке мог написать Джеральд Фитцджон.
Не важно.
Делани. Второй мужчина.
Мужчина отправился за гувернанткой.
Мужчина собирался получить Викторию. Сегодня.
В желтом тумане светили две лампы.
Габриэль резко остановил проезжавший мимо кэб.
Поездка по туманным улицам была бесконечной. «Он сказал, что отправился за гувернанткой», — пели колеса кэба.
«Я хотела, чтобы вы ко мне прикоснулись… Это подписывает мой смертный приговор?»
Габриэль выпрыгнул из экипажа, как только тот остановился.
— Эй, начальник! — кричал кэбмен, — Ты мне должон два шиллинга!
Габриэль не стал останавливаться, чтобы заплатить.
Зазвонили часы Биг Бена, восемь длинных ударов лениво разорвали покрывало тумана. Через час откроются двери дома.
Габриэль воспользовался личным ключом и быстро прошел внутрь. Желтые язычки тумана растворились в темноте. Он шел на запах полироли из пчелиного воска, жареной баранины и опасности.
Хрустальная люстра наверху гостевой лестницы рождала обманчивые резкие тени в глубине гостиной. Белые шелковые скатерти выглядели спящими приведениями. Одна-единственная свеча освещала темноволосого мужчину за последним столом. Черное шерстяное пальто висело на спинке стула атласного дерева, черный шелковый сюртук облегал белый жилет. Он наклонил коньячный бокал, длинные, покрытые шрамами пальцы баюкали потеплевший хрусталь. Человеческая плоть и стекло в отсветах пламени.
Габриэль почувствовал, что его заполняют прежние эмоции, которые Виктория так быстро сумела вытащить на поверхность.
Любовь. Ненависть.
Желание быть ангелом. Потребность защитить ангела.
Понимание того, что такой нищий, как он, никогда не сможет стать ангелом.
Вместе с чувствами вернулись воспоминания о сводящем живот голоде. О холоде, от которого немела кожа. О бедности, которая рушила социальные барьеры. О страсти, которая никогда не вспыхивала.
Для Майкла спасением был секс, а для Габриэля спасением стал темноволосый мальчик с фиалковыми глазами.
Габриэль бесшумно пересек толстый шерстяной ковер, малиново-красный цвет которого казался темнее в колеблющихся тенях.
Со стороны кухонной лестницы донесся женский смешок, — горничная флиртовала с официантом.
Майкл сидел в одиночестве, так же, как когда-то в доках Кале.
Габриэля пронзило сожаление о двадцати семи годах, протянувшихся между двумя тринадцатилетними мальчиками и сорокалетними мужчинами. Он остановился за пределами круга света от свечи.
— Я думал, что сказал тебе не появляться здесь снова, Майкл.
Гулкий отзвук его голоса эхом раздался в гостиной. Напоминание о других домах, других салонах.
Через час дом Габриэля будет переполнен проститутками и их клиентами. Запах табачного дыма и дорогих духов скроют запахи полироли из пчелиного воска и жареной баранины. Ароматы дома превратятся в запахи таверны.
На миг Габриэль представил поместье Майкла и его городской дом. Они пахли розами, лилиями и гиацинтами. Аромат живых цветов скрывал пронизанное смертью прошлое.
Майкл глотнул бренди, перед тем как поставить хрустальный бокал на стол.
— Ты не читал сегодняшнюю газету, Габриэль.
— Прости, mon vieux, — иронично сказал Габриэль. — Я был занят.
Внизу его люди заканчивали ужинать. Для одних из них день заканчивался, для других — начинался.
Виктория еще спала?
Будет ли она рада снова увидеть его в своей постели?
