Возвращение к Скарлетт. Дорога в Тару - Эдвардс Энн (читать полные книги онлайн бесплатно .txt) 📗
Пегги никогда даже не слышала о мистере Слэттери, и его нелепая выдумка ужаснула ее, так же, впрочем, как и другое утверждение «Вашингтон Пост»: «Миру она известна как Маргарет Митчелл, но в действительности и прежде всего она жена Джона Марша и по-прежнему готовит завтраки в их небольшой квартирке в Атланте, а он ходит на службу несмотря на то, что они стали богатыми людьми. Атлантцы попытались хоть как-то отметить их успех, а заодно и использовать в интересах города — супруги писали книгу в сотрудничестве более семи лет, — но Марши сохраняют невозмутимость и отклоняют все приглашения».
Дней через пять Пегги пишет Слэттери и просит его заставить газету опубликовать опровержение статьи, в которой утверждается, что муж, якобы, помогал ей писать роман «Унесенные ветром».
«Я настолько была огорчена этой ошибкой, что могла лишь плакать, прочитав вырезку с этой статьей, — писала она. — Столько лет своей жизни я отдала этой книге, такой опасности подвергала свое здоровье и свои глаза — и вот награда: этот роман, видите ли, написала не я! Нет, эту книгу написала я, каждое ее слово. Мой муж не имел к этому отношения.
Во-первых, он не уроженец Джорджии (он родился в Кентукки), а никто, кроме человека, за которым стоят поколения предков, живших в Джорджии, не смог бы написать эту книгу.
Во-вторых, он занимает в своей фирме ответственный пост и очень много работает, а потому редко находит время даже для гольфа, не говоря уже о том, чтобы писать книги».
«На самом деле, — утверждала Пегги, — он никогда даже не читал рукопись целиком до того момента, когда компания «Макмиллана» купила ее». И не потому, объясняет Пегги, что она этого не хотела, а по той простой причине, что книга создавалась не в хронологической последовательности и Джону было бы трудно представить себе общий замысел романа.
«Никакие вознаграждения, которые я могу получить, не смогут компенсировать этой несправедливости, — писала она в заключение. — Более того, подобное утверждение (что книгу писала не она) выставляет меня перед всем миром в ужасном свете: выходит, что я намеренно скрыла участие мужа в работе над книгой. Хотя он и помогал мне лишь в читке и корректуре гранок, когда мои глаза отказались служить мне, а сроки поджимали… Конечно, история эта уже пошла гулять по свету, и она будет мучить меня до конца моих дней, и тем не менее опровержение могло бы немного помочь. Вы понимаете, что на карту поставлена моя профессиональная репутация — репутация, которой был, по существу, нанесен ущерб без всякого к тому повода с моей стороны».
Почему Пегги обратилась с просьбой воздействовать на газету к заместителю министра вместо того, чтобы сделать это самой или с помощью Стефенса, своего адвоката, остается загадкой. В конечном счете «Вашингтон Пост» опубликовала не опровержение, а скорее оправдание своих высказываний, и Пегги так никогда и не удалось раз и навсегда опровергнуть слух, что Джон — один из авторов «Унесенных ветром».
Но и сама она была не совсем справедлива к Джону в своем послании к Слэттери. Да, Джон действительно не читал всю рукопись целиком, от начала до конца, до передачи ее Лэтему, так же, впрочем, как и сама Пегги. Книга писалась частями на протяжении почти десяти лет, и у Пегги была привычка читать Джону отдельные части романа по мере их написания, обсуждать написанное и позволять мужу делать замечания и вносить исправления в рукопись, а в своих первых письмах к Лэтему она ясно и недвусмысленно говорит о том, что именно Джон предложил несколько вариантов первой главы. Сомнительно, чтобы он внес какой-то вклад в создание исторической основы романа или помог Пегги в работе с первоисточниками, но на поддержку он не скупился.
Еще до публикации книги Пегги доверительно говорила Лу Коул, что именно Джон был тем человеком, который заставил ее заняться романом. И именно Джон не позволял ей окончательно забросить эту работу. Пегги сама совершенно откровенно говорила Лэтему, насколько полезной для книги была «нелицеприятная критика Джона в продолжение всего времени работы над ней», но, несмотря на это, отношение Пегги к любым намекам на причастность Джона к созданию романа сильно смахивало на паранойю.
Статья в «Вашингтон Пост» была лживой, возможно, даже клеветнической. Нетрудно, однако, проследить ее корни. Еще со времени работы в «Атланта Джорнэл», у Джона осталось много друзей-журналистов в Вашингтоне. Тайна, окружавшая редакторскую помощь Джона при создании книги, странным образом сочеталась с тем, что многие коллеги и друзья Джона как в Атланте, так и в Вашингтоне, знали о том, что он так или иначе причастен к работе своей жены, и это заставляло их думать, что вклад Джона в создание книги куда больше, чем это было на самом деле. А молчание Пегги лишь усиливало подобные подозрения.
В книге не было никаких признаков соавторства, было лишь посвящение — «Д. Р. М.», и потому людям, склонным к предположениям, могло показаться, что Пегги что-то скрывает.
Вопрос о ее единоличном авторстве нанес непоправимый вред уверенности Пегги в себе. Некоторые считали, что она просто не сумела бы написать такую книгу самостоятельно, да и сама Пегги в письмах к Лу признавалась, что действительно не сделала бы этого без Джона.
Потрясающий успех «Унесенных ветром» возложил на автора обязанности, которые были Пегги не по силам. Ее жизнь была перевернута, как это и предсказывала когда-то Мейбелл, говоря маленькому ребенку о том, что мир каждого человека может взорваться. Но Маргарет все равно оказалась неподготовленной к этому. И теперь не могла не признать, как права была мать, говоря о первостепенной важности образования, которое могло бы помочь ей справиться по крайней мере с частью проблем. Она же не чувствовала себя достаточно образованной, чтобы достойно играть роль литературной знаменитости.
В «Унесенных ветром» Пегги имела дело с тем, что она прекрасно знала, но область ее познаний была ограничена одним — историей Атланты во время и сразу после Гражданской войны. Пегги надеялась, что публикация книги может помочь ей занять новое, более высокое, положение в атлантском обществе, что друзья перестанут, наконец, говорить, что она зря тратит свою жизнь, и что литературные круги станут относиться к ней хотя бы с некоторой долей почтения. Но ей и в голову не могло прийти, какие потрясения обрушатся на ее жизнь. Пока клуб «Книга месяца» не остановил свой выбор в июле 1936 года на ее романе, она полагала, что получит чуть больше тысячи долларов от ее продажи. В то же время финансовое положение Маршей было таково, что эта сумма позволила бы им покончить с долгами и стать платежеспособными. А теперь, совершенно неожиданно, она стала просто богатой.
Так, в сентябре пришел чек от Макмиллана на 43,5 тысячи долларов (ройялти от продаж), а в октябре — еще один на 99,7 тысячи, что могло считаться невероятной удачей в разгар Великой депрессии. А кроме того, были еще и 500 долларов аванса, и 5 тысяч, полученных от клуба «Книга месяца», 5 тысяч санкционированного Лэтемом аванса по ройялти и 45 тысяч от продажи прав на экранизацию романа.
Да, Пегги была теперь богатой женщиной и с каждым днем становилась все богаче. Огромные суммы, которые она получала, казались ей нереальными. Она была уверена, что долго так продолжаться не может, и все же была непоколебима в своем решении не писать больше ничего и никогда. А это означало, что тех ройялти, которые она получала сейчас с каждого проданного экземпляра романа, должно было хватить Маршам на всю оставшуюся жизнь.
Судебные дела занимали большое место в мыслях Пегги, поскольку Стефенс практически ежедневно советовался с ней по всем вопросам, связанным с нарушением ее авторских прав различными производителями одежды, косметики и игрушек, использовавшими ее имя, название книги или имена героев романа для рекламы своей продукции. Различные организации — как профессиональные, так и любительские, включая и церковные группы, — цитировали ее книгу без разрешения. А потому и сам Стефенс, и все его лучшие таланты были теперь постоянно при деле. Он превратился в защитника авторских прав, и хотя сомнительно, чтобы он ловил всех нарушителей, тем не менее Марши жили в состоянии постоянных судебных тяжб. И обо всех юридических или деловых затруднениях ежедневно докладывалось самой Пегги.
