День святого Валентина (сборник) - Нестерина Елена Вячеславовна (читать книги полностью без сокращений .txt) 📗
— Нормальная книжка, — возразила девочка с высоким хвостом из параллельного класса.
Галя вызывающе посмотрела на нее.
— Как раз для таких пугал, как ты!
— Ну чего они там еле выползают?! — разозлилась Света, стаскивая с головы парик.
— На себя посмотри! — ответила Гале девочка с хвостом.
— Смотрела! — фыркнула Решеткина и прибавила: — Очень собой довольна!
Карина стояла, зажатая между Колотушкиным с одной стороны и Захаром с другой. Позади о чем-то тихо шептались Люся с Женей — этим двоим вообще ни до кого не было дела.
— Посмотри еще раз! — посоветовала девчонка.
Галя резко обернулась.
— Я тебе сейчас посмотрю между глаз, так посмотрю, мало не покажется!
Неожиданно вмешался Колотушкин:
— Тебе делать нечего, чего ко всем цепляешься?
Решеткина хищно прищурилась.
— Тут что-то вякнула толстая крыса или я ошиблась? — Галя глянула на подругу. — Свет, ты слышала?
Света засмеялась и, обмахиваясь париком, пропела:
— Карабас-Барабас, крыса неуклюжая!
— Во-во, — закивала Решеткина, — весь спектакль испортил!
Саша покраснел и отвернулся.
«Какая там любовь, — с грустью подумала Карина, тайком разглядывая злое лицо Гали, — да она его терпеть не может!»
После актового зала 9-й «А» собрался в кабинете химии, где классная руководительница назначила собрание.
Корнелия Валерьевна похвалила тех, кто играл в спектакле, объявила день и время новогодней дискотеки, а когда стала раздавать дневники с четвертными оценками, спохватилась:
— А где же наш Колотушкин? Был ведь, точно был, видела его десять минут назад!
— А он домой ушел! — выкрикнул Женя.
— Ага, — поддержал Рома, — плакать маменьке в жилетку побежал.
Классная непонимающе уставилась на мальчиков и помахала дневником Колотушкина.
— Так кто передаст?
Корнелия Валерьевна не любила вникать в дела своих учеников, ей было достаточно знать, что все они живы, выучили ее биологию и подтянули хвосты по другим предметам.
Под конец классного часа в дверь постучали и вошла завуч. Она подозвала к себе Корнелию Валерьевну и что-то ей сказала, после чего классная руководительница указала на Галю Решеткину.
— Галя, пройди, пожалуйста, с Людмилой Борисовной.
Решеткина ушла, а весь класс уже спустя пару минут отпустили домой.
— Карина, стой! — окликнула Люся. — Я с тобой сегодня домой иду, — сообщила подружка.
— А Женя?
Люся беспечно улыбнулась.
— Он с Захаром пойдет куда-то там за деталями для компа. Мы вечером встречаемся.
Они прошли по длинному коридору, и Люся остановилась возле туалета.
— Погодь, я быстро!
Подружка забежала в туалет, но тут же выскочила с вытаращенными глазами.
— Ты чего? — испугалась Карина.
— Та-а-ам!!! — указала Люся на приоткрытую дверь.
— Что там?
— Там Галька и этот, ну как…как… Колотушкин! Они вместе! Приколись?!
Карина сильнее сжала лямки рюкзака и внезапно охрипшим голосом просипела:
— А что они делают?
— Не знаю, я не успела посмотреть… я… — Люся изумленно открыла рот. — Ты чего делаешь? Ты куда? С ума сошла!
Карина ее не слушала. Она подошла к двери, дернула за ручку и вошла в полутемный туалет. Галя, подбоченившись, стояла в проходе, а Колотушкин…
Карина шумно выдохнула, и только тогда ребята ее заметили. Они синхронно повернули головы, и прежде, чем Решеткина что-то успела сказать, Карина громко и отрывисто рассмеялась.
На стене над раковинами во всю стену красовалась надпись: «Галя Решеткина из 9-го «А» ДУРА!»
— Чего ржешь? — прошипела одноклассница, делая к ней шаг.
Карина попятилась. Объяснить свой смех она не могла, не то чтобы Гале, даже себе самой. Ее фантазии сбылись, как ей и хотелось, но что делать дальше, девочка не представляла.
«Быть не может! Да как же так?! Невозможно», — бесился какой-то чертенок внутри.
— Пошла отсюда! — приказала Галя.
— Да уж, Алмазова, ты очень вовремя, — проворчал Колотушкин, водя по стене тряпкой.
Карина бросила последний взгляд на придуманную ею фразу и выбежала из туалета.
Люси не было ни на скамейках дальше по коридору, ни в раздевалке, ни у школы.
«Побоялась сердить Галю», — поняла Карина, но не огорчилась, как обычно, и не обиделась. Ей столько всего предстояло обдумать, подружка бы только отвлекла разговорами.
На улице стояла плюсовая температура: растаял снег, рытвины на асфальте заполнились талой водой, а кустики и деревья были покрыты бисером капель. Длинноногие вороны с интеллигентным видом скакали по мусорным бачкам и каркали на прохожих.
— Я колдунья, — негромко сказала себе девочка и засмеялась от того, как глупо это прозвучало.
Она чувствовала себя, словно ее назначили президентом страны или прилетала крестная фея и подарила ей волшебную палочку.
«Разве можно наделять одного человека такой безграничной властью? Или границы все-таки существуют? Почему я? Не та ли это особенная миссия, о которой я столько мечтала?»
Карина вошла в свой двор и заметила на скамейке возле ели старика со второго этажа.
— Здравствуйте!
Сосед не обернулся.
«Может, не понял, что это ему?»
Она перешагнула невысокую оградку и сказала громче:
— Здравствуйте!
Дедок и тогда не обернулся, он смотрел на свои руки, сложенные на коленях.
— А с соседями принято здороваться! — в сердцах крикнула Карина.
Старик и на этот раз не отреагировал сразу, но все-таки поднял голову и посмотрел на нее.
Она продолжала стоять и ждать, пока он что-нибудь скажет, а он смотрел на нее и молчал. Когда уже казалось, что приветствия не последует, старик поднял руки и что-то ей показал. Карина подалась вперед, чтобы лучше рассмотреть. Он снова проделал руками возле лица странные движения, и тогда до нее дошло: «Да он же глухонемой!» Это открытие так ее поразило, что от изумления она не могла сдвинуться с места. Столько лет прожить в одном доме с человеком и не догадаться о его недуге было просто немыслимым.
Карина сделала над собой усилие, подошла к скамейке и опустилась рядом со стариком.
— Простите, я не знала, — промолвила она и, спохватившись, что он ее не слышит, зажала себе ладонями рот.
Он повернул к ней седую голову в синей шапке-петушке, мягко улыбнулся и потрепал по коленке. Затем вынул из кармана блокнотик и огрызок карандаша, которым написал на клетчатой бумаге: «Здравствуй, Кариночка».
«Он знает мое имя…» — Карина стыдливо опустила глаза, потому что поняла — он-то знает, а она его — нет. Не знает и никогда не знала.
Старик точно мысли ее прочитал, положил блокнотик на коленку и вывел свое имя: «Геннадий Ларионович».
Она взяла у него блокнот и аккуратно написала: «Здравствуйте! Простите меня, я не догадалась, что вы не слышите». Карина подумала и приписала: «Мне казалось, вы просто меня не замечаете».
Он прочитал и с улыбкой склонил голову над блокнотом.
«А может быть, многого не замечаешь ты сама?»
«Да», — без раздумий согласилась она. Стало стыдно. Из-за вечных обид и привычного ощущения собственной ненужности она ни разу не задумалась, что кому-то может не хватать ее собственного внимания. Пробегала мимо, кидала стандартное: «Здравствуйте» — и неслась дальше, возмущаясь невоспитанностью и равнодушием людей. Оказалось, все не так, как выглядит, и совсем не так, как проще всего подумать.
Карина блуждала взглядом по серым остаткам снега вдоль заборчика, по грязи возле скамейки, по старому пальто сидящего рядом старика, и на душе было тяжело, точно огромный холодный валун навалился.
Геннадий Ларионович написал что-то в блокнотике, передал ей и поднялся.
— Уходите? — спохватилась Карина.
Он кивнул и потихоньку пошел к подъезду, а она открыла блокнот.
«С наступающим, Кариночка», — писал старик.
Домой Карина вернулась в начале шестого. После обеда она включила ноутбук, как всегда, первым делом зашла на сайт дневников, и среди десятка комментариев ей пришло личное сообщение.
