Экстрим ненависть - Восковатая Анна Михайловна (книги бесплатно без регистрации полные TXT) 📗

Не успела Саша спросить за что именно, как Андрей схватил её за руку и потянул за собой.

— Пошли, покажу.

Они спустились по ступенькам в небольшое подвальное помещение. Уже у двери в ноздри ударил запах краски, так пахли баллоны для граффити. Андрей пропустил её вперед и включил свет. Саша сразу все поняла, по недокрашеным скейтбордам, пустым баллончикам с краской, разбросанных по всей комнате, в беспорядке оставленным эскизам, смятым и расправленным заново. У стены несколько уже готовых скейтов.

— Так там, на стене — твои работы? — едва шевеля губами, спросила она.

— Да, — просто ответил Андрей, обнял её сзади за талию и положил подбородок на плечо. — Ну, как?

— Я ещё давно говорила тебе, что у тебя талант.

— Я вот и последовал твоему совету, продаю талант за деньги, — с иронией ответил он. — Сюда со всего региона съезжаются. Оказывается, всем охота иметь уникальный скейт. И ребята приходили покупать, правда, я так и не сказал, что мои работы. Знаешь, забавно было наблюдать, как они спрашивали у продавца скейты с моей подписью. Вот теперь этим довольствуюсь, свободного времени теперь завались…

Саша не видела его лица, но уверена была, что на нем нет сейчас улыбки. Она осторожно разжала руки, чтобы только повернуться к нему лицом. Андрей смотрел с таким знакомым желанием, не секса, нет, он так смотрел в тот день, когда расставались. С желанием быть рядом, не вместе даже, а просто рядом. Так смотрят на тех, кто давно и прочно поселился в жизни и душе. Им было хорошо вместе. Как будто дополняют друг друга, делятся тем, чего не хватает. Без слов! Кошмар! Когда они такого уровня понимания достигли? В начале же никак не могли точки соприкосновения найти. Когда Сашка умер, — ответила Александра на свой же вопрос. Когда Сашка умер, они без слов друг друга понимать начали. Андрей перевел взгляд на губы, но раздумывает целовать или нет. Как на первом свидании, честное слово. Саша сама коснулась его губ. Ей хотелось вспомнить, и забыть… Забыть боль, которая до сих пор терзает по ночам. Нет, она помнила Костю, она его никогда, наверное, забыть не сможет. Но это же Андрей… Почему-то с ним это кажется естественно и нормально. Потом подумает о причине таких странных мыслей. Его губы стали настойчивей, он быстро перехватил инициативу в поцелуе, медленно изучая поверхность её губ, тоже вспоминая, наверное. Как почувствовал, не задержал поцелуй дольше, чем нужно. Оторвался, как раз в тот момент, когда Саша некстати вспомнила о Косте. Улыбнулся тепло и не стал заострять внимания на том, что произошло. Принялся рассказывать о своих первых успешных экспериментах. Саша слушала в пол уха, оглушенная недавними событиями, растерянная и потерявшаяся в ворохе нахлынувших чувств, воспоминаний и сомнений. До сих пор кажется, что предает Костю. Но он в прошлом… в прошлом… Пыталась вдолбить себе это. А Андрей он вот рядом и к тому же сердце реагирует на него, а не тупо молчит. Почему нет? Что мешает? Нет стен, построенных намеренно, нет желания жить без эмоций. Почему нет? Душа заныла от сомнений. Нужно переключиться, пусть все своим чередом идет, сейчас она только плыть по течению может…

… Андрей все-таки смог её отвлечь от грустных мыслей. Показывал свои работы, делился курьезными моментами. Сунул очередной скейт в руки. Языки пламени, ошеломляющая игра цвета. Саша никогда не отличалась талантом художника. В силу профессии научилась сносно рисовать интерьеры, но большую часть всегда доверяла компьютеру. Однако, понять, что хорошо нарисовано, что плохо — была в состоянии. Андрей рисовал лучше, чем хорошо. Кто знает, что получилось бы, если бы он скейтбордингом не увлекся. Такая знакомая тяжесть в руке. Саша вдруг подумала, что уже год как последний раз становилась на скейт. Почему-то до ужаса захотелось прокатиться, как раньше с братом и с Андреем потом.

— Вот бы попробовать, — тихо сказала она.

Андрей вздрогнул и без эмоций ответил:

— Можешь, попробовать. За магазином небольшая площадка для парковки, размяться можно.

— Правда? А ты потом его продашь?

Андрей пожал плечами.

— Какая разница, одним больше — одним меньше. Ну, что пойдешь?

Саша кивнула и с каким-то по-детски радостным чувством, выбежала через запасной ход во внутренний дворик магазина. Андрей медленно вышел следом и остановился в дверях, облокотился о косяк и наблюдал за ней прищуренными от лучей заходящего солнца глазами. Саша сделала пару кругов, а потом попыталась запрыгнуть на бордюр, но потеряла равновесие и приземлилась на попу прямо перед Андреем, который прыснул от смеха. Саша показала ему язык и поднялась потирая ушибленное место. Скейт улетел к Андрею, и он уже вертел его в руках, не переставая хмыкать время от времени.

— Сам бы взял и показал, как надо вместо того, чтобы смеяться. Думаю, от одного раза ничего бы с тобой не сталось.

Улыбка моментально сошла с его лица. Саша не поняла, почему он так сильно сжал доску скейта, но видела, что руки у него задрожали, а лицо побледнело. Он в каком-то ступоре смотрел на скейт, а потом швырнул его на асфальт и громко выругавшись, убежал назад в магазин. Саша подняла скейт и, уже ничего не понимая, пошла следом. Застала она Андрея перед магазинной стойкой, с бокалом коньяка в руке, который он тут же выпил.

— Ты чего? — заставила себя спросить.

Андрей посмотрел на неё из-под бровей, и стакан полетел в стену, разбиваясь с жалобным звоном. Саша даже отступила на пару шагов, выражение его лица настораживало. Андрей ещё раз посмотрел на неё хмуро и отвернулся. Руки сжали магазинную стойку, так что побелели пальцы.

— Прости, — услышала она его шепот. — Ты не подумай, я не алкоголик и не сумасшедший. Это так, иногда накатывает. Для меня скейтбординг очень много значил, как будто часть меня отрезали теперь.

— Но почему ты не занимаешься? Разве тебе врачи запретили?

Андрей покачал головой. Он так и продолжал стоять спиной.

— Я сам себе запретил…

Он замолчал, так и продолжал стоять, сжимая крышку стола руками.

— Саш, я не могу стать на скейт… я… я, — он тихо выругался. — Боюсь.

— Что? — Саше подумала, что ей послышалось.

— Боюсь, — повторил он громче, с рычанием в голосе. — У меня фобия после аварии. Когда собираюсь на скейт стать, от одной мысли плохо становится. Руки моментально потеют, дрожать начинают, в ушах звон стоит, в глазах темнеет. Паника появляется, бежать хочется. Боюсь и ненавижу себя за это.

Саша предпочла молча подойти и ласково положила руку на плечо, но Андрей сбросил её ладонь и рыкнул:

— Только жалеть меня не надо!

Он ударил кулаком по ни в чем не повинной стойке.

— Расскажи с самого начала, — тихо попросила Саша, не пытаясь больше прикоснуться и утешить.

— Что рассказывать… — Андрей руками развел. — Я выздоровел, наверное, так быстро только благодаря тому, что врач сказал, что все срастется и я при желании смогу в спорт вернуться. Я очень боялся, что он мне запретит скейтбордингом заниматься, но, благо, со здоровьем все нормально оказалось. Ребята проведывали меня, поддерживали, все знали, что я на скейт стану. Когда поснимали гипс и повязки, я какое-то время мышцы разрабатывал. Бегал по утрам, короче готовился с трудному возвращению. В один прекрасный день решил, что пора на скейт вернуться. Пришел в "Экстрим". Вот тут-то у меня первый приступ и случился. Я думал, что в обморок грохнусь. Стыдно было, жуть. Ребятам ничего не сказал, надеюсь, что они не поняли, но после этого больше в "Экстриме" не появлялся. Пытался сколько раз дома. Бесполезно! Даже психиатру по доброй воле поперся. Там мне приговор и вынесли. Психиатр послушал, головой покачал и заявил, что у меня какая-то фобия. Такое, мол, часто после аварии случается. Инстинкт самосохранения срабатывает. Только многие после автомобильных аварий машин боятся, проезжей части, а у меня страх на скейт перешел. Я же на скейте ехал, когда меня машина сбила. А потом сказал, что фобии практически не лечатся. Но мне, мол, ещё повезло. Не такая страшная фобия, увлечений много, от скейта и отказаться можно, это же не боязнь дневного света или открытого пространства. Это меня так психиатр успокаивал. Только мне нелегче от этого было. Весь мой мир вокруг скейтбординга крутился. Успокоил меня только тем, что иногда со временем это проходит. Но… не прошло ни хрена… Я и с ребятами видеться не хочу, боюсь, что они когда-то узнают об этом.