Сладкая месть - Вэнак Бонни (книги TXT) 📗
Но Грэму было не до смеха. Он вспоминал свой сон: пустыня, рыжие волосы, развевающиеся под порывами безжалостного ветра, его собственные крики, эхом разносящиеся над дюнами…
Спустя какое-то время Грэм сидел в шатре и точил свой ятаган. Клинок потускнел от долгого лежания в сундуке. Он водил точильным камнем по лезвию и вспоминал другую свою жизнь. Он не хотел, чтобы Джиллиан, подобно ему, научилась скрывать свои чувства и замыкаться от окружающих. Он хотел, чтобы она привлекала внимание, блистала, а не сливалась с толпой.
Годами она носила эти отвратительные закрытые серые платья, скрывающие ее лебединую шею, и сама казалась серой и незаметной. Ему удалось выманить ее из раковины, куда она добровольно себя заточила, и теперь Джиллиан не боялась с ним спорить и открыто выражать свое мнение. Он с горечью улыбнулся. У нее упрямства ничуть не меньше, чем у него самого. И она решила не сдаваться до тех пор, пока он не передумает и не возьмет ее с собой в пустыню.
Грэм понял, что он изменился. Поначалу он думал о Джиллиан только как о средстве к достижению цели. С ней, так же как с братом и его женой, он держал себя отстраненно, позволяя себе немного расслабиться лишь в моменты любви. Но сейчас Грэм понял, что хочет большего.
Идея взять ее в Египет стала для него одновременно и благословением и проклятием. Ее серебристый смех, ее провокационные разговоры, ее темперамент в постели – все это заставляло его извечную привычку к одиночеству отступить. Постепенно Джиллиан разгоняла мрак, царивший в его душе. И это его пугало. Он привык ко мраку. Мрак стал его второй природой.
В шатер вошла его жена. Она сбросила свою белую шляпку и закружилась, обхватив себя руками. Она выглядела такой мечтательной, такой пленительной, такой зовущей. И с ней так не хотелось расставаться.
– Я как раз изучала звездные карты, которые нарисовал мне Джабари. Ну, рисовала на самом деле Элизабет, Джабари только говорил, что надо рисовать. Потрясающе! И как кочевники умудряются находить дорогу домой по звездам? Джабари с Рамзесом учат меня, как найти дорогу в пустыне, если я вдруг заблужусь. А ты знаешь, как можно в буквальном смысле вычислить дорогу домой, зная широту и долготу?
– Да, – сказал он сухо. Она преображалась буквально на глазах, становясь похожей на яркую бабочку. Даже звезды блекли в сравнении с ее красотой.
Джиллиан сделала несколько шагов, ее яркие зеленые глаза горели от возбуждения.
– А еще у Джабари потрясающая интуиция: он очень удачно вкладывает деньги племени. Хотя можно сделать и больше. Элизабет согласна со мной. Сейчас выгодно вкладывать деньги в развивающиеся отрасли, например в электрические компании. Со временем такие инвестиции обеспечат хамсинам безбедное существование.
– Звучит… очень разумно, – пробормотал Грэм.
Когда-то ему было все равно, останется ли она с ним после того, как закончатся их три месяца. Но сейчас одна мысль о расставании была ему невыносима. Он никак не мог привести мысли в порядок. Неужели он влюбился? Но его чувство совсем не походило на те романтические переживания, о которых пишут бледные поэты. Оно горело, как огонь. И это было чудесно. Мысль о том, что она уйдет, пронзала его мучительной болью.
Джиллиан продолжала кружиться. Ее юбки разлетались, подобно цветочным лепесткам. Вдруг она резко застыла.
– Прости, Грэм, тебе, наверное, со мной скучно.
Он встал, подошел к ней и поцеловал ей руку.
– Ни капельки. Посмотри на меня, Джилли. Я не хочу ни в чем тебя ограничивать. Перестань притворяться. Я не буду наказывать тебя, как отец, за мысли вслух или за то, что ты умнее меня.
Казалось, она борется со своими чувствами.
– Но ты ведь умнее меня. Ты умеешь ориентироваться по звездам, едва на них взглянув.
Он ухмыльнулся:
– Да я в собственном шатре заблужусь. Находить дорогу ночью в пустыне – это целое искусство. Мне еще учиться и учиться. Я обычно иду наобум.
– Это не ты, а я вечно бреду без цели.
– Почему же? У тебя есть вполне определенная цель. Твой ум похож на пустынный ветер самум, сметающий все преграды на своем пути. Просто раньше тебе все запрещали. Я не собираюсь ни в чем ограничивать тебя.
Ее розовые губы дрожали.
– Из меня никуда не годная герцогиня. Я не умею вести светских бесед…
Грэм приложил палец к ее губам, заставляя ее замолчать, потом обхватил ее лицо своими теплыми руками.
– Джиллиан, пойми, мне не нужна годная герцогиня. Если уж на то пошло, то я и сам не вполне обычный герцог. – Он оглядел свой темно-синий биниш. – Что-то мне подсказывает, что если я появлюсь в таком виде на заседании парламента, это мало кто оценит.
С ее розовых губ слетел легкий смешок.
– Наверное, я тоже выгляжу белой вороной среди хамсинских женщин.
– Ты выглядишь скорее загадочной, – покачал он головой, – но ни в коем случае не белой вороной.
Ее глаза загорелись надеждой.
– То есть ты не будешь возражать, если я поеду с тобой?
– Поговорим об этом позже, – сказал он уклончиво.
Проклятие. Надо убедить ее, что поездка в пустыню и вправду опасна для нее. Хотя в глубине души Грэм знал, что эта поездка опасна прежде всего для него самого. Его худший кошмар вот-вот воплотится в жизнь.
Он протянул ей руку:
– Хочешь, давай прогуляемся, я тебе расскажу об обычаях кочевников.
Они вышли из шатра и дружно сощурились от яркого дневного света. Джиллиан взяла мужа под руку. Как же ей хотелось, чтобы он стал ближе! Она втайне надеялась, что здесь, среди его друзей, если повезет, она увидит настоящего Грэма.
Неподалеку на песке играли Фатима и Асад – близнецы Кэтрин – и Тарик, сын Элизабет. Фатима посмотрела на них и бесстрашно улыбнулась. Она подошла к Грэму, обняла его за колени и сказала по-английски:
– Дядь Грэм, поиграй с нами.
Грэм улыбнулся и нырнул обратно в шатер.
Появился он закутанный с головы до ног в белые простыни, которые взял с кровати.
Джиллиан рассмеялась:
– Вы будете играть в привидения?
– Я всегда пугал так брата, когда мы были маленькими, – сказал он и принялся с жуткими завываниями размахивать руками, скрытыми простыней.
