Падший ангел (Женщина для офицеров) - Арнольд Марго (читаем книги онлайн бесплатно полностью TXT) 📗

Снизойдя с небес – только так можно было назвать шествие вниз по великолепной лестнице, – я заметила еще одного человека в маленькой компании, сидевшей в зале. Этот человек был на полголовы выше Денмэна. Что касается крохотного Джереми, тот едва достигал груди незнакомца. Я приблизилась к собравшимся, человек обернулся. В меня вонзился взгляд двух черных сверкающих глаз, едва не заставивший меня отпрянуть. Глаза горели на чистом, смуглом лице с высокими и широкими скулами и хорошо очерченным ртом. В дрожащем, неверном свете свечей и отблесках пламени от камина, тогда, при первой встрече, он показался мне наполовину святым – наполовину дьяволом.

– Разрешите представить, мадам, – зазвучал приятный голос Ричарда Денмэна, – преподобный Джон Принс. Госпожа Эдгар Спейхауз.

Призрак поклонился. Сходство этого человека с привидением усиливалось тем, что вся его фигура от шеи до пят была скрыта черной сутаной, очень походившей на одеяние римского священника. У меня сразу возник вопрос, не относится ли и он к служителям римско-католической церкви, однако Джереми ни словом не обмолвился о том, что Денмэн был католиком, а потому я осталась в некотором недоумении.

Без лишних слов мы приступили к ужину. Я сидела за столом по правую руку от Денмэна, Джереми – на дальнем краю. Джон Принс оказался как раз напротив меня. Всю трапезу я провела в светской беседе с Джереми и Денмэном, однако то и дело ловила себя на том, что помимо своей воли внимательно смотрю на этого человека, изучая отчетливые, чистые черты его лица, длинные темно-каштановые волосы, плотно, как шапка, прилегающие к смуглому лбу. Его можно было принять за испанца или итальянца, однако позже я выяснила, что в жилах его течет очень древняя британская кровь, еще сохранившаяся в людях, обитающих на холмах Уэльса. Сам он говорил мало, но, когда его вызывали на разговор, было странно и приятно слышать его глубокий, музыкальный и вместе с тем резкий голос. И всякий раз его высказывания звучали решительно и веско.

Иногда наши взгляды пересекались, и глаза его жгли меня, как расплавленный свинец, заставляя внутренне содрогаться. Его странный облик с непреодолимой силой одинаково привлекал и отталкивал меня.

Я уж было собиралась выйти из-за стола, чтобы позволить джентльменам насладиться в своем мужском кругу портвейном и трубкой с добрым табаком, когда Денмэн поднял бокал со словами:

– Предлагаю тост за наших гостей. Позвольте мне выразить надежду, кстати, весьма своекорыстную, что их пребывание здесь будет долгим и приятным. И еще мне хотелось бы сказать, что я безмерно польщен честью находиться в присутствии столь прекрасной и любезной леди.

Эти слова сопровождались красноречивым взглядом, исполненным неподдельной теплоты. Я с улыбкой поблагодарила его за галантность, не смея в то же время взглянуть на Джереми и опасаясь, что мы оба не удержимся и прыснем со смеху.

В ту ночь я ложилась в постель, испытывая смятение чувств. Хотелось надеяться, что это состояние – всего лишь следствие утомительного путешествия, и все же у меня было предчувствие, что, прибыв в Солуорп-корт, я нашла нечто большее, чем искала.

На следующий день сквайр Денмэн, еще более румяный от утренней свежести, выразил горячее желание показать мне свое имение. Я вежливо согласилась, и мы отправились в путь. Как я уже говорила, дом был обращен фасадом к обширному парку, который тянулся до самой дороги, а вдоль нее расположилась роща, надежно защищавшая поместье от любопытных взоров. За домом начинались леса. С одной стороны был разбит небольшой сад в итальянском стиле и совсем маленький розарий.

Мы брели по лесу, пронизанному лучами осеннего солнца, направляясь к церкви. Мое первоначальное предположение подтвердилось: это была норманнская церковь, однако ее интерьер был сильно перестроен одним из предков Денмэна еще в эпоху двух Карлов. [32]

Церковь относилась к поместью, и хозяином в ней был, конечно же, Джон Принс. С моей стороны не потребовалось особых усилий, чтобы поподробнее узнать о Принсе. Повествование Денмэна было почти лиричным.

Блестяще окончив Оксфорд, Принс принял священнический сан в очень юном возрасте. Казалось, перед ним открывается заманчивая церковная карьера, однако мятежный дух вверг его в неприятности. Он без устали обличал равнодушие, взяточничество и продажность англиканской церкви. Более того, из его уст сыпались суровые упреки в адрес иерархов, которых церковные привилегии сделали слишком высокомерными. Будучи в душе приверженцем католической обрядности, он тем не менее выступал за смягчение гонений на церкви, проявляющие инакомыслие, да к тому же ставил их деятельность в пример англиканской церкви, утверждая, что именно с такой ревностной верой и нужно нести пастве слово Божие. Подобные взгляды снискали ему немало влиятельных врагов. Дело едва не дошло до лишения его сана. Вероятно, именно этим и закончилась бы церковная карьера Принса и даже личное благочестие не спасло бы его от подобной судьбы, если бы не заступничество отца Денмэна, который предложил молодому священнику поселиться в Солуорпе, хотя, прежде чем это стало возможным, потребовалось оказать немалое давление на епископа Вустерского.

Обосновавшись в Солуорпе, он оказался практически вне досягаемости для преследователей, однако, с другой стороны, трагически сузились его возможности для продолжения крестового похода против злоупотреблений церкви. Таким образом, в последние годы ему пришлось сосредоточиться на улучшении жизненных условий местной бедноты, а вернее, обездоленных всего Вустершира.

– Это человек с непомерными запросами, – добродушно смеялся Денмэн. – Он давно пустил бы меня по миру, если бы я ему это позволил. Но самое удивительное заключается в том, что его деятельность приносит реальные результаты. Успех некоторых его начинаний просто поразителен.

– Он, должно быть, пользуется всеобщей любовью, – заметила я.

– Вряд ли, – задумчиво протянул Денмэн. – Как это ни парадоксально, люди его недолюбливают. Здешние жители очень уважают его – это бесспорно, но, думаю, еще больше боятся. И он действительно вселяет сильное чувство страха, пока не узнаешь его поближе. Сам он настолько безупречен, что порой кажется, видит тебя насквозь со всеми твоими прегрешениями. Не думаю, что это очень способствует зарождению такого чувства, как любовь, – вздохнул мой собеседник. – Люди просто не понимают, какой это прекрасный человек. Однако если на свете и есть кто-то, способный спасти человеческую душу, то это именно он. Я могу с полным основанием утверждать это.

После длинной тирады Ричард Денмэн погрузился в молчание.

– Вчера вечером, когда мы подъехали к дому, мне послышался шум воды, – поспешно сказала я, чтобы не дать угаснуть разговору. – Есть тут где-нибудь поблизости ручей?

Его лицо мгновенно просияло.

– О Господи, до чего же я глуп! Не показал вам одну из главных наших достопримечательностей. Вы действительно слышали, как шумит вода на плотине. Здесь протекает речушка Солуорп – отсюда и название имения. На ней стоит водяная мельница, к которой ведет лестница. В той лестнице сорок девять ступенек. Есть романтическое поверье, что если сбежишь по ней рука об руку с человеком, которого по-настоящему любишь, и загадаешь на сорок девятой ступеньке желание, то проживешь всю оставшуюся жизнь без тревог и страданий.

– Очаровательно, – сказала я и безрассудно добавила: – А вы сами когда-нибудь пробовали?

Его лицо омрачилось.

– К сожалению, нет, – ответил он резко. – Языческий предрассудок – только и всего. Во всяком случае так утверждает Джон. А значит, будем относиться к этому лишь как к предрассудку. Впрочем, не желаете ли взглянуть на это место?

Да, я с удовольствием посмотрела бы на мельницу. Она оказалась и в самом деле очень живописной. К ней полукругом вели ступеньки из серых каменных плит, кончаясь внизу на полянке, поросшей зеленым мхом, как раз под большим водяным колесом. По обе стороны от запруды росли плакучие ивы, купавшие свои печальные листья в тихих водах речушки. Под их ветвями нашла приют царственная стая лебедей. В этом мире красоты и покоя Денмэн, казалось, воспрянул духом, вновь обретя то состояние, которое я нарушила по собственной глупости, и мы, беспечно болтая, вернулись в особняк – голодные, как охотники после целого дня, проведенного на ногах.