Сорванные цветы - Левитина Наталия Станиславовна (бесплатные версии книг TXT) 📗
Шестнадцатого марта Николай Пламенский, Леонид Кочетков и скрипачка Алина Шостовец, обладательница незаурядного таланта и толстой рыжей косы, оказываются вместе на радио «Маяк». Пока Леня наговаривает на микрофон рекламные тексты, Ник следит как привязанный за рыжей косой. Нетрудно очаровать молодую скрипачку, даже очень серьезную, если ты известный композитор, с закрытыми глазами отличаешь саксофон от барабана и квинту от сексты и обладаешь внешностью Ника Пламенского. На следующий день убийца поджидает девочку у консерватории и приглашает к себе в гости. Алина – чистая душа, идет к незнакомому мужчине, чтобы выпить чаю и сыграть дуэтом (скрипка плюс рояль). К чаю – конфеты из ресторана «Анна», в которых столько коньяка, что у неопытной девушки после четвертой штуки крыша уезжает в круиз по Средиземноморью на неопределенный срок. Алина украдкой прячет пару конфет в карман платья, завернув их в обрывок нотной бумаги. Нотная бумага лежит в квартире Николая повсюду – на диване, столе и креслах.
И вот Алина уже мертва. Он грузит тело в автомобиль и выталкивает его на дорогу в мрачном переулке. А я нахожу в кармане девочки две конфеты, завернутые в нотную бумагу. Мчусь в «Анну» и узнаю, что получить коробку конфет могут только постоянные клиенты, в числе которых, конечно же, фигурирует Леонид Кочетков. А на обрывке нотной бумаги – загадочные аккорды, и глянцевая поверхность хранит четкий отпечаток пальца. Чей? Я перерыл все папки Алины Шостовец, сравнивая образцы бумаги, в консерватории сведущие люди сказали мне, где ее можно купить, такую дорогую и качественную. Нет, студентка Алина не могла бы себе позволить роскошь писать ноты на такой бумаге, возможно, она взяла этот обрывок там, где и конфеты. А возможно, и нет.
Тем временем Ник Пламенский занялся Катериной. В ее гардеробе нет нарядов красного цвета (последний красный костюм, по счастливой случайности, испортил я, нечаянно пролив на Катюшу литр вишневого сока), ее волосы совсем не рыжие, все располагает к тому, что знакомство Ника с Катей будет более длительным, чем с другими девушками.
Леонид Кочетков уезжает в Воронеж, праздновать день рождения любимой маман. Орыся Железновская, Катина подруга, перекрашивает волосы в ярко-рыжий цвет. Ник приходит в офис «Шелтера» навестить Катерину и видит Орысю. Сердце его вздрагивает. Он поджидает девушку на улице. Орыся не может устоять против карих глаз, длинных черных волос и проникновенного голоса. Они встречаются один раз, но что-то мешает Нику задушить Орысю. Девушка в восхищении. Она летит в магазин «Изабель» и покупает одеколон «Фаренгейт» – любимый одеколон композитора. Она подарит его новому другу в одну из следующих встреч. А пока одеколон хранится у Катерины, которая ничего не знает о встрече Ника и Орыси.
В день приезда Леонида из Воронежа Ник убивает Орысю. Через несколько минут после ухода убийцы в квартиру девушки входит Леня Кочетков. Он видит свою несчастную возлюбленную, понимает, что она мертва, в панике бросается вон из дома, по пути наталкивается на соседку. Берет ключи от квартиры друга и уходит в грандиозный запой. Через пять суток мы сажаем его в изолятор как главного исполнителя роли маньяка-душителя.
– И ты, наш проницательный Холмс, Пуаро и Пинкертон, сразу же догадываешься, что Кочетков тут ни при чем?
– Конечно, – спокойно ответил Андрей. – Леонид – дальтоник. Ему абсолютно наплевать, какого цвета лифчик у Стеллы, коса у Алины Шостовец или униформа у продавщицы магазина. Он не различает цветов. У него даже нет водительских прав!
– Какая трагедия! – ужаснулся Макс. – Мужик в расцвете лет, живет в Москве и не может самостоятельно управлять автомобилем!
– Действительно. И он тщательно скрывает от окружающих факт своей неполноценности. Меня насторожило обилие улик против Леонида. Он частый посетитель магазина «Изабель» и вполне мог познакомиться с Ольгой Макиной и задушить ее. Он постоянный клиент ресторана «Анна» и покупал там коньячные конфеты. Он был в ресторане тринадцатого января и танцевал с Людмилой Трушкиной, тело которой потом выпало из шкафа в туалете. Его отпечатки всюду в квартире Стеллы. Он повздорил с Орысей в тот самый день, когда ее убили. Удивительная стройность, закругленность всех линий. Словно кто-то преподносит Леонида Кочеткова нам на блюдечке. Но отпечаток пальца с нотной бумаги – не его. И сперма – не его. И в конце концов, он дальтоник и не имеет водительского удостоверения, я не знаю, какой наглостью надо обладать, чтобы ездить по городу с трупом в багажнике, не имея при этом прав.
Я попросил Леонида глубоко задуматься. Он задумался и через полчаса назвал мне, кто бы мог его так планомерно подставлять. А у меня к тому же имелся карандашный портрет Ника Пламенского, нарисованный свидетельницей. Она видела композитора вдвоем с Ольгой Макиной в день ее убийства. Я установил наблюдение за Ником, а ты примчался с трагическим известием, что Катерина – его новая пассия, то есть что он – новый друг Катюши. В Катино отсутствие я сделал ключ от ее квартиры, установил «жучки», потом подарил ей красный костюм. Остальное ты знаешь.
– Доволен собой? – ехидно спросил Макс. – Самодовольство написано на твоей противной физиономии. Разыграл все как по нотам. Гениальный ты мой. А Катерина, между прочим, могла погибнуть. Этот псих задушил бы ее в мгновение ока, задержись ты на пару минут под дверью.
– Но я же не задержался! – горячо возразил Андрей, чувствуя свою вину.
– Как ты мог! Я-то думал, она в курсе, а ты просто использовал ее. Мы обязательно должны вымолить у Катеньки прощение.
– Ты-то тут при чем? Я во всем виноват, – остановил Андрей ретивого друга. – Я и буду вымаливать прощение.
– Я тоже хочу приползти на коленях к ногам Катерины, надеюсь, она будет в этот момент в своей самой короткой юбочке, держа в зубах букет роз...
– И получишь еще разок в солнечное сплетение.
– А ты – по морде!
– Все равно. Я действительно виноват перед Катериной. Азарт и желание во что бы то ни стало схватить Пламенского возобладали над здравым смыслом. Да, я виноват, поэтому просить прощения – моя прерогатива. А ты сиди и помалкивай.
– Негодяй!
Весна приближалась к календарной середине. Солнце буйствовало, компенсируя свою сдержанность в течение утомительно долгой зимы. Катерина приходила в себя. Она ощущала, что позади – трудный период ее жизни, и теперь все изменится и будет по-другому, солнечно и радостно.
Одиннадцатого апреля вернулся из командировки Виктор Сергеевич. Он был весел и словно не помнил, что произошло три недели назад – будто бы и не было позорной попытки сломить сопротивление гордой секретарши. Правда, последние три недели для Катерины были столь напряженными, что это событие отодвинулось на второй план, казалось далеким, туманным и менее кошмарным. Катерина решила раз и навсегда оградить себя от домогательств босса. Она достала заветную микрокассету, где были записаны угрозы Виктора Сергеевича и ее собственные вопли, и направилась в кабинет шефа. Дверь она предусмотрительно оставила открытой.
– Катюша! – обрадованно воскликнул Виктор Сергеевич. – А я только собирался попросить тебя сделать кофе.
Президент фирмы сверкал, искрился и весь как-то пульсировал, словно шарик ртути. Шоколадные глаза блестели масленым блеском, улыбка жила на лице отдельной жизнью.
– Виктор Сергеевич, у меня официальное заявление, – холодно произнесла Катерина, окидывая начальника ледяным, изучающим взглядом и разом прекращая веселье, царившее в душе Виктора Сергеевича. – Я принесла вам кассету. Прослушайте ее. Это копия. Так получилось, что все ваши угрозы лишить меня чести, вся отвратительная сцена, которую вы разыграли в приемной три недели назад, оказалась записанной на пленку. Я знаю, что это можно использовать как доказательство, я посоветовалась с юристом. Поэтому надеюсь, впредь вы будете сдерживать свои эмоции и избавите меня от своих домогательств.
Выверенным жестом Катя бросила кассету на стол шефа, развернулась и вышла из кабинета, спиной чувствуя, как изменилось выражение лица и настроение Виктора Сергеевича.
