За ценой не постоим - Кошкин Иван Всеволодович (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений TXT) 📗
Когда с погрузкой было закончено, старший лейтенант дал экипажу пять минут на отдых. Безуглый и Осокин полезли в танк за консервами, а Петров отозвал наводчика в сторону и спросил:
— Так что ты мне утром сказать хотел?
Протасов глубоко вздохнул, а потом, глядя прямо в глаза командиру, рассказал свою историю. Петров слушал внимательно, на память вдруг пришли слова покойного комиссара Белякова: «…в конце концов, дети за отцов не отвечают». Они были чем-то похожи, Женька и лейтенант Пахомов. Когда наводчик закончил, старший лейтенант достал кисет и начал молча сворачивать папиросу. Закурив, он несколько секунд смотрел в сторону Козлово, над которым вставал густой, черный дым, затем повернулся к Протасову:
— Что мне сказал — правильно. Васе и Сашке потом скажешь. Больше об этом говорить не надо.
Подумав немного, старший лейтенант добавил:
— А вообще — мне все равно. Мне главное, как ты держишься. Вот, примерно так. Ладно, пойдем быстро укусим чего-то, если эти два проглота все не сожрали. И пора уже двигать.
Катуков молча смотрел на Козлово. Казалось, что в деревне горит все, что может гореть, в небо поднимались столбы черного, жирного дыма — это полыхали танки. Потери первого батальона никто не считал, но он сам видел, как ремонтники тянули с окраины подбитую «тридцатьчетверку». Санитары непрерывно тащили раненых, тяжелых складывали у обочины, легкие брели через поле сами. Соединиться с 27-й бригадой до сих пор не удалось — та попала под контрудар немецких танков, и сейчас севернее Козлово шел жестокий бой.
— Товарищ генерал-майор, — боец-телефонист протянул трубку комбригу, — командующий на проводе.
Комбриг подошел к телефону, Бойко на всякий случай встал рядом.
— Ну, Михаил Ефимович, чем порадуешь?
Связь, как всегда, была плохая, голос командующего доносился словно издалека, как если бы он и впрямь кричал через все эти километры, но генералу показалось, что ничего хорошего Рокоссовский от него не ждет.
— Продвигаемся, товарищ генерал-лейтенант, — сухо ответил он. — На данный момент в наших руках почти треть села.
— Медленно продвигаетесь. — Казалось, командарм не обвиняет, а просто констатирует факты.
— Противник постоянно контратакует с использованием танков, — ответил Катуков. — Наша заявка армии на подавление артиллерии в Верхнем и Нижнем Сляднево не выполнена. 28-я бригада только закончила выход на рубеж атаки.
Некоторое время трубка молчала.
— Так, — еще молчание, — я разберусь. Потери?
— В мотострелковом батальоне, по последним данным, сто девяносто семь активных штыков, в кавалерийских эскадронах — шестьдесят пять сабель, — доложил Катуков. — Потери в танках — четыре подбито, один эвакуирован, три сгорело, основные потери во втором батальоне. Потери в 27-й бригаде мне неизвестны.
— Понятно. 365-й в бой не вступал?
— Если вступил, — еле сдерживая раздражение ответил комбриг, — мне об этом неизвестно.
— Понятно, — повторил Рокоссовский. — Заявку на Сляднево удовлетворяю. Обозначь дымами направление на деревни, чтобы соколы по твоим не разгрузились.
— Есть.
— Михаил Ефимович, Козлово нужно взять не позднее десяти ноль-ноль четырнадцатого, — с нажимом сказал командарм, впервые в его голосе было что-то кроме спокойного внимания. — Я знаю, вам тяжело. Твои люди — герои. И Малыгина — герои, только что-то он тянет. Но нужно взять, больше пока ничего сказать не могу. Отбой.
Катуков медленно положил трубку на аппарат. Командующий что-то недоговаривал, но тут уж ничего не поделаешь, в конце концов, комбриг своим командирам тоже говорил далеко не все.
— Лушпа докладывает: уничтожены еще две огневые точки в домах, — сообщил Никитин.
— Хорошо, — кивнул генерал. — Матвей, отправь отделение — пусть обозначат авиаторам направление на Нижнее Сляднево. А то выложат нам на голову — наплачемся.
— Что там такое? — крикнул Петров.
«Тридцатьчетверка» внезапно остановилась у полуразрушенной избы, и командиру такая задержка очень не нравилась. Эта улица вроде бы наша, но кто его разберет наверняка, бой шел совсем рядом, даже в башне он слышал грозный, воющий рокот немецкого пулемета, хлопки мин, винтовочные выстрелы.
— Да пехота под танк бросается, — ответил Осокин и грязно выругался. — Жить надоело!
Если своя пехота бросается под гусеницы, значит, ей очень нужна помощь танкистов, это Петров уже давно уяснил. Он открыл люк и посмотрел вниз. Перед танком метался человек в шинели и шлеме, надетом поверх шапки, в руках у человека была винтовка Мосина с примкнутым штыком.
— Ты что там пляшешь, дурак? — заорал комвзвода.
Человек обернулся, и Петров увидел самодельные петлицы с кубиками — он только что обозвал дураком лейтенанта. Комвзвода выматерился про себя: ругать командира при бойцах — вон, с десяток их жмется к груде бревен — последнее дело. Он вылез из башни и спрыгнул на снег. Уставшие ноги подкосились, старший лейтенант чуть не упал на колени. Пехотинец подбежал к комвзвода, он был едва ли старше младшего лейтенанта Щелкина. «Да что ж у нас детей лейтенантами ставят!» — с тоской подумал Петров.
— Лейтенант Серов, — представился срывающимся голосом молодой командир.
— Старший лейтенант Петров, — ответил комвзвода, — что тут у тебя?
— Товарищ старший лейтенант, не выходите за угол… — Юноша захлебнулся словами и резко вдохнул.
— Не торопись, пехота, — успокаивающе сказал танкист, — по порядку давай, быстренько.
— Там площадь, а за ней — дом такой. Первый этаж каменный, большой такой, — затараторил Серов, — в доме пушка и пулеметы! Тут один танк ехал с другой стороны, в него как дали, только огнем плеснуло!
— Так, — Петров стащил танкошлем и вытер лоб, — показывай.
Пригибаясь, они перебежали через заваленный обломками горелых бревен двор до срубленной снарядом березы, что рухнула с улицы, повалив забор.
— Осторожно, там пулеметы у них, — придержал Петрова лейтенант.
Комвзвода по-пластунски вполз под ствол дерева и осторожно выглянул из-за досок. Перед ним лежала широкая, метров тридцать, площадь. Избы с левой стороны сгорели, остались только печи, справа дома были целы. На другой стороне высилось двухэтажное здание, судя по покосившейся вывеске — сельская школа. Второй, деревянный, этаж почти совсем выгорел, первый, каменный, был целехонек. У самой земли были проделаны три амбразуры — две пулеметные, третья побольше, как раз для орудия. Прямо посреди площади чадил маленький танк — точно такой, что встретился утром в Скирманово. Огонь закоптил когда-то белый корпус до черноты, из машины никто не спасся. В 1-й гвардейской таких танков не было, как видно, сюда прорвался кто-то из 27-й. Рядом с машиной лежало шесть тел в серых шинелях.
— Справа в домах кто? — спросил Петров.
— Вроде никого, — сглотнул лейтенант, — мы не видели. По нам только оттуда стреляли. Там танкист сказал: мол, за мной давайте, сейчас проскочим, и вы их гранатами. Я говорил, что не получится…
Комвзвода снова потер лоб — да уж, соваться на этой «черепашке» против дота — это, конечно, было смело, но безнадежно.
— Значит, слушай, — сказал Петров. — Убери своих от забора, мы через двор выскочим и амбразуру им заклепаем, потом по пулеметам дадим, а вы в это время по правой стороне проскочите и гранатами их добьете, понятно?
Серов судорожно кивнул.
— Ну, давай. — Петров легонько встряхнул пехотинца за плечо.
Они пробежали через двор обратно, и комвзвода полез в танк.
— Значит, слушайте меня, орлы, — крикнул старший лейтенант — ТПУ давно отказало. — Осокин, сейчас разворачиваешься, вылезаешь через забор наискосок, как только на ровное выскочишь — остановка. Протасов, я даю выстрел, сразу второй осколочный, потом третий — будем пулеметы гасить. Сашка, не усердствуй там с пулеметом, своих не порежь, ясно?
Экипаж вразнобой ответил, что, в общем, ясно. Петров еще раз высунулся из люка — пехотинцы столпились за машиной, метрах в трех — под гусеницы не попадут. Махнув рукой Серову, комвзвода сполз на сиденье и нажал водителю на правое плечо:
