Возвращение (СИ) - Лисина Александра (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений .txt) 📗
Неужели ответ все время был здесь?! В Серых (о боже! СЕРЫХ!) Пределах?!
Стрегон устало прикрыл глаза.
Проклятье! Почему он не подумал об этом раньше? Почему не заметил случайной оговорки Белки? Серые Пределы, волки, оборотни... которых тоже иногда зовут просто "серыми"... перевертыши, Охотники, эльфы... вот, выходит, зачем тот тип забрал кровь у двухголового чудовища Тороса? Для эльфов с их неуемной тягой к знаниям? Для тех самых Золотых, которые давно и успешно увлекаются магией крови? Белка же говорила про Курша, что в его жилах течет кровь исчезнувших с Лиары мимикров, да и про Шира обмолвилась, что его когда-то изменила кровь оборотня... интересно, чью еще кровь они сумели использовать? И что из всего этого получилось? Не для того ли Охотники иногда все же покидают Проклятый Лес - ищут необычных монстров, ловко их приканчивают, а кровушку прихватывают с собой, чтобы любознательные эльфы могли как следует ее изучить и куда-нибудь приспособить?
Если все так, то это весьма изящный и красивый ход. Мои поздравления создателю. Ловко, одним словом. Действительно, ловко придумано: Серые появляются в нужном месте внезапно, неизвестно откуда, планомерно уничтожают всякую нечисть, потом так же незаметно исчезают, словно призраки в предутреннем тумане. А с собой забирают небольшую компенсацию, благодаря которой в скором времени, быть может, появятся еще более ловкие и умелые воины, чем перевертыши. Ведь кто сказал, что остроухие маги остановятся на достигнутом? А если припомнить силу и скорость Шира, то тогда вовсе неудивительно, что его подопечные с легкостью расправляются даже со стаями голодных гиен. И, разумеется, нет ничего странного в том, что неграмотные крестьяне принимают их порой за ожившие тени прошлого.
- Пришли, - вдруг обронил Шир, и Стрегон вздрогнул от неожиданности, невольно отвлекаясь от суматошных мыслей. - Мы на месте. Дальше простым смертным хода нет.
Как? Уже?!
Полуэльф непонимающе моргнул.
- Чертоги, - с непонятным выражением подтвердил Охотник, заставив его вскинуть голову и с недоумением оглядеться. А потом - изумленно распахнуть глаза и неприлично разинуть рот, в искреннем ошеломлении уставившись на самое настоящее чудо.
У Светлого Владыки Эллираэнна, как говорили, Чертоги были любовно выращены из гибких ветвей золотого остролиста, искусно переплетенных друг с другом и обретших форму огромного купола, который накрывал, подобно громадной чаше, самое сердце Светлого Леса. При взгляде на него у непривычного человека глаза начинали слезиться от яркого золотого блеска и на миг что-то сладко замирало в груди. Казалось кощунственным прикасаться к этой хрупкой красоте, было страшно ее задеть или случайно повредить. Страшно раздавить даже неловко подвернувшуюся травинку...
В Темном Лесу Чертоги иные - жесткие, суровые, прячущие под своей зеленовато-серебристой листвой острые жала и ядовитые шипы. Невероятно красивые, благодаря белоснежных ясеням, но при этом смертельно опасные. Способные и удивить своим сказочным убранством, и уничтожить одним единственным прикосновением. Но зато в них Темный Владыка чувствовал себя абсолютно защищенным. Там ему подчинялась каждая веточка, каждый крохотный листочек и каждый сучок, которому повезло вырасти под сенью невероятно мощной ауры Огня Жизни. Этот Огонь питал Темный Лес изнутри, дарил ему жизнь, заставлял восхищаться его непривычной, суровой красотой, перед которой хотелось смиренно склонить голову, а потом пасть на колени, поддавшись витающей там ауре неумолимой силы...
А вот Золотые Чертоги оказались непохожими ни на что. В лучах заходящего солнца они играли мягкими бликами на кронах переплетенных между собой деревьев. Переливались сочным янтарем. Благоухали цветами удивительной раскраски. Поражали своим величественным, но при этом - и сдержанным убранством. Они не походили ни на Светлые, ни на Темные Чертоги. Казалось, они объединили в себе все лучшее, что только могли создать за прошедшие тысячелетия Перворожденные. Вобрали в свой узор и теплое золото остролистов, и приятную белизну эльфийских ясеней, и легкий трепет лепестков голубой лиардели, которую даже привередливые эльфы признавали красивейшим творением природы... казалось, сам мир вдруг доверчиво распахнулся навстречу ошеломленно замершим гостям. Охотно раскрыл свои объятия и снисходительно посмотрел сверху вниз: мол, ну что же вы? Заходите!
Тирриниэль, который однажды уже видел это чудо, сдержано улыбнулся. А вот Ланниэль, никогда не покидавший родной Лес, пораженно покачал головой.
- Ну, Тир... да как же им удалось их объединить?
- Я в жизни такого не видел, - ошарашенно признался Картис. - Seille, разве это возможно?
Ланниэль только вздохнул.
- Говорят, до Разделения так и было. Только я не очень верил. А теперь вот, своими глазами вижу и не знаю теперь, то ли плакать, то ли смеяться.
Лакр, оглядев открывшееся великолепие, восхищенно присвистнул.
- Да-а-а... знал бы, что тут есть такое чудо, первым бы через Впадину побежал. Шир, я действительно не сплю?
Охотник скупо усмехнулся.
- Нет. Можешь мне поверить - все взаправду. Но нечего на пороге стоять - пошли, я проведу вас внутрь.
- А тебя пустят? - недоверчиво обернулся ланниец.
- Разумеется.
- С такой-то рожей?!
Шир недобро покосился.
- Скажи спасибо, что вообще пускают, шутник. В другое время заставили бы пару-тройку дней, а то и недель, поторчать снаружи - в очереди, чтобы прониклись, зауважали и притихли. Да еще потребовали бы соблюдения всех церемоний, которых у эльфов, как ты знаешь, ОЧЕНЬ много. Но Бел велела вести вас сразу к Владыкам, так что мы пройдем напрямик. Минуя ворота, охрану и всех остальных.
Ланниец правильно расценил желтоватые искры в глазах перевертыша и поспешно прикусил язык.
- Да я что? Я только рад, что ты тут на особом счету. Все-таки хорошо, когда с нами вожак такой большой и сильной стаи. Эльфы, небось, уважают?
Шир только усмехнулся, но ничего не сказал. Просто подошел к Чертогам в первом попавшемся месте и, заложив руки за пояс, самым разбойным образом свистнул. Да так оглушительно, что стоящий рядом Ивер аж присел от неожиданности, а Брон, оказавшийся по несчастливому совпадению еще ближе, со страдальческим видом поморщился. И потом еще долго растирал полуоглохшее ухо, рядом с которым дурной волчара так неудачно рассвистелся.
- Кого опять ветры принесли? Кто там? Чего надо? - раздалось спустя пару секунд неприветливое из-за зеленой стены.
- Свои, - бодро заявил Шир, невозмутимо раскачиваясь на носках. - Открывай, мне к Владыкам надо.
- Ага, сейчас, - ворчливо отозвался тот же хрипловатый голос. - Жди до утра, им пока недосуг.
- Сам жди. Я по делу.
- По какому еще делу? - подозрительно поинтересовались изнутри.
- По важному. Так что открывай, умник, и умолкни, пока я не прошел тебя насквозь. Вместе с твоими воротами.
Незнакомый привратник на мгновение задумался.
- Нет, - наконец, сказал он. - Приказа насчет тебя сегодня не было. Значит, Владыки не ждут важных вестей, и я не стану их беспокоить из-за какого-то пустяка.
Охотник нехорошо прищурился.
- Что ты сказал? Это ты МЕНЯ назвал пустяком, недоросль ушастый?
- Ах ты, песья отрыжка...
В стене прямо напротив Охотника внезапно распахнулся широкий проем, и оттуда буквально выскочил молодой эльф весьма необычной наружности. Стрегон назвал бы его Светлым, если бы не подозрительно жесткая, непослушная грива пепельно-серых волос, которую эльф, как ни старался, не смог уложить в благопристойную прическу. Он был красив, как все Перворожденные, гармонично сложен, одет в легкую золотистую накидку поверх изысканного зеленого камзола с богатой отстрочкой, его изящные пальцы были унизаны перстнями удивительно тонкой работы, а небольшой кулон на груди поражал работой неизвестного ювелира... однако при этом просматривалось в его лице нечто чуждое. Что-то совсем неуловимое, проступающее в момент искреннего гнева, будто тщательно скрытая за внешней привлекательностью маска. Что-то непонятное в чуть более крупных, чем обычно, зеленых глазах, где вдруг загорелась неприятная искорка. В заостренных на кончиках ногтях. И, особенно, в настораживающее острых, ненормально длинных верхних клыках, которые смутно напоминали о чем-то нехорошем.
