Моряна - Черненко Александр Иванович (читать книги полные .txt) 📗
«А наград-то и не видно», — подумал маячник.
Про Лешкины награды толковали разное: одни уверяли, что есть у него награды, другие говорили, что это выдумки.
Вытащив из ящика ботинки, Матрос отставил их в сторону и вдруг легко подбросил на руках блестящий, вороненой стали револьвер.
— Спрячь, спрячь! — отшатнулся старик. — Не дал бог стрельнет!
— Видал? — и Лешка показал на именную серебряную пластинку, что была прибита сбоку нагана. — Читай, Максим Егорыч: красному матросу Алексею Зубову... Сам Климент Ефремыч вручал. Не веришь? На, читай! — и, крутнув барабан, сунул было револьвер маячнику в руку.
— Ой, батюшки! — перепугавшийся Егорыч отскочил к стене. — Положь, положь пушку обратно!
— Этот наганчик, — Лешка приподнялся и выставил ногу вперед, — опять может понадобиться!
Он вдруг круто повернулся в сторону зала-тира и выстрелил в мишень паука-капиталиста.
Паук-капиталист вскинул над головой запрятанный за спину топор.
— Видишь, что для нас гадами приготовлено?!
— Положь, говорю, пушку обратно! Положь обратно! — трясся маячник, укрывшись за бочонок и осторожно выглядывая из-за него.
Усмехаясь, Лешка снова опустился к ящику:
— А вот и еще...
— Довольно, Лексей, довольно! — старик замахал руками. — Закрой сундук, закрой ради бога! — Он в тревоге глянул на дверь. — Убегу, не могу пушку видеть!
— У меня еще и не такая есть, — желая потешиться над стариком, нарочито серьезно сказал Матрос и стал рыться в ящике.
— О-ой!.. — старик зажмурил глаза и опрометью бросился к двери.
— Куда ты? — схватил его за полу вскочивший на ноги Матрос.
— Пусти, Лексей!
— Да пошутил я, Максим Егорыч, пошутил ведь.
— Пусти!
— Говорю, пошутил, — виновато улыбаясь, сказал Лешка и силой усадил Егорыча на бочонок.
Только исподволь, вприщурку открыл глаза старик, и то раньше один, потом другой.
А Лешка, вынимая из ящика разные документы, уже сновал от кровати к окну, от окна обратно к кровати; просматривая бумаги, он едва слышно говорил:
— Мы им, дойкиным-то, покажем. Покажем...
«Вот так Лексей! — восхищался маячник. — Прямо настоящий герой!.. Да-а, в этом парне классу хоть отбавляй. Не то, что Митрий!»
Раньше Егорыч знал Лешку только как веселого и дельного ловца, который хорошо владел веслом и ладно умел выпить. А теперь Лешка своими разговорами о рыбниках, о районе, о городе, о Москве предстал перед маячником совсем в ином свете.
«Перевернулся парень... — И маячник вздрогнул от неожиданного сравнения: — Как Глуша, все одно, изменилась».
Но взглянув на Матроса, он подумал иное:
«Нет, Лексей изменился в одну сторону, а Глуша совсем в другую. Э-эх, дочка, дочка!..» — и Егорыч беспомощно опустил голову.
Посмотрев на задумавшегося маячника, Матрос негромко спросил его:
— О чем думку мнешь, Максим Егорыч?
— О Глуше, Лексей Захарыч.
— А чего много думать? Пусть сама подумает. Не маленькая, не девчонка.
— Так-то оно так, да не совсем эдак, — тяжко вздохнул старик. — Дочка она мне, или кто?
— Ну, дочка.
— Вот и жалко.
Поднимаясь, старик взглянул хитро прищуренным глазом на Матроса и жалостливо уронил:
— Пропала, видать, Глуша.
— Не пропадет, если за ум возьмется.
— Ой ли? — встрепенулся маячник.
— Говорю, не пропадет! — и Матрос значительно повел плечами.
Старик попрежнему жалостливо сказал:
— Ведрами ведь, Лексей Захарыч, ветра не смеряешь.
— Всякое, Максим Егорыч, бывает: и рыба взлетает, и птица ныряет...
— Лексей Захарыч... — Маячник вплотную подошел к ловцу и умоляюще попросил: — Сходим вместе, выручим бабу!..
Лешка провел рукой по лицу, нахмурился.
«Они-то собираются, о чем-то толкуют, — неожиданно мелькнуло у него про Дойкина, старого Турку и других, что сходились по ночам у Насти Сазанихи. — А мы чего же не соберемся? Почему мы не потолкуем про свои дела?..»
И вдруг он радостно хлопнул маячника по плечу:
— Пошли, Максим Егорыч! Только ты — наперед ступай. Да покличь туда Костю Бушлака, Сеньку, Антона, Павла Тупоноса...
— Зачем же их? — недоумевая, перебил Матроса старик.
— Надо, Максим Егорыч! Там узнаешь. Коляку еще позови, Анну Сергеевну, вдову Зимину, брата ее...
Старик удивленно глядел на Матроса, ничего не понимая.
— Да побыстрей только! Побыстрей! — торопил его Лешка. — Делай так, как говорю. Ступай! А я вот приоденусь сейчас и следом за тобой... Жалко, Андрей Палыча да Григория Иваныча нету. Ну, да ладно, — на этот раз обойдемся и без них.
Аккуратно сложив на подоконнике пачку документов, он начал быстро переодеваться.
— Ступай, ступай, Максим Егорыч! Созывай людей! Сейчас и я заявлюсь!
Искоса поглядывая на Матроса, маячник шагнул к двери и серьезно, озабоченно спросил:
— Не шутку ли со мной, Лексей Захарыч, шутишь?
— Что ты, Максим Егорыч! Что ты! Глушу идем же выручать!
— А народ-то зачем?
— А там увидишь!
— Непонятно... — Старик потоптался у порога и только было взялся за скобку двери, вдруг кто-то громко постучал:
— Дома гражданин Зубов?
— Кто там? Заходи! — Матрос прикрепил к бескозырке выглаженную ленту, на которой ярко блестели золотые буквы: «Решительный».
В горницу вошел милиционер.
— Здесь гражданин Зубов? — спросил он, с удивлением оглядывая ловца, что был в полной матросской форме и прилаживал к поясу наган.
— Здорово, дружок! — обрадовался Лешка. — Ты-то мне и нужен!
— А что такое? — спросил милиционер.
— Дело есть, — загадочно ответил Матрос. — Такое, дружок, дело, что ахнешь!
— И у меня дело, — милиционер, раскрывая брезентовый портфель, искал место, где можно было бы присесть.
— Вот-вот, — Лешка подвинул ногой бочонок. — Ну, а ты чего стоишь? — обратился он к маячнику, который изумленно глядел на милиционера. — Иди, иди, Максим Егорыч! Созывай поскорее людей. Сейчас и мы с товарищем милиционером заявимся. Торопись!
Тряхнув головой, старик широко распахнул дверь.
«Старый хрыч, — мысленно выругался Лешка вслед маячнику. — Дальше своей Глуши ничего и не видит!»
— Значит, вы будете самый гражданин Зубов? — Милиционер вынул из портфеля папку, все еще с недоумением поглядывая на Матроса.
— Единственный! А ты откуда: из района или из сельсовета?
— Из сельсовета, — и приезжий снял фуражку; бритая голова его отливала белизной. — Жалко, вашего депутата сельсовета нету, он тоже нужен.: —Милиционер раскрыл папку. — Та-ак... Расскажите-ка, гражданин Зубов, как тут у вас произошло избиение члена правления кредитного товарищества ловцов?
— Какое избиение?.. О Ваське Безверхове, что ли, говоришь?
— Да-да, о нем.
— Брось, дружок! — Лешка усмехнулся. — Пустое дело!
— Прошу к порядку! У меня распоряжение из района...
— Потом это! — Матрос, не дав досказать милиционеру, быстро подошел к нему и захлопнул папку. — После объясню. А сейчас — айда со мной. Вот я тебе дам дело так дело!
— Гражданин!.. — начал было милиционер, сбитый с толку решительным поведением Матроса.
— Потом, потом, дружок. Пошли поскорей! Зайдем только сейчас на собрание одно, а оттуда двинем птаху городскую ловить. У-ух, и птаха! Редкостная!..
Милиционер в недоумении пожал плечами.
— Пошли, пошли, дружок! Некогда!
Лешка потрогал рукой наган и, шагнув к двери, настежь распахнул ее.
Милиционер, поспешно сунув папку в портфель, выскочил следом за Матросом.
— Гражданин! — растерянно окликнул он Лешку, застегивая на ходу портфель. — Товарищ военмор!..
Глуша, как только вбежала в мазанку Дмитрия, сорвала с себя шаль и, заплакав от радости, прильнула к его груди.
— Чего ты, чего ты, дуреха, — он сурово улыбнулся и крепко прижал Глушу к себе, гладя ее густые шелковистые волосы.
— Батяша, Митенька, замучил...
— Довольно тебе, довольно. Садись давай. Я окно прикрою, а то видать все.
