Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том I - Френч Джон (книги полностью бесплатно TXT) 📗
— Братья, — приветствовал Круз, подходя к перилам.
Кроме всего прочего, у него сохранилась привычка ударять себя кулаком в грудь вместо того, чтобы обеими руками творить знамение аквилы. Этот обычай тоже относился к древним временам до установления Союза. Длинное, обветренное лицо Круза украшало множество глубоких морщин и складок, а волосы давно уже стали совершенно седыми. Разговаривал он очень тихим голосом, заставляя собеседников напрягать слух, и верил, что именно эта привычка стала поводом для прозвища Вполуха.
Локен знал, что это далеко не так. Мысли Круза уже давно утратили былую остроту, и со своими советами и замечаниями он частенько запаздывал или попадал впросак. Прозвище было дано из-за того, что окружающие предпочитали не слишком внимательно относиться к его высказываниям.
Круз считал себя кем-то вроде мудрого наставника Легиона, но никто не хотел злить старика и рассеять его заблуждения. Со стороны командования предпринимались вялые попытки отстранить его от руководства ротой, а Круз, в свою очередь, несколько раз выставлял свою кандидатуру на должность Первого капитана. Он давно уже отслужил все положенные сроки. Локен считал, что Воитель испытывает к старику нечто вроде жалости и не может решиться отправить его в отставку. Круз стал докучливой реликвией, к которой относились с равной долей почтительности и раздражения, и он не мог понять, что Легион окреп и возмужал без его участия.
— Через день мы с этим покончим, — категорично заявил Круз, подойдя к Локену и Марру. — Попомните мои слова, молодые люди. Еще день, и командир прикажет эвакуировать всех.
— Тарик неплохо справляется, — заметил Марр.
— Тарик — мальчишка, которому сопутствует удача, но нельзя вечно полагаться на везение. Попомните мои слова. Еще день, и всех вернут обратно.
— Хотелось бы мне быть там, внизу, — сказал Марр.
— Глупые мечтания, — отрезал Круз. — Это всего лишь спасательная экспедиция. Не могу даже представить себе, о чем думали Дети Императора, когда совались в это пекло. Знаете, в молодости мне приходилось с ними служить. Отличные ребята. Сообразительные. Они научили Лунных Волков кое-каким правилам поведения. Спасибо им за это! Образцовые солдаты. На восточной окраине они нас посрамили, но это было очень давно.
— И все же это было, — вставил Локен.
— Конечно было, — согласился Круз, не замечая иронии. — Не могу вообразить, почему здесь они так сплоховали.
— Развязав войну? — предположил Локен.
Круз окинул его недоверчивым взглядом.
— Гарвель, ты смеешься надо мной?
— Что вы, сэр. Я никогда бы не посмел.
— Я надеюсь, скоро и нам найдется дело внизу, — проворчал Марр. — Очень скоро.
— Этого не случится, — заявил Круз.
Он с довольным видом погладил кустистую бородку, украшавшую морщинистое лицо. Круз определенно не был «сыном Хоруса».
— У меня еще есть кое-какие дела, — сказал Локен, — так что придется вас оставить, братья.
Марр с досадой посмотрел на Локена, не желая оставаться наедине с Крузом. Локен незаметно подмигнул и ушел, слушая, как за его спиной начинается один из длинных и утомительных рассказов о былых днях.
Локен спустился в казармы Десятой роты. Его люди томились в ожидании. Они были наполовину экипированы, а оружие пока оставалось на стойках. Подмастерья и сервиторы, толкая перед собой передвижные столики с инструментами, заканчивали последние приготовления доспехов и снаряжения. Все было как обычно; люди неделями сохраняли боевую готовность.
Некоторое время Локен провел в беседе с Випусом и другими командирами, излагая им сложившиеся обстоятельства, затем коротко переговорил с молодыми воспитанниками Легиона, которые сопровождали воинов в экспедиции. Эти бойцы нервничали больше остальных. Мир Сто Сорок Двадцать мог стать местом их первого боевого крещения в качестве полноценных Астартес.
Уединившись в своей личной оружейной, Локен немного посидел, занимаясь психологическими упражнениями, которые, как утверждалось, должны были помочь ему сосредоточиться и обрести ясность мышления. Вскоре это занятие ему наскучило, и он взялся за рекомендованную Зиндерманном книгу.
За время перехода он прочел гораздо меньшую часть «Хроник Урша», чем намеревался. Командующий не давал ему скучать.
Локен перелистал тяжелые пожелтевшие страницы и отыскал то место, на котором остановился.
Как и обещал Зиндерманн, «Хроники» оказались грубыми и жестокими. Давно позабытые города постоянно разграбляли, сжигали, а то и вовсе стирали с лица земли ядерными взрывами. Моря регулярно окрашивались кровью, небеса темнели от пепла, а окрестности усеивались побелевшими костями побежденных. Если описывался марш армии, то в нем участвовали миллиарды солдат, и радиоактивный ветер развевал над их головами миллионы знамен. Битвы представлялись грандиозными водоворотами мечей и остроконечных черных шлемов, происходили они под завывание рожков и при свете взрывов и пожаров. Страница за страницей содержала описание жестоких порядков и не менее жестокого характера деспота Калаганна.
Чаще всего это забавляло Локена. Реальные факты переплетались с неудержимой фантазией. В «Хрониках» описывались такие подвиги, которые воинам эпохи, предшествующей Объединению, были явно не по плечу. Действующая в книге армия представляла собой орды тех самых техно варваров, ради подчинения которых и были созданы ранние образцы Астартес и их силовые доспехи. Описания главных генералов Калаганна — Луртойса и Шанг Хала, а позднее и Куаллодона, во многом могли бы подойти современным примархам. В течение второй половины Периода Раздоров они по приказам Калаганна покорили весьма обширные районы.
Локен несколько раз заглядывал в конец книги и узнал, что последние главы посвящены описанию падения власти Калаганна и окончательному завоеванию Урша войсками Союза. Он нашел описания вражеских воинов, вооруженных болтерами и с эмблемой молнии на груди — личного знака Императора до того, как был официально признан Орел Империума. Воины отдавали честь, ударяя себя в грудь сжатым кулаком, символизирующим Союз, как до сих пор делал Круз, и были облачены в силовые доспехи. Локену стало интересно, попадется ли в книге упоминание о самом Императоре, а заодно он хотел увидеть, не узнает ли среди персонажей ранних представителей Адептус Астартес.
Но основательное прочтение книги он оставил Кириллу Зиндерманну, а сам вернулся к первоначальному порядку и отмеченному отрывку. Подробное описание нескольких последовательных кампаний Шанг Хала против конклавов Нордафрика быстро захватило Локена. Шанг Хал собрал несметное войско рекрутов из подвластных ему южных государств Урша и использовал его для поддержки вторжения своих главных сил, включающих Копьеносцев Тупелова и Красные Машины.
Технохраны Нордафрика на благо своих конклавов сберегли гораздо более совершенные технологии, чем те, что были в распоряжении Шанг Хала, так что главной причиной войны была обычная зависть. Калаганн жаждал заполучить прекрасные инструменты и механизмы Нордафрика.
Вторжение Шанг Хала во владения Нордафрика было отмечено восемью грандиозными сражениями, и величайшим из них была битва при Ксозере. На протяжении девяти дней и ночей боевые колесницы Красных Машин утрамбовывали возделанные и засеянные земли, пока снова не обратили их в пустыню, из которой были созданы эти пастбища благодаря уходу и ирригации. Они пробили ограды, снабженные лазерными шинами, и украшенные драгоценными камнями стены наружного пояса, а затем сбросили заражающий все и всех ядерный заряд в самое сердце зоны управления. Вслед за машинами волна завывающих берсеркеров из армии Копьеносцев ворвалась через пробитую брешь и прокатилась по земному раю садов Ксозера, последнему кусочку Эдема на пораженной недугами планете.
Несомненно, все сады были тотчас вытоптаны.
Локен поймал себя на том, что снова заглядывает вперед, поскольку несколько страниц было занято немыслимым количеством хвалебных донесений и перечислений наград. Но вот его взгляд остановился на странной фразе, и Локен вернулся немного назад. В глубине зоны управления произошла последняя, девятая битва, отметившая окончание вторжения. Оставался не взятым один бастион, муренгон, или укрепленный храм, где оставались последние хиеропаты конклава, занимающиеся, как утверждал текст, «сциомагией при свете огня, сжигающего их царство».
