Хозяин Амура - Хван Дмитрий Иванович (читаем книги онлайн бесплатно полностью .txt) 📗
Среди бойцов отряда выстрелом из пистоля был убит один рыковец, распахнувший дверь кареты вслед за юркнувшим туда кучером, да шестеро воинов получили ранения — одному отсекли пол-ладони, остальными были получены колотые раны конечностей. От бо?льших неприятностей многих спас бронежилет и каска.
— Павел Лукич! Сюда! — раздался вдруг вопль Феодора. — Глянь-ко, сибирец никак?!
На самой опушке, которую преодолели атаковавшие шведов воины, был обнаружен привязанный к дереву труп умученного врагами тунгуса — одного из сыновей ангарского князца. После того как его путы были перерезаны, Грауль вспомнил об окровавленном теле, которое оттаскивал в лес второй встреченный у опушки швед, — вернувшись к нему, тоже обнаружили рядом мертвеца ангарца. А среди багажа кареты вскоре нашли две ангарки и полевую форму экспедиционного батальона Саляева. Грауль был вне себя от гнева, но не подал виду, сумев обуздать его. Лишь скрипнул зубами и приказал заколоть пленников, оставив в живых только эстов. Солдаты приняли смерть без эмоций, они и так ожидали ее каждую минуту. Оставался только толстяк со всклокоченными волосами. Он был смертельно бледен, а его холеное лицо породистого аристократа теперь было перекошено гримасой, в которой смешались и изумление, и ужас, и непонимание, и брезгливое отвращение.
Нижняя челюсть его часто подрагивала, а едва к нему направился, пустив кровь офицеру, Аверьян с окровавленным штыком, он выставил вперед руку и вскричал:
— Nej! Store Gud!
Новгородец обернулся на Грауля — может, тот все же переменит свое решение?
Павел, не отрывая тяжелого взгляда, наблюдал за единственным оставшимся на поляне шведом. А тот, поняв, что этот русский командует отрядом, атаковавшим его охранение, набрал в легкие воздуха.
— Mitt… Mitt namn ar Axel Oxenstierna! — воскликнул он окрепшим, но еще хриплым от страшного волнения голосом.
Глава 13
Осень, пришедшая на берега Ангары, бабьим летом баловать людей вовсе не желала. Как в конце августа зарядили нудные и холодные дожди, так они и продолжились в следующем месяце. Но, к счастью, в сентябре небесная канцелярия расщедрилась-таки на несколько сухих и теплых дней, коих аккурат хватило, чтобы аврально убрать просохшие за это время колосья зерновых культур. Косилки на лошадиной тяге работали весь световой день, и даже ночью под светом прожекторов они не останавливались — менялись лишь уставшие люди и животные. Молодежь и женщины вязали снопы, грузили их на телеги. Успели. Вновь затянувшееся серыми тучами небо и замолотившие по земле холодные струи воды уже были не так страшны, как прежде. А выкопанного в конце августа картофеля было уже достаточно для того, чтобы часть его отправить в Енисейск и в проездные остроги на реках Кеть и Кемь. «Земляного яблока», выращенного в Енисейске, не хватило бы для удовлетворения потребностей разросшегося города. Кстати, за продуктом местных огородников уже прибывали гости из Красноярска. Интересовались им и купцы, начинавшие все крепче осваиваться в Енисейске. Уж два десятка купеческих дворов стояли или достраивались на берегу великой сибирской реки — наконец получившие дозволение торговать в Ангарии купцы прибывали сюда с людьми, товаром и жадным блеском в глазах.
В пограничной ангарской крепости к моменту прибытия Строганова скопилось почти четыре сотни людей, добравшихся до Енисейска через цепь острогов и крепостей Западной Сибири. На всем протяжении их нелегкого пути людям помогали прикормленные ангарцами воеводы, а также начальники ангарских факторий в Нижнем Новгороде, Тобольске и Томском городке. По прибытии в Енисейск переселенцы направлялись на Ангарский двор, где их вносили в списки, после чего они, дождавшись оказии в виде парохода, отправлялись вверх по Ангаре. Среди них были и семейные пары, и группы хмурых мужиков, и те, кто, вдрызг рассорившись с настоятелем, воеводой или еще каким начальником, бежал на восток, помня о слухах про Сибирскую державу князя Сокола. Прибывали и просто лихие людишки с темным прошлым. В отношении таковых Соколов поначалу был настроен однозначно, но позже Петренко убедил Вячеслава в необходимости даже таких экземпляров. Вот только за ними нужен был постоянный присмотр и железная дисциплина, а потому путь был указан только один — в сунгарийские роты воеводы Матусевича, на передний край.
Но для начала все новоприбывшие должны были пройти проверку, устраиваемую в здании таможни. И только после нее человек из временного для него городка, отстоявшего от Владиангарска на добрых пять сотен метров, получал именной жетон гражданина Руси Сибирской и отсылался за стены крепости. Проверка сия с недавних пор стала более комплексной, а вопросы, задаваемые переселенцам, — более продуманными, но делалось это вовсе не для усложнения процесса получения жетона, с которым гражданин, по сути, приобретал еще и паспорта и трудовую книжку. Ведь надо было понять, что представляет собой тот или иной переселенец и в каком качестве надлежит наилучшим образом использовать его знания и умения, волю и желания. В сельское ли хозяйство стоит его направить или можно пристроить при мастерской, может ли он ухаживать за соболями на ферме или умеет обращаться с железом. А может, необходимо дальнейшее обучение, коли имеется нужный социуму навык? Бессемейных да бойких определяли на восточные границы, в Албазин или Сунгарийск. А казачков лихих — на Селенгу или Хилок, и только.
Недавно из Енисейска в узел связи Владиангарска пришла радиограмма, в которой докладывалось о прибытии в Тобольск карельского каравана с пленными шведами и финнами. Далее путь их лежал до Томского городка, где ожидалась зимовка. А после, по прибытии на Ангару, большую часть из них отправят на Селенгу, где немцы-каменщики заложили кирпичный цех да пробовали добывать и обрабатывать известняк. Скандинавов, таким образом, отряжали им в работники, ибо рабочих рук не хватало катастрофически — не изумлять же местных бурят предложением поработать с камнем? Таким образом, помимо русско-марийских поселений и курляндской деревни в скором времени на Селенге появится и шведская рабочая слобода, в будущем же обитатели ее будут распределены на другие объекты, дабы не создавать диаспору.
Дмитрий Андреевич Строганов, покинув границу вместе с Соколовым, отбыл на «Громе» до пристани, что стояла близ начинавшихся на Ангаре порогов. Там они и сопровождавшие их люди пересели в крытые повозки, называемые Соколом непривычным уху уральца словом «дилижанс». Помимо удобных сидений внутри в повозке были стеклянные оконца, подобные тем, что Дмитрий Андреевич наблюдал на пароходе. В свое прошлое посещение Владиангарска он видел этот корабль только издали, но именно тогда он был безмерно изумлен осознанием подобной возможности: виданное ли дело — идти судну против течения, без парусов, гребцов или бурлаков, тянувших бы его берегом. Конечно, ранее он слыхал об ангарских самобеглых лодиях. Да только слышать — это одно, а видеть самому — совсем иное. Рявкнув тогда же на тех своих спутников, что принялись, завидя сие чудо, креститься и бормотать о волшбе, он заставил их разом умолкнуть. Да, имея один такой корабль на Волге, можно и по Хвалынскому морю до самой Персиды ходить, не опасаясь лихих воровских ватаг. Ведь на каждом пароходе стоят пушки — пусть две, а ведь можно поставить и больше! А качество ангарских пушек, судя по приходящим с Варяжского моря вестям, свеи испытали на себе сполна. Кроме того, по бортам каждого корабля в уключинах пищали стоят, число их велико! И ведь с таким пароходом управляются лишь несколько стариков да дюжина юнцов безусых.
И вот, после цельной седмицы, проведенной на самобеглом корабле, потянулись долгие дни путешествия по берегу Ангары. По словам ангарского князя, пороги, кои приходится объезжать берегом, тянутся немногим менее чем на три сотни верст вверх по реке.
— Но будет время, мы тут самоходный паровоз пустим, — проговорил он Строганову.
