Прыжок в прошлое. Дилогия (СИ) - Сапаров Александр Юрьевич (книги бесплатно .TXT) 📗
– Классен, я же не могу разорваться, у меня и так будет очень много проблем. Конечно, одного я вас не оставлю, мы вместе будем проводить эксперименты, чтобы получать новые лекарства, и улучшать старые.
Так, что Арендт остался доволен, и был настроен продолжить составлять планы для учебы своих будущих подопечных. Он ушел, а мне пришлось еще остаться и удовлетворять любопытство архимандрита монастыря.
Отец Кирилл, как обычно затащил меня к себе, где мне вновь пришлось продуть ему партию в шахматы. Хорошо играл архимандрит, мне рядом с ним нечего было и ровняться. Довольный победой, он с удовольствием продолжил беседу, а затем вдруг сказал:
– Сергий Аникитович, пойдем, покажу я тебе одну вещь, стоит она у меня уже лет пятнадцать, надо мне с ней что-то сделать, наконец.
Он привел меня в полуподвальное помещение, освещавшееся только тусклым светом из маленьких забранных решетками оконцев, находившихся под потолком. Когда мы зажгли свечи на канделябре, стоявшем при входе то посреди зала я увидел странное сооружение из дерева и металла, вначале я даже не мог понять что это такое:
– Пресс, что ли какой? Что они тут им отжимают, вроде виноград здесь не растет?
И тут до меня дошло:
– Да это же печатный станок! Ничего себе вот это вещь!
Тут отец Кирилл заговорил:
– Видишь Сергий Аникитович началось это все, когда государь еще дьякона Николо-Гастунской церкви Ивана Друкаря поставил печатное дело начать. Он тогда святую книгу "Апостол" напечатал, зело мне она понравилась, и попросил я его мне в монастыре такой станок сделать. Начал он его делать и уже вроде к концу дело подходило, а тут митрополит Макарий преставился, гонения начались, и сбежал Друкарь в Литву, а штука эта так и стоит с тех пор. Сколько денег на нее монастырь потратил, лучше не вспоминать.
Так вот мыслю я, что много нужно будет книг для твоей школы, и знаю к тому же, что собрал ты у себя мастеров хороших. Выкупи ты у меня Христа ради эту штуку, доведешь до ума, и к делу она тебе придет.
Я смотрел на это стоявшее посреди комнаты чудище и думал, а стоит ли овчинка выделки. Обойдя вокруг станка, я отметил, что дерево не повреждено ни грибком, ни жуками, только на металлических частях небольшой налет ржавчины.
– Отец Кирилл, сейчас ничего не могу сказать, надо мне мастеров сюда привести, чтобы посмотрели, много ли еще работы надо делать, да и не развалится от старости станок этот. Да, кстати, сколько ты хочешь за него?
– Так Сергий Аникитович, я по-божески за две тысячи рублев отдам.
Я, глядя на него, махнул рукой и молча пошел обратно.
– Постой, постой! Сергий Аникитович, за тысячу отдам.
Я продолжал идти.
– Сергий Аникитович пятьсот рублей всего прошу.
Я повернулся к нему и спокойно сказал:
– этому хламу в базарный день цена двадцать рублей и не больше.
Настоятель удивленно уставился на меня:
– Сергий Аникитович так мы тогда двести рублей потратили.
– Отец Кирилл, так пятнадцать лет прошло, я его на казенные деньги куплю, а он может, развалится через неделю. Что со мной Иоанн Васильевич за такие траты сделает, сам знаешь.
И тут мне в голову пришла идея, я даже на минуту отключился, обдумывая ее.
– Отец Кирилл, завтра приду с мастерами, посмотрят они, скажут, сколько чего надо. Хотя они ведь тоже ничего такого ранее не делали, так, что сразу вопрос расходов дальнейших не решим. Мысль у меня появилась интересная. Может, быть так сделаем? Станок этот у тебя я самолично выкуплю. Есть у меня художники хорошие, сам учил, два из них по дереву хорошо режут. Так вот, предложение мое:
Станок мы здесь оставляем, мои мастера будут его в порядке держать, художники будут буквицы и парсуны делать, а монаси твои, здесь работать начнут, чтобы дело с молитвой и под благословением божьим было, и посторонних здесь не будет, а вы всегда сможете проверить, что печатают, дабы непотребства не допустить. Мне завтра надо к митрополиту идти, так может мы вместе, поедем? Можно будет сразу поговорить, чтобы со Священного писания начать. Если благословение митрополита Антония получим, то смотри отец Кирилл- станок мой, художники мои, бумага с моей мануфактуры, литейка небольшая у меня есть, чтобы буквицы отливать, чернила, если еще не закупать, а у вас в монастыре делать, не скажу, что озолотимся, но монастырь бедствовать не будет. А государь, я точно знаю, против такой затеи ничего не скажет.
Отец Кирилл смотрел на меня большими глазами.
– Сергий Аникитович, теперь понимаю я, как ты в столь молодом возрасте лекарскую науку превзошел. Разложил, мне все как по полкам, а я пятнадцать лет на это штуку глядел, и подобного в голову не пришло.
Вот только надо бы мне митрополита известить, что завтра с тобой к нему приеду, неудобно, так без предупреждения, а то разгневается еще.
– Так ты согласен отец Кирилл с моим предложением?
Архимандрит улыбнулся и сказал:
– Так кто же в здравом уме от денег отказывается, только не я.
Все же на благо монастыря мне врученного пойдет. Давай Щепотнев вознесем Господу молитву, чтобы наше дело удалось.
И мы с отцом Кириллом повернулись в красный угол, откуда на нас смотрел мрачным взглядом потемневший образ Спасителя, и еле слышно проговаривали слова молитвы.
Следующим холодным утром мы отцом Кириллом прибыли к митрополиту.
Антоний, как всегда это время проводил в молитве, и нам пришлось еще ждать, когда можно будет предстать перед ним.
Когда я увидел Антония, его было не узнать, черты его лица округлились, и он производил впечатление практически здорового человека.
Я осмотрел ему живот, снял швы, и, сообщив ему, что все в порядке, дал ему лист бумаги с перечнем диет и трав, которые ему надлежит принимать.
После этого мы, уже втроем, уселись на лавки в его аскетической келье, за грубым, сбитом из досок столом.
Отец Кирилл, посмотрел на меня и взглядом попросил начать разговор.
– Вот же хитрожопый поп, – мелькнуло у меня голове, – ничего на себя взять не хочет.
Но делать нечего и я рассказал Антонию о моем замысле книгопечатания.
В конце я добавил, что можно, напечатать первый экземпляр Священного писания и отдать ему на рассмотрение. Хотя я не очень хорошо в свое время учил историю, но все же помнил, что раскол начался после того, как Никон внес исправления в святые книги и сейчас я специально акцентировал внимание митрополита на исправлениях:
– Владыко, ежели мы начнем печатать Священное писание, то надо, чтобы разночтений никаких не было, а то если не дай бог, ошибка, какая будет, придется все книги сжигать. Посему прошу тебя не одного книгу святую читать, а чтобы епископы многие смотрели и искали там несообразности какие. И когда к совместному решению придете исправленную книгу нам для печати вернете.
Тут в разговор, видя благосклонное лицо Антония, вступил и отец Кирилл, который со своей стороны, подтвердил, что не допустит у себя в монастыре, непотребных вещей и богохульства.
Тут я глубоко вздохнул и приступил к следующему весьма щекотливому вопросу:
– Владыко, долго я размышлял, молился господу, чтобы вразумил меня, как дальше мне быть, как учить будущих лекарей в школе своей.
И пришла мне в голову идея одна, изменил кириллицу, специально для лекарей. Чтобы могли они этими буквами все слова, которые мы изучать будем, записывали. Ведь сейчас все почти все книги медицинские на латыни написаны. А я мыслю, что ни к чему православным на чужом языке учиться. И вот еще счету их будем учить цифирью индийской. Очень легко на ней счет вести, простой и дробями, а для лекаря очень нужно счет знать, чтобы лекарства сколько нужно дать.
Вот принес я тебе букварь новый с буквицами этими, тут у меня все они выписаны и примеры есть, как слова на них будут писаться имеются.
Антоний без слов взял у меня листы бумаги и уставился в них, близоруко сощурившись.
Несколько минут прошли в тишине.
Неожиданно митрополит поднял голову и с недовольным видом спросил:
