Мятежный Новгород. Очерки истории государственности, социальной и политической борьбы конца IX – нач - Фроянов Игорь Яковлевич
В заключение по итогам рассмотрения обвинений, предъявленных Дмитру новгородской вечевой общиной, надо со всей определенностью сказать, что в действиях посадника мы не видим никакого проявления феодального властвования, обострившего классовые противоречия в Новгороде начала XIII в. Беззакония Дмитра Мирошкинича с приятелями, конечно, накалили обстановку в Новгороде. Однако протест исходил не от класса феодальнозависимых, а от массы свободных жителей Новгородской земли, решивших наказать зарвавшихся правителей, контроль над которыми являлся прямой и неоспоримой компетенцией народного веча.: #c7_99 Не вспышка классовой борьбы озарила вечевую площадь Новгорода, а гул возмущения новгородцев своими властителями переполнил ее; волна народного гнева смыла их и унесла в политическое небытие.
Новгородцы пришли в крайнее раздражение не только из-за перечисленных злоупотреблений посадника. Большое ожесточение народа вызывали богатства Дмитра.: #c7_100 Оно еще более усиливалось сознанием того, что эти богатства создавались посредством все тех же злоупотреблений. К слову сказать, вообще богатства древнерусской знати росли за счет публичных платежей, т. е. своего рода компенсации за отправление знатными людьми общественно полезных функций.: #c7_101 По этой причине собственность князей и бояр в Древней Руси являлась в некоторой мере вариацией общинной собственности, находящейся временно в руках того или иного правителя. При таких социальных установках конфискация имущества Дмитра и его друзей была весьма вероятной. И новгородцы с веча пошли «на дворы ихъ грабьжьмь».: #c7_102 Они сожгли двор Дмитра. Боярское имущество конфисковали. Села и челядь, принадлежавшие ему, продали. Показательна продажа челяди — несвободного люда посадничьих сел. Она делает излишними какие бы то ни было рассуждения о классовой солидарности восставших с челядью, еще раз подтверждая, что конфликт новгородцев с посадником Дмитром происходил не на классовой основе. Добро и сокровища виновного новгородцы поделили между собою поровну: «По 3 гривне по всему городу, и на щить». Несколько загадочно звучит фраза: «и на щит». Согласно М. Н. Тихомирову, ее следует толковать так, что новгородцы поступили с усадьбой Дмитра, как с вражеским городом: разграбили ее, взяли «на щит».: #c7_103 Однако в летописи сказано, что новгородцы не взяли «на щит», а разделили «на щит» богатства посадника. Думается, летопись говорит о следующем: новгородцы поделили деньги между горожанами («по всему городу») и ополченцами, жителями новгородской волости, только что вернувшимися из рязанского похода, принимавшими участие в вече и вместе с другими исполнявшими вечевой приговор. Стало быть, «разделить на щит» — это разделить на каждого волостного воина.
Наряду с коллективным дележом имущества Дмитра имели место и тайные хищения, обогатившие, по сообщению летописца, многих.
Найденные долговые документы («доски»), оформленные Мирошкиничами на огромные суммы («бяше на нихъ бещисла»), новгородцы передали князю Святославу. «Вряд ли это было сделано для того, чтобы князь взимал по „доскам” деньги с кабальных должников, — пишет Л. В. Черепнин. — Вероятно, речь шла о том, чтобы Святослав аннулировал ряд долговых обязательств как незаконные. Основание для подобного акта давал устав Владимира Мономаха о „резе”, по которому тот, кто брал „три реза”, не мог рассчитывать на получение „иста”. Таким образом, Пространная редакция Русской Правды выступает как действующий законодательный кодекс».: #c7_104 Ликвидировать «доски», если они являлись незаконными, могли и сами новгородцы, просто уничтожив их. Ростовщические «доски» разделить было нельзя. Потому князь и получил эти документы для последующего, видимо, востребования. Рассуждения же Л. В. Черепнина о «резе» и об «исте» в связи с «досками» Мирошкиничей есть не более, чем домыслы. То же самое надо сказать и относительно вывода автора о Пространной Правде как действующем в данном случае законодательном кодексе. М. Н. Покровский зорче, нежели Л. В. Черепнин, разглядел смысл передачи новгородцами долговых записей Святославу: «Кроме движимого и недвижимого имения и денежной наличности у Дмитра нашлись еще „доски” — векселя новгородских купцов; это дали князю, сделав, таким образом, частное имущество Мирошкиничей государственной собственностью».: #c7_105
В действиях новгородцев отчетливо видна организованность. Они сходятся на вече, где выдвигают обвинения посаднику и принимают решение о наказании своего правителя, злоупотребившего доверенной ему общиной властью. Принятое решение осуществляется также в организованном порядке: имущество Дмитра «распродается, деньги собраны в казну и распределены между жителями („по зубу”), заемные документы, „доски”, сохранены в целости и переданы князю».: #c7_106 Организованное начало есть результат творчества не государственной власти, как считают некоторые ученые,: #c7_107 а народных масс, объединенных в вечевую общину. События 1209 г. — яркий пример политической инициативы и активности народа, типичных не только для Новгорода, но и для Древней Руси в целом.
Эти события не поддаются однозначной трактовке. Они сложны по своему характеру, что объясняется сложностью переходной (от доклассовых структур к классовым) эпохи, переживаемой древнерусским, в частности новгородским обществом. В них замечается прежде всего конфликт местной общины с избранными ею властями — посадником и князем. Будучи внутриобщинным, этот конфликт лежал в плоскости социально-политических отношений. Вместе с тем в событиях 1209 г. чувствуется и социальный протест рядового населения против эксплуатации и насилий, идущих со стороны растущей публичной власти. Необходимо отметить его эффективность: посадник низложен и подвергнут наказанию со всем своим окружением. Перевес сил был тогда явно еще в пользу народа, обладавшего мощной военной организацией, более сильной, чем княжеская дружина.: #c7_108
Коллективный дележ имущества Дмитра Мирошкинича, осуществленный по принципу равенства, несет на себе печать борьбы старой коллективной собственности с утверждающейся частной собственностью, противодействия общины личному обогащению, сопротивления традиционных начал коллективизма прорывающемуся на поверхность общественного бытия индивидуализму. В событиях 1209 г. улавливается, следовательно, еще один мотив, сливающийся вместе с остальными в своеобразную социально-политическую гамму.
Оценивая конфликт в Новгороде 1209 г., принимаемый многими учеными за восстание, важно подчеркнуть, что он проходил в среде свободных новгородцев, т. е. не по классовому признаку. Нельзя даже говорить о том, что этот конфликт произошел между рядовой массой и знатью, поскольку новгородское боярство не было тогда консолидированным, распадаясь на соперничающие группировки, стремящиеся перетянуть на свою сторону массу горожан и волощан. Таким образом, события 1209 г. — многозначное историческое явление, сочетающее элементы политической и социальной борьбы внутри свободной новгородской общины, осложненные вмешательством внешней силы в лице владимиро-суздальского князя Всеволода. В них нет того, о чем часто пишут наши историки: свидетельства антифеодальной классовой борьбы, захлестнувшей якобы Новгород в начале XIII столетия. Эти события, по нашему мнению, вернее было бы считать проявлением преимущественно предклассовой борьбы, происходящей в обществе, где сложилось имущественное неравенство, порождавшее социальные противоречия, шел процесс формирования классов. Последнее позволяет предположить о наличии некоторых слабо выраженных элементов классовой борьбы в событиях 1209 г. Но относить их в целом к классовой борьбе нет достаточных оснований. Повторяем, здесь исследователь встречается с предклассовой борьбой. В чем состоит ее отличие от классовой борьбы? Прежде всего в том, что она вовлекала свободное население, относительно единое и не разделенное еще на феодальные классы, хотя и неоднородное в имущественном и общественном отношении. Богатство и знатность, с одной стороны, бедность и понижение социального статуса массы свободных общинников — с другой, порождали социальные противоречия, выливавшиеся в сопротивление народа произвольным поборам и повинностям, изобретаемым правителями в целях личного обогащения, в противодействие кабальной эксплуатации, ростовщичеству, получившим широкое распространение в древнем Новгороде, да и во всей Киевской Руси. Эти противоречия приближались к классовым, но таковыми пока не стали. Названные особенности, присущие событиям 1209 г., и позволяют нам рассматривать их в качестве предклассовых противоречий, питавших социальную борьбу в новгородском обществе, которую мы также именуем предклассовой.
