Любовь не кончается: Эйлит - Чедвик Элизабет (книги хорошего качества .txt) 📗
Стройное тело Инги сладострастно изгибалось. Она положила руки Рольфа на свои груди, затем опустила их на талию. А потом сама увлекла его к постели и повалила на гору козьих шкур. С тихим стоном Рольф отдался во власть своих желаний и отогнал последние сомнения так же спешно, как сбросил одежду. В тот момент, когда они сплелись в жадных объятиях, Рольф вдруг осознал правоту Инги: он действительно не думал о том, что разрушал.
— Где Бен? — требовательно поинтересовалась Джулитта. Она не могла полностью выговорить слишком длинное имя, а потому сократила его. Так мальчика называли только отец и мать.
Эйлит оторвалась от теста, которое она замешивала для фруктового пирога, и с улыбкой посмотрела на дочь. Сын Фелиции стал для малышки чем-то средним между игрушкой и счастливым талисманом. Джулитта везде и всюду следовала за ним по пятам, требуя внимания и новых игр. Мальчик был прекрасно воспитан, обладал завидным терпением и лишь иногда, слегка утомившись от бурного темперамента новой подружки, досадливо морщился, но ничего больше. В следующий момент на его губах появлялась мученическая улыбка.
Эйлит отметила про себя, что инстинкт, как всегда, не подвел Рольфа: Бенедикт де Реми мог стать хорошим зятем. Жалко только, что он собирался женить его не на Джулитте, а на той, старшей, такой далекой норманнской Жизели.
— Он, твой папа и дядя Оберт отправились осматривать лошадей, — объяснила Эйлит, высыпая еще горсть муки на поднос. В ее семье рецепт праздничного фруктового пирога передавался из поколения в поколение еще со времен прабабки. Знакомить с ним Джулитту было еще рано. Ее хрупкие ручки все равно не смогли бы справиться с тестом, да и желания заняться чем-то подобным Эйлит у дочки пока не замечала.
— А когда он вернется? — Джулитта лениво ткнула пальцем в середину маленькой булочки, которую слепила сама, и теперь с любопытством наблюдала, как тесто принимало прежнюю форму.
— Думаю, скоро.
— Можно, я пойду поищу его?
— Ты соскучилась по кусачему гусю Инги? — строго спросила Эйлит. — Нет, милая, тебе придется остаться со мной.
— Но я не хочу! — Джулитта возмущенно топнула ножкой. Ее небесно-голубые глаза потемнели от гнева. — Ненавижу возиться с тестом.
— К сожалению, ты не всегда можешь заниматься только тем, чем хочется. И чем скорее ты это поймешь, тем лучше.
Обиженно надув губы, Джулитта бросила на мать сердитый взгляд и принялась со злостью разравнивать кусочек теста кулаком.
— Ненавижу, ненавижу, — повторяла она с каждым ударом.
Эйлит тяжело вздохнула.
— Ума не приложу, что мне с тобой делать, — проронила она озабоченно.
Девочка по-прежнему колотила рукой по тесту и не собиралась успокаиваться. При этом ее тяжелые рыжие локоны вздрагивали. Испытывая угрызения совести и гадая, что же заставляет ее так поступать с Джулиттой — благо ребенка или собственное благополучие, — Эйлит думала, как поступить Она могла добиться от Джулитты послушания любой ценой и могла предоставить ей свободу, но в конце концов отыскала компромисс.
— Молодец, ты правильно взбила тесто, — сказала она. — Теперь давай оставим его, чтобы оно подошло. А вот это отнеси курам. — Эйлит протянула дочке деревянную миску с мелко порезанными капустными листьями, черствыми хлебными корками и остатками вчерашнего пудинга.
Джулитта брезгливо сморщила носик, но после минутного раздумья с подозрительной готовностью схватила миску и выскочила за порог, лукаво стрельнув глазами в сторону матери.
— Только не задерживайся долго, — успела предупредить ее Эйлит. — И не выходи за ворота. Если не послушаешься, я привяжу тебя веревкой к своему фартуку.
— Конечно, мамочка, я не пойду за ворота. — Джулитта оглянулась, и на лице ее появилась ослепительная, как майское утро, улыбка, способная растопить самое каменное сердце.
Некоторое время Эйлит глядела ей вслед. Господи, сколько же сердец разобьет Джулитта, когда вырастет! А сколько раз будет разбито ее сердце?
Вырвавшись из ненавистной кухни, Джулитта вышла на свежий воздух и облегченно вздохнула. Словно птичка, которая сушит намокшие крылья перед тем, как взлететь, она оглянулась по сторонам.
Куры, бросившиеся на зов, на мгновение испугали ее, напомнив о страшном гусаке, но Джулитта быстро успокоилась. В конце концов, чего здесь бояться? Этих кур она помнила еще крохотными цыплятами и сама видела, как они вылуплялись из теплых скорлупок и росли, постепенно превращаясь в важных пестрых наседок. Джулитта тряхнула миской: остатки ужина взмыли в воздух и рассыпались по земле. Отталкивая друг друга, куры с громким кудахтаньем набросились на еду.
Джулитта неторопливо зашагала прочь от башни. Легкий ветерок словно подталкивал ее в спину, ласково теребя локоны. Она оглянулась и посмотрела на дверь в кухню. Вряд ли мать уже ждала ее, ведь ей удалось так быстро накормить кур.
Неподалеку Моджер чистил красивого серого жеребца по кличке Аполло Джулитта не раз угощала его хлебом, кусочками яблока и репы.
Осторожно приблизившись к Моджеру, она остановилась и молча наблюдала за ним, пока он, почувствовав ее присутствие, не поднял голову.
— Почему ты здесь? Разве мать уже разрешила тебе выходить на улицу? — спросил он. Его голос уже начинал грубеть, приобретая ту характерную хриплость, которая свойственна подросткам.
— Она разрешила мне прогуляться. — Предпочитая не лгать, Джулитта в зависимости от ситуации ухитрялась говорить только ту часть правды, которая была ей выгодна. — Я могу прокатиться на нем?
— Нет. Твой отец велел приготовить жеребца для какого-то важного гостя.
— Значит, Аполло скоро купят?
— Возможно. — Отложив щетку, Моджер вытер рукавом покрытый испариной лоб От усердия его щеки раскраснелись, и серые глаза будто стали еще ярче. Выгоревшие на солнце коротко подстриженные волосы стали светлее спелого ячменя.
— Ну, пожалуйста, позволь мне прокатиться на нем, — попросила Джулитта, преданно заглядывая в глаза Моджеру. — Ведь если мой папа продаст Аполло, я уже никогда этого не сделаю. — Она украдкой посмотрела в сторону кухни. — Мама сказала, чтобы я не задерживалась надолго.
Юноша скрестил руки на груди и сосредоточенно сдвинул брови: его лоб пересекли три горизонтальные складки.
— Даже и не знаю, что сказать.
Джулитта нетерпеливо переминалась с ноги на ногу. Моджер бывал несговорчивым и тяжелым на подъем, но чаще всего ей удавалось обвести его вокруг пальца и добиться своего.
— Ну, ладно, давай. Только быстро, — сказал он, с легким вздохом усаживая Джулитту на покрытую темными крапинками широкую спину жеребца. Конь нервно фыркнул и, выгнув шею, оглянулся, словно желая убедиться, все ли в порядке. Весело захихикав, Джулитта похлопала Аполло по шее. Она чувствовала себя счастливой, ведь с высоты ты всегда лучше видишь окружающий мир, а он имеет возможность хорошенько разглядеть тебя.
Моджер с отрешенным видом отвязал поводья, звучно причмокнул губами и повел жеребца по кругу.
— Дай мне поводья, — неожиданно приказала Джулитта. — Я хочу проехать сама.
Моджер решительно покрутил головой.
— Мне не очень нравится эта идея, молодая госпожа.
— Ну хоть на минутку. — Она лукаво склонила голову. — Папа разрешил бы мне, ты же сам знаешь.
Моджер снова вздохнул.
— Ну, хорошо. Только один круг. А потом ты сразу же вернешься к матери. — Джулитта умело подхватила протянутые им поводья. Отец научил ее сидеть в седле еще до того, как она сделала первые в жизни шаги. Когда ей исполнилось два года, Рольф привез для нее из Лондона маленького ирландского пони. В три она уже ловко гарцевала на более крупных лошадях, купленных на севере. По мнению взрослых, маленькая Джулитта еще не доросла до высоких боевых коней, но сама она была уверена в обратном. Кроме того, их с Аполло связывала старая дружба.
Джулитта объехала легкой рысью круг вдоль изгороди и вскоре оказалась в дальнем углу двора, прямо напротив главных ворот. Поворачивая обратно, она краем глаза заметила приближающихся к замку отца, Оберта и Бенедикта. Те были слишком увлечены беседой и не видели ее. От неожиданности Джулитта вскрикнула, и в тот же миг испуганный Аполло заржал и поднялся на дыбы. Маленькая наездница крепко вцепилась в поводья и изо всех сил сжала коленями бока жеребца. Но голые пятки скользнули по лоснящейся конской шкуре, и она с трудом удержалась в седле. Перед ее глазами мелькнули сначала копыта и покачивающаяся земля, затем бледное, перекошенное от ужаса лицо Моджера с открытым в диком крике ртом. В следующее мгновение жеребец вихрем промчался мимо, чудом не сбив юного конюшего с ног.
