Улица Райских Дев - Вуд Барбара (читаемые книги читать онлайн бесплатно полные txt) 📗
Захра залилась слезами.
Захария встал очень рано. Он знал, что сегодня Ибрахим должен сообщить Тахье о смерти мужа, и боялся за нее. Поэтому он решил опередить отца и сказать ей сам. Спустившись на кухню, чтобы взять завтрак для Тахьи, он застал прислугу в смятении. Печи не были растоплены, Захры на кухне не было. Захария бросился в ее комнатку – и там ее не было. Комната опустела, Захра забрала всю свою одежду и подаренную ей Амирой фотографию семьи Рашидов, висевшую на стене.
ГЛАВА 4
– Как ветер завывает! – сказал Деклин Коннор, глядя в окно. – В студенческом городке никогда не бывает так пусто… – Теплый вечерний ветер шумел среди сосен и ольхи, высаженных вокруг построек медицинского факультета, гнал сухие листья и взметал песок на дорожках. Недавно студенты отмечали День Всех Святых—1 ноябрями в окне анатомички светилась лампочка в глазницах выкрашенного оранжевым лаком черепа – студенческая праздничная шутка.
Джесмайн сидела за пишущей машинкой в кабинете доктора Деклина Коннора. Она смотрела на отражение Коннора в стекле – тридцатилетнего мужчину, с серьезным взглядом, в строгом костюме, по первому впечатлению – сдержанного и спокойного, но, как казалось Джесмайн, как будто излучающего мощный заряд интеллектуальной и духовной энергии. Проработав вместе с Коннором полгода, Джесмайн узнала, насколько он решителен и честолюбив.
– Ну что ж, – сказал он от окна, – приступаем к последней главе?
Слово «последней» резануло слух Джесмайн: это значило, что ее совместной работе с Коннором приходит конец.
– Это блестящая идея, – сказал он, глядя на Джесмайн. – Я думаю, что аналогичную главу надо добавить и к африканскому варианту.
Последняя глава была идеей Джесмайн. Она называлась «Уважая местные обычаи» и предназначалась для медицинских работников-европейцев, не знакомых с жизнью арабов и рискующих оскорбить местных жителей нарушением обычаев. После рекомендаций общего характера, как-то: «Будьте приветливы и дружелюбны», «Не вступайте в конфликт с местным знахарем», следовали советы, связанные с арабской традицией: не следует расспрашивать мужа о жене; нельзя есть левой рукой; нельзя хвалить матери ее детей.
– Да, – сказал доктор Коннор, наклонившись к Джесмайн, так что она почувствовала свежий запах его одеколона, – сколько опасных ошибок могут сделать медики, незнакомые с местными обычаями. Вот у арабов нельзя хвалить детей, а африканец племени кукию смертельно обидится, если вы не погладите по голове его ребенка…
Деклин Коннор положил руку на спинку стула, на котором сидела Джесмайн, она почувствовала ее тепло и подумала:
«А что, если… – Но тут же одернула себя: – Грег, не забывать о Греге… Он – мой муж».
Хотя Грег Ван Керк, за которого она вышла замуж, чтобы избежать депортации, фактически и не был ее мужем.
Как они и опасались, представители Службы иммиграции и натурализации действительно расспрашивали их самих, преподавателей, друзей, семью Рашели. К счастью, агенты ОИН не имели, как сказал Грег, возможности дежурить по ночам в спальнях, и секрет Грега и Джесмайн оставался неразгаданным. Каждую ночь Джесмайн запирала за собой дверь спальни и через некоторое время слышала звук пружин софы, на которой в другой комнате спал Грег. Так прошло полгода после свадьбы Джесмайн с приятным и добрым человеком, в которого она, к сожалению, не могла влюбиться. Она была замужем за Грегом, носила фамилию Ван Керк и была безнадежно влюблена в Деклина Коннора.
Коннор отошел от нее к своему письменному столу, и она, заслонившись рукописью, проводила его взглядом. Она невольно сравнивала двух мужчин – целеустремленного и энергичного Деклина – его энергия заражала Джесмайн – и беспечного Грега, жизненная философия которого напоминала ей арабскую – «бокра» – «завтра все уладится», – и эта беспечность была ей тоже по душе, потому что напоминала родину. Деклин одевался тщательно, Грег – как попало; Деклин был честолюбив и добился успеха, Грег кое-как дописывал диссертацию на тему, предложенную ему научным руководителем. Но оба были добры, умели рассмешить, склонную к меланхолии, Джесмайн, – а она испытывала нежное дружеское чувство к одному и была пылко влюблена в другого. Всё не так!
Она не знала, как относится к ней Деклин. Иногда она думала об этом, но твердила себе, что, даже если она ему чуточку нравится, это не имеет значения. Он женат, его судьба определена. И ее судьба – тоже.
Джесмайн не знала, как будут развиваться ее отношения с Грегом, но свой собственный путь был ей ясен: изучить медицину и служить своими знаниями людям.
Она утвердилась в своем призвании благодаря Деклину Коннору, его энергия и целеустремленность помогли ей ясно осознать свою цель: лечить бедных и невежественных людей, как это делал в Каире ее отец, бывший личный врач короля Фарука.
Джесмайн знала, что Коннор уедет из Калифорнии, как только закончится семестр.
– Мы с женой непоседы, – говорил он ей, – долго на одном месте не сидим. Сейчас мы с ней собираемся в Марокко.
Джесмайн видела жену Коннора – Сибил, доктора иммунологии. Она приходила как-то в его рабочий кабинет с сыном, пятилетним Дэвидом, вихрастым мальчонкой в коротких штанишках с расцарапанными коленками. Он так напомнил Джесмайн оторванного от нее Мухаммеда, что сердце ее сжалось от зависти.
Коннор перелистал последние страницы рукописи – глоссарий арабских терминов – и весело воскликнул:
– Мы закончили! Аль хамду лилла!
Джесмайн, как всегда, улыбнулась его произношению. Коннор знал несколько языков, но фонетикой пренебрегал. Один забавный случай из его жизни, который он рассказал Джесмайн, был связан с латынью:
– В Кении, в христианской миссии, мне довелось принимать какого-то видного представителя Церкви, и вдруг меня предупреждают, что начать торжественный обед я должен молитвой на латыни. Но я ни одной не знал. Тогда, склонив голову, я возгласил: «Levator labii supepioris alaeque nasi» – название на медицинской латыни маленького бокового мускула носа. Все откликнулись «Амен» и приступили к обеду.
Коннор посмотрел на Джесмайн и воскликнул:
– У меня отличная мысль! Завтра мы отправляем рукопись издателю, так отпразднуем это сегодня! Поужинаем в ресторане!
Джесмайн посмотрела нерешительно. Сколько вечеров провели они вместе за полгода, часто допоздна засиживаясь за работой. Но это совсем другое – интимнее, опаснее…
– Вы не должны отказывать мне, – настаивал Коннор. – Вы не ели с самого утра – ведь у вас Рамадан. Тридцатидневный пост – довольно суровое предписание религии. У евреев только однодневный пост – Йом Кипур. Это более разумно.
Она положила руки на колени, чтобы скрыть нервную дрожь.
– Да, пост – от восхода солнца до заката, а дни летом длинные.
– Я помню. Даже мой веселый приятель Хабиб становился в эти дни раздражительным. Я тогда дал себе слово не приезжать в Египет во время Рамадана. Ну, так какой ресторан мы выберем? Назовите самый дорогой!
– А ваша жена пойдет с нами?
– Нет, она сегодня занята.
Джесмайн колебалась. В Египте все ясно: женщина не должна идти куда-нибудь вдвоем с мужчиной-неродственником. Особенно замужняя женщина. Хотя ее брак почти фиктивный. Но оказаться наедине с Коннором не в деловой, а в интимной обстановке опасно… Она может выдать свои чувства.
– Ну, соглашайтесь! А в награду у меня есть для вас сюрприз! – Глаза его загорелись лукавством.
– Сюрприз?
– Ладно, не буду вас томить. – Он выдвинул ящик стола и достал из большого конверта фотокопию макета обложки будущей книги: «Грейс Тревертон. Когда вы станете врачом. Справочник здравоохранения для работы в деревнях Среднего Востока». – А вот задняя сторона обложки. – Под фотографией, изображающей мать с ребенком на фоне деревенских хижин, изумленная Джесмайн увидела мелким шрифтом: «Переведено на арабский язык и дополнено Деклином Коннором и Джесмайн Ван Керк».
– Это не обогатит вас, но все-таки неплохо, что ваше имя станет известно. На книгу уже есть заказы Корпуса мира и французской группы «Врачей через границы».
