Слепые жернова - Куксон Кэтрин (читать книги онлайн .txt) 📗
Филис развивала свою мысль:
— Кажется, я начинаю понимать, в чем тут дело… Она много лет не давала Джону развода. Та женщина родила от Джона троих детей, и Мэй бы не поздоровилось, если бы Джон решился покончить с этим положением. Он способен выкинуть любой фокус. Но он хотя бы пытался развестись — надо отдать ему должное. Он неоднократно склонял Мэй к разводу, но она ни за что не соглашалась. И наконец, года полтора тому назад, она зажгла перед ним зеленый свет. В начале этого года развод состоялся, и Джон женился. Сара! — Филис закрыла ладонью рот и укоризненно покачала головой. — Тебе, наверное, неприятно обо всем этом слышать?
— Нет, ничего страшного. Не волнуйся, Филис, десять лет — достаточный срок, чтобы хорошенько обо всем поразмыслить. Когда не надо заботиться о еде, жилье, топливе, свете, то встает вопрос, чем занять голову. Я заняла ее тем, что училась правильно мыслить и не бояться страха.
Филис откинулась на спинку дивана и сузила глаза.
— Если хочешь знать, ты сильно изменилась, Сара.
— Надеюсь.
— А я надеюсь, что мне это показалось.
Филис наклонилась вперед и положила руку сестре на колено. Сара накрыла ее руку своей и сказала:
— Теперь твоя очередь. Рассказывай о своем семействе.
— Ну, ты все о них знаешь. Я же постоянно держала тебя в курсе дела. Все по-старому. Все мальчики работают в наших кафе. Мы подумывали, не открыть ли еще одно, но Али пока колеблется: дела теперь идут не так блестяще, как несколько лет тому назад. Кстати, в этот выходной Ронни выступает в Ньюкасле со своим ансамблем.
— Неужели? С удовольствием послушала бы, как он играет.
— Смешно, правда? Стать пианистом благодаря тому самому старому пианино за четыре фунта! Помнишь?
Сара все помнила. Это произошло в тот памятный день, когда она поцеловала Джона, уходившего с маршем на Лондон. За обедом, стараясь переключиться на что-нибудь другое, она сказала Дэвиду, что выбирает старое пианино, но он, к ее удивлению, поставил на этом проекте крест, заявив, что в их доме пианино не будет. «Как ты не понимаешь, что из-за этого станет только хуже?» Он кивком головы показал на стену. Тогда она написала Филис письмо о том, как обстоят дела. Филис ответила, что нет ничего страшного: Али уже купил пианино, полагая, что оно пригодится детям. Так и вышло. Ее третий сын стал первоклассным пианистом.
— Мне бы в голову не пришло заиметь пианино. К чему оно мне и остальным? — продолжала Филис. — Но, наверное, это судьба — пианино пришлось оставить, потому что Ронни только в нем и видит смысл жизни…
Они проговорили целый час, как было у них заведено еще со времен совместной жизни. Только когда стало темнеть, Филис поднялась со словами:
— Как насчет того, чтобы зажечь свет? Тут же снизу позвали:
— Мама, мама!
— В чем дело? — Филис открыла дверь и крикнула вниз: — Вы и пяти минут не можете обойтись без меня?
— Тут к тебе пришли. Мистер Блит.
— Дэн?
Сара вскочила, не зная, куда деваться от внезапно охватившего ее волнения. Впервые в жизни ей не хотелось видеться с Дэном.
Дэн немного постоял в дверях, а потом бросился к ней, схватил за обе руки и запальчиво спросил:
— Что случилось? Вот глупенькая! Надо было обо всем предупредить меня.
— Все в порядке, Дэн. Мне так лучше.
— Лучше? — Он отпустил ее руки. Его лицо стало хмурым, почти злым. — Уж не от скандала ли, о котором поведал мне по телефону Майкл? Эта женщина скоро совсем свихнется! Но, возможно, все оборачивается к лучшему. Я имею в виду то, что ты вернулась именно сегодня.
— Возможно, Дэн.
Теперь он стоял на некотором отдалении и поглядывал на нее с видимым смущением. Филис сразу уловила назревающую неловкость и, желая исправить положение, подчеркнуто громко произнесла:
— Вы останетесь выпить с нами чаю, Дэн. Возражения не принимаются. — Она махнула рукой, хотя он и не порывался отказываться, и достала из буфета скатерть, нарочито медленно накрывая обеденный стол. — Надеюсь, что это только начало и таких вечеринок у нас будет еще немало. Как идут ваши дела, Дэн?
— О, очень неплохо, Филис, очень неплохо!
Теперь он сидел рядом с Сарой, но избегал на нее смотреть. Отвечая Филис, он предпочитал не сводить глаз с нее. Казалось, состояние его дел сейчас занимает его больше всего на свете.
— Конечно, в последние годы все мы катались как сыр в масле, но теперь, видимо, приходит конец удаче. Я прямо чувствую, как Тайн снова оказывается в осаде безработицы. Уверен, что это отражается и на ваших недельных выручках.
— Вы совершенно правы, Дэн. Не могу сказать, что небо такое же безоблачное, как года два тому назад.
— Вот-вот. Теперь солнце зайдет надолго. Бакалейный магазин — самый лучший денежный барометр, я все больше в этом убеждаюсь. Знаете, куда сейчас показывает стрелка? На то, что безработица будет усугубляться с каждой неделей. Хуже всего, что она ударяет по молодым. Начинает казаться, что возвращаются двадцатые годы — молодежь кончает учебу и не находит себе применения.
— И все-таки вам не грозит пока работный дом, Дэн, — с улыбкой заметила Филис.
Он улыбнулся ей в ответ и со смехом сказал:
— Да, пока что меня туда не свезли! Но эта угроза уже на пороге, заглядывает, что называется, в мои ворота. Надеюсь не пропустить ее дальше порога.
Оба посмеялись, и Филис спросила:
— Как насчет жаркого? У меня найдутся лакомые кусочки. Соблазнитесь?
— Нет, только не я, Филис. Чашечку чая, пирожное — и с меня довольно. Надо держать форму.
— А ты что скажешь, Сара?
— То же, что и Дэн. Пока не настало время пировать.
— Что ж, с такими клиентами мне легче справиться. Правда, и чаевых от вас не дождешься. Тот еще народец!
Филис изобразила возмущение и удалилась в кухню, оставив их наедине.
Дэн развернулся в кресле и воззрился на женщину, которая, с его точки зрения, ни на йоту не изменилась с того дня, когда они сидели друг напротив друга во время ее самого первого визита к ним домой.
Сара тоже смотрела на него, на его доброе лицо, по-прежнему красивое, хотя, возможно, уже и не такое привлекательное, как в молодости. Чем дольше она на него смотрела, тем сильнее становилась ее боль. Наступил момент наибольшей ее беспомощности с той минуты, когда за ней закрылись ворота тюрьмы и она оказалась на свободе.
— Ты хорошо себя чувствуешь, Сара?
— Вполне, Дэн.
— Ничего подобного! Тебе меня не одурачить. Слушай! — Он нагнулся и взял ее за руки. — Мне нужно кое о чем тебе сообщить.
Она на секунду зажмурилась, потом принудила себя открыть глаза и выжидательно посмотреть на него. Дэн заслуживал счастья.
Его губы несколько раз приходили в движение, но звук раздался далеко не с первой попытки. Наконец он заговорил, но без всякой уверенности в голосе:
— Я собирался вводить тебя в курс дела постепенно, а не вываливать все одним махом. Думал действовать с оглядкой, истратить на это неделю. Просто хотел дать тебе время оглядеться, прижиться, поразмыслить. Чтобы тебе не показалось, будто тебе навязывают что-то такое, чего тебе на самом деле не хочется. Но теперь, когда Майкл все мне рассказал по телефону, прежние планы стали неосуществимыми. Я готов кинуться туда и собственноручно заткнуть ей рот. Надо же такое сказать: Мэй и я…
— Все в порядке, Дэн. — Она взяла его за руки, и он от неожиданности посмотрел на свои и ее руки. — Все в порядке, я все понимаю.
— Ничего ты не понимаешь! Ничего! Именно к этому я и клоню, именно это и пытаюсь тебе внушить. Послушай, Сара, для того, чтобы хотя бы на милю приблизиться к Мэй, я должен был бы стать другим человеком и испытать жгучую потребность в женщине — не важно, в какой. Пока я сюда ехал, меня колотила дрожь, так мне было страшно. Наконец-то мне все стало ясно: Мэри все заранее спланировала. Мэй — часть ее плана. Развод, многолетнее ожидание — и вот она появляется и предлагает помочь мне получше все устроить у меня наверху. Я дал ей от ворот поворот, но еще не до конца разобрался и продолжал навещать ее по воскресеньям — я делал это всегда после того, как Джон ее бросил. Но, Боже всемогущий, мужчины — те же дети! Все мы — сущие дети, Сара. Не плачь, ну, не плачь же! — Он сам вытер слезы с ее щек.
