На южном фронте без перемен - Яковенко Павел Владимирович (читать книги онлайн .TXT) 📗
— Ну, что там, — нетерпеливо спросил я Солоху.
— Я не понимаю, — ответил он. — Пока ничего не могу сказать. Смотрю…
«Может послать кого к нашим? Пусть приедут и заберут», — подумал я. — «А кого послать? Папен бестолковый. Он уйдет, и вообще может потеряться. Рамира? Да он не дойдет. Он давно на ноги жалуется и хромает. Упадет еще где по дороге. Я буду на него надеяться, а он валяется на земле, и о нас не думает».
В поселке залаяли собаки. Я встревожился. С чего это они? Кто там их мог потревожить? Кто-то идет или еде сюда. Я пошел в направлении поселка. Отойдя метров на двести, я передернул затвор автомата, и притаился у дороги. Если уж что, то лучше напасть первому, неожиданно.
Удивительно, но ужасное чувство обиды, которое терзало меня еще несколько минут назад, (ну почему все это случилось именно со мной?), ушло. Я сосредоточился. Наверное, дело было в том, что внутренне я уже смирился с произошедшим, и страх за себя и свою жизнь как-то даже отступил… Нет, конечно, все равно было страшно. Но этот страх был похож на тот, который я всегда испытывал перед началом официальных соревнований по шахматам. Перед каждой партией с серьезным противником у меня было пугающее чувство холода в животе. Но оно заставляло просто очень тщательно подходить к каждому ходу, заставляло сосредотачиваться. Сейчас было то же самое.
Время шло, но было тихо, (если не считать отдаленной канонады). Никто никуда не двигался; я слышал только те звуки, которые издавал Солохин, ковыряющийся в моторе. Вот он снова попытался завести двигатель, и снова безуспешно.
От этого звука у меня внутри все оборвалось. Но что можно было сделать? Конечно, этот шум нас однозначно демаскировал, но ведь и мотор нельзя завести, если не пробовать!
Я ничего не мог сделать в этой ситуации, и только бессильно скрипел зубами.
Солохин поробовал еще раз… Еще… И… Мотор взревел!
Я со всех ног бросился к машине. Запрыгнул на свое место и сказал:
— Гони!
Солоха вдавил в пол педаль газа, и мы рванули вперед, как выстрелянные из пращи. Проехав километра два, я заметил слева от дороги что-то похожее на боксы и бочки. Там явно бурлила жизнь: метались из стороны в сторону огоньки, раздавалась брань, кто-то кому-то что-то «втирал», где-то что-то ухало, бухало, визжало и скрипело. Сигналил и гудел автотранспорт… Но главное — мне показалось, что я различаю крики Скруждева.
— Все, давай поворачивай сюда, — указал я Солохе, и он послушно повернул «шишигу» в старые ржавые ворота.
Мы выбрали свободное место, я приказал остановить машину, и ждать меня в ней, никуда не выходя. А сам отправился разыскивать местное начальство.
Обнаружилось оно довольно скоро. Я не ошибся: кричал именно Скрудж, и кричал очень громко. Он вместе с каким-то незнакомым мне папоротником избивал рядового. Быкастый товарищ продолжал стоять на ногах, но глаза у него были уже мутные. На удары он реагировал тем, что покачивался из стороны в сторону, и мне казалось, вот — вот должен был завалиться. Давно я не видел капитана в такой ярости.
— Что за суд Линча? — спросил я у нарисовавшегося лейтенанта службы ГСМ. Знал я его плохо, но, по крайней мере, мы встречались несколько раз на строевых смотрах, и уже вроде как были не совсем чужими людьми. По крайней мере, служили в одной бригаде.
— А-а, — раздраженно протянул лейтенант. — Ты что, Скруджа не знаешь? Довел солдата до того, что тот на него с гранатой кинулся.
— И чего? — спросил я. — Что с гранатой?
— Да капитан перехватил. А потом пришел в ярость, и начал бить. (Он употребил другое слово — нецензурное: но я думаю, вы и сами догадаетесь — какое именно).
— Доиграется капитан когда-нибудь, — осторожно предположил я.
— Ну да, может быть, — легко согласился со мной гээсэмщик. — Только вот этого конкретного урода мне не жалко. Хорошо, что Скрудж его отполирует. Бычара тупой и ленивый, и наглый.
— А, вот оно что! — Ситуация для меня изменилась на 180 градусов. — А что он сделал-то?
— Да масло моторное пытался потихоньку слить. Наверное, продать хотел кому-то. А вот тот прапор его увидел.
— Ну и?..
— Ну и Скружда вызвал. Тот прибежал, стал расстрелом угрожать. А тот гранату выхватил, стал вроде бы усики сжимать, и тут Скрудж его ногой по руке и ударил… Вообще нехороший солдат. Вороватый и наглый. Надо бы от него избавиться.
— Не переживай! — утешил я лейтенанта. — Скрудж такое дело просто так не оставит. Считай, что этого бойца уже здесь нет.
Мы замолчали, потому что бычара все-таки рухнул на землю. Бой двух тяжеловесов был окончен. Двух — потому что капитан и прапор вдвоем составляли только одного тяжеловеса. Легковат был капитан, хотя рука у него была очень даже тяжелая.
— А ты какими судьбами? — спросил, наконец, мой собеседник.
Тут я спохватился. Конечно, то же мне! Забыл уже, зачем сюда приехал, и о водителе с бойцами забыл. С другой стороны, подходить к Скруджу мне сейчас было просто страшно. Еще и мне достанется за компанию… Тут у меня мелькнула разумная мысль.
— Я за ГСМ приехал. Для минометной батареи. Масло, антифриз, веретенка… Что там нам положено еще? И желательно по максимуму.
Летеха засмеялся:
— Ага, прямо сейчас тоннами отгружу! Пойдем, отпущу по нормам… А куда грузить будешь?
— Слушай! — сказал я, постаравшись быть как можно более убедительным. — Пойдем со мной. У меня тут рядом машина, а ты покажи нам — куда подъезжать. А то ты сейчас уйдешь, и я тебя потом не найду.
Не специально, но последнее предложение я произнес уже почти жалобно. Строго говоря, я очень устал, и меня эта поездка просто достала. Страшно хотелось, чтобы все поскорее закончилось.
Лейтенант пожал плечами, и пошел за мной.
Как оказалось, место выдачи ГСМ было совсем рядом с нашей машиной. Буквально метров через пятьдесят. Лейтенант достал из планшетки документы, начал указывать Папену и Рамиру, что им нужно брать, а мне сказал, чтобы я все-таки подошел к капитану и отметился о прибытии.
Я вздохнул, и пошел искать Скруджева, надеясь, что он успел хоть немного успокоиться. На месте недавней экзекуции его уже не было. Ну и где он?
Рядом было помещение — что-то типа сторожки — и там светились окна. Я, недолго думая, открыл дверь и заглянул внутрь. Капитан сидел там, в одиночестве, и что-то строчил. «Рапорт, наверное, пишет», — подумал я, и демонстративно кашлянул. Скрудж чуть не подпрыгнул.
— Чего тебе? — недовольно спросил он.
В общем-то, меня он неплохо знал, так что особо представляться мне и не требовалось.
— За ГСМ от минометки приехал. Корнилов сказал, отметиться у вас нужно.
Скрудж достал какой-то свой журнал из кучи, лежащих перед ним на столе, черканул где-то, и пробурчал:
— Все, свободен. Накладные у Корнилова подпишешь.
— Так точно, — щелкнул я каблуками, и вышел, не дожидаясь реакции. Мало ли какая она у него будет?
Глава 11
Я запустил руку себе за пояс, и постепенно опускаясь, добрался до самых щиколоток. Чесалось все ужасно. А самое противное состояло в том, что, сколько не чеши, все равно легче не становится.
Вошь — она и есть вошь! Ее ничем не возьмешь!
Бойцам я вида не подавал, держался, но когда оставался в кабине в темноте один, чесался неимоверно. Все-таки ошибся медик, не разглядел укусов от насекомых. А вот уже ничего и не сделаешь!
Очень большие надежды были у меня на баню. Здесь, под Курчалоем, приезжала полевая баня, разворачивалась. И даже работала. Но все мои надежды были на чистое обмундирование. Я бы тогда все свое барахло убрал, а в чистом гнид уже не должно было бы быть.
Однако разбились мои беспочвенные надежды о суровую российскую действительность. Да, теплая вода была, мыло у меня было свое, а вот насчет шмоток — увы! Не привезли вообще ничего. Так что снова пришлось надевать свое грязное, заскорузлое, пропитанное насекомыми тряпье.
И перебирал я форму, и выдавливал белых вшей десятками… Да толку-то! Из оставленных яиц вскоре вылуплялись новые голодные гниды, и впивались в меня с утроенной, удесятеренной злобой.
