1Тогда мы очутились за порогом,
Заброшенным из-за любви дурной, [771]
Ведущей души по кривым дорогам,
4Дверь, загремев, захлопнулась за мной;
И, оглянись я на дверные своды,
Что б я сказал, подавленный виной?
7Мы подымались в трещине породы,
Где та и эта двигалась стена, [772]
Как набегают, чтоб отхлынуть, воды.
10Мой вождь сказал: «Здесь выучка нужна,
Чтоб угадать, какая в самом деле
Окажется надежней сторона».
13Вперед мы подвигались еле-еле,
И скудный месяц, канув глубоко,
Улегся раньше на своей постеле,
16Чем мы прошли игольное ушко. [773]
Мы вышли там, [774]где горный склон от края
Повсюду отступил недалеко,
19Я — утомясь, и вождь и я — не зная,
Куда идти; тропа над бездной шла,
Безлюднее, чем колея степная.
22От кромки, где срывается скала,
И до стены, вздымавшейся высоко,
Она в три роста шириной была.
25Докуда крылья простирало око,
Налево и направо, — весь извив
Дороги этой шел равно широко.
28Еще вперед и шагу не ступив,
Я, озираясь, убедился ясно,
Что весь белевший надо мной обрыв
31Был мрамор, изваянный так прекрасно,
Что подражать не только Поликлет [775],
Но и природа стала бы напрасно. [776]
34Тот ангел, что земле принес обет
Столь слезно чаемого примиренья
И с неба вековечный снял завет,
37Являлся нам в правдивости движенья
Так живо, что ни в чем не походил
На молчаливые изображенья.
40Он, я бы клялся, «Ave!» [777]говорил
Склонившейся жене благословенной,
Чей ключ любовь в высотах отворил.
43В ее чертах ответ ее смиренный,
«Ессе ancilla Dei», [778]был ясней,
Чем в мягком воске образ впечатленный. [779]
46«В такой недвижности не цепеней!» —
Сказал учитель мой, ко мне стоявший
Той стороной, где сердце у людей.
49Я, отрывая взгляд мой созерцавший,
Увидел за Марией, в стороне,
Где находился мне повелевавший,
52Другой рассказ, иссеченный в стене;
Я стал напротив, обойдя поэта,
Чтобы глазам он был открыт вполне.
55Изображало изваянье это,
Как на волах святой ковчег везут,
Ужасный тем, кто не блюдет запрета.
58И на семь хоров разделенный люд
Мои два чувства вовлекал в раздоры;
Слух скажет: «Нет», а зренье: «Да, поют».
61Как и о дыме ладанном, который
Там был изображен, глаз и ноздря
О «да» и «нет» вели друг с другом споры.
64А впереди священного ларя
Смиренный Псалмопевец, пляс творящий,
И больше был, и меньше был царя.
67Мелхола, изваянная смотрящей
Напротив из окна больших палат,
Имела облик гневной и скорбящей. [780]
70Я двинулся, чтобы насытить взгляд
Другою повестью, которой вправо,
Вслед за Мелхолой, продолжался ряд.
73Там возвещалась истинная слава
Того владыки римлян, чьи дела
Григорий обессмертил величаво. [781]
76Вдовица, ухватясь за удила,
Молила императора Траяна
И слезы, сокрушенная, лила.
79От всадников тесна была поляна,
И в золоте колеблемых знамен
Орлы парили, кесарю охрана.
82Окружена людьми со всех сторон,
Несчастная звала с тоской во взоре:
«Мой сын убит, он должен быть отмщен!»
85И кесарь ей: «Повремени, я вскоре
Вернусь». — «А вдруг, — вдовица говорит,
Как всякий тот, кого торопит горе, —
88Ты не вернешься?» Он же ей: «Отмстит
Преемник мой». А та: «Не оправданье —
Когда другой добро за нас творит».
91И он: «Утешься! Чтя мое призванье,
Я не уйду, не сотворив суда.
Так требуют мой долг и состраданье». [782]
94Кто нового не видел никогда, [783]
Тот создал чудо этой речи зримой,
Немыслимой для смертного труда.
97Пока мой взор впивал, неутомимый,
Смирение всех этих душ людских,
Все, что изваял мастер несравнимый,
100«Оттуда к нам, но шаг их очень тих, —
Шепнул поэт, — идет толпа густая;
Путь к высоте узнаем мы у них».
103Мои глаза, которые, взирая,
Пленялись созерцаньем новизны,
К нему метнулись, мига не теряя.
106Читатель, да не будут смущены
Твоей души благие помышленья
Тем, как господь взымает долг с вины.
109Подумай не о тягости мученья,
А о конце, о том, что крайний час
Для худших мук — час грозного решенья. [784]
112Я начал так: «То, что идет на нас,
И на людей по виду непохоже,
А что идет — не различает глаз».
115И он в ответ: «Едва ль есть кара строже,
И ею так придавлены они,
Что я и сам сперва не понял тоже.
118Но присмотрись и зреньем расчлени,
Что движется под этими камнями:
Как бьют они самих себя, взгляни!»
121О христиане, гордые сердцами,
Несчастные, чьи тусклые умы
Уводят вас попятными путями!
124Вам невдомек, что только черви мы,
В которых зреет мотылек нетленный,
На божий суд взлетающий из тьмы!
127Чего возносится ваш дух надменный,
Коль сами вы не разнитесь ничуть
От плоти червяка несовершенной?
130Как если истукан какой-нибудь,
Чтоб крыше иль навесу дать опору,
Колени, скрючась, упирает в грудь
133И мнимой болью причиняет взору
Прямую боль; так, наклонясь вперед,
И эти люди обходили гору.
136Кто легче нес, а кто тяжеле гнет,
И так, согбенный, двигался по краю;
Но с виду терпеливейший и тот
139Как бы взывал в слезах: «Изнемогаю!»
