Лазурные берега - Ларк Сара (лучшие книги читать онлайн .txt) 📗
В последнее время даже Амали начала бросать на свою хозяйку странные взгляды, когда та выезжала на конную прогулку в сопровождении красивого чернокожего мужчины. Как и ожидала Деирдре, ее похождения было намного легче хранить в тайне от мужа, чем от слуг.
Поначалу Деирдре беспокоилась также по поводу Бонни. Если правда то, что она влюблена в большого чернокожего мужчину — а когда Деирдре однажды присутствовала при его посещении больной, у нее исчезли сомнения по этому поводу, — то та, собственно, должна была почувствовать, что теряет его. Однако Бонни ничего не замечала. Она, казалось, испытывала блаженство, когда находилась в одной комнате с большим чернокожим, а на Деирдре смотрела с нескрываемым восхищением. Бонни еще никогда не видела такой ухоженной дамы из высшего света. Эта девочка вряд ли выросла на большой плантации. В любом случае она сначала робко, а затем очень эмоционально поблагодарила Деирдре за то, что та отдала ей свою ночную рубашку. Такой прекрасной вещи у нее никогда не было.
— Это же прекрасно, Дже… Цезарь, разве не так? — спросила Бонни у своего друга.
Это походило на трогательную попытку пококетничать. Однако Джеф лишь злобно посмотрел на нее, и Бонни прикусила губу. С тех пор как она сюда попала, она снова стала мысленно называть его настоящим именем. Пират Черный Цезарь был достоин восхищения, и Бонни уважала его, однако мужчину, о котором она мечтала, звали Джеф. Впрочем, ей нельзя было так обращаться к нему. Накануне, когда у нее вырвалось это имя, он сердито накричал на нее, несмотря на то что они были одни. Бонни так и не поняла, почему он так резко на это реагирует. Джефа не разыскивали под его настоящим именем, и он мог спокойно называть себя так, даже не находясь на борту «Морской девы». Однако молодой человек был исполнен решимости забыть все, что было связано с его прежним существованием. Бонни сожалела об этом и с присущим ей неистребимым оптимизмом надеялась, что это когда-нибудь изменится.
Исполненных обожания взглядов, которыми Джеф обменивался с Деирдре, она не замечала. Одна лишь Амали обратила на это внимание, но она могла поделиться наблюдениями только со своим грудным ребенком и с маленькой Нафией:
— Большой смотрит на миссис так, как Маленькая на Большого…
Бонни, однако же, вскоре нашла друга и доверенное лицо в доме Дюфренов, с которым могла поговорить обо всех своих заботах. Это был доктор, который с возрастающим удовольствием заботился о своей очень медленно выздоравливающей пациентке. При этом симпатия, которую испытывал Виктор по отношению к девушке, не имела ничего общего с сексуальным влечением. Бонни была для него не более чем раненным ребенком. Но вскоре он понял, что у нее очень ясный ум и за неприступным фасадом, который она демонстрировала ему как чужому мужчине, скрывалось искреннее и дружелюбное существо.
Виктор очень осторожно обращался со своей пациенткой — он тоже заметил рубцы на ее теле и правильно истолковал их. Следовательно, когда девушка снова пришла в себя, он перестал прикасаться к ней и даже смену бинтов поручал Амали. Зато он с удовольствием присаживался у кровати Бонни, чтобы поговорить с ней. И очень скоро она рассказала ему свою историю. Конечно, кое-что Бонни утаила, прежде всего — убийство своего хозяина. Однако о том, что касалось жизни на корабле, она рассказывала очень подробно: и о том, как она стала канониром, и о тех уловках, которые помогали ей на борту корабля выдавать себя за мальчика. В конце концов Бонни рассказала Виктору о своих мечтах. Когда-нибудь она хотела бы поступить так же, как Твинкль, — осесть где-нибудь навсегда.
Виктор поморщился, когда Бонни выразила желание вернуться вместе со своим другом на борт «Морской девы».
— Бонни, я ведь не знаю, что замышляет Цезарь, — осторожно произнес доктор. — Наверное, он опять хочет стать пиратом. Но если он… если ты для него хоть что-нибудь значишь, Бонни, я бы советовал вам остаться на суше. Такой крепкий и сильный человек, как он, может наслаждаться жизнью, которую вы вели, еще лет десять. Но ты… Уже сейчас это слишком тяжело для тебя. Я ведь вижу, что с тобой произошло.
— Каждого могут ранить в бою, — возразила Бонни.
Виктор потер висок.
— Большинство женщин вообще не участвует в боях, — сказал он наконец. — Значит, ранить могли настоящего корабельного юнгу или взрослого канонира, тут я ничего не могу возразить. А при тех методах лечения, которые существуют на корабле, вероятнее всего, умер бы даже самый крепкий и сильный мужчина. С этой точки зрения тебе повезло, что ты не попала в руки к вашему корабельному плотнику… И вообще, Бонни, ты слишком худа, ты истощена. Я ведь вижу, сколько времени тебе нужно, чтобы прийти в себя после лихорадки.
За три недели, которые Бонни прожила у Дюфренов, ее рана зажила, но девушка все еще была слишком слаба и с трудом вставала с кровати. По дороге в уборную Амали вынуждена была поддерживать ее, и Бонни всегда была рада, что после этого ей снова можно было лечь в постель.
— Ты так долго не выдержишь, — продолжал Виктор. — Если ты еще раз потеряешь сознание, а твоего Цезаря не окажется поблизости, чтобы помочь тебе, твоя тайна будет раскрыта. И что будет потом, Бонни? Ты хотя бы раз подумала о том, что будет потом?
Бонни пожевала нижнюю губу. Она никогда не задумывалась над этим, однако она не верила, что экипаж «Морской девы» сделал бы с ней что-то плохое. Для этого они слишком любили своего Бобби. Но на борту ее, конечно, больше не стали бы терпеть. Скорее всего, капитан Сигалл распорядился бы провести голосование среди пиратов, и все пришли бы к единому мнению: Бонни следует высадить в ближайшем порту… А потом…
Она надеялась, что Джеф не оставит ее одну, однако уверенности у нее не было. Может быть, он тоже бросит ее на произвол судьбы, ведь у нее были деньги. Или у нее и деньги отберут?
Бонни потерла лоб. От этих мыслей у нее заболела голова.
— Перспективы не самые блестящие, — прервал Виктор ее раздумья. — Значит, лучше вообще не рисковать. Разумнее всего уже сейчас сделать то, что ты все равно планировала сделать в будущем. Сложите ваши деньги и измените свою жизнь, Цезарь и ты!
Бонни с сомнением посмотрела на врача. Неужели доктор Дюфрен действительно думал, что Джеф согласится на это? Неужели он заметил что-то в его взгляде или поведении? Неужели он увидел что-то такое, что укрылось от нее?
— Цезарь… Цезарь не захочет оставаться на суше, — глухим голосом ответила Бонни. — Он… Мне кажется, что я для него ничего не значу. И… и наших денег не хватит… Я…
Виктор перебил ее:
— Молодой человек, должно быть, все же имеет к тебе определенный интерес, раз уж он покинул свой любимый пиратский корабль, чтобы доставить тебя сюда! В конце концов, он спас тебе жизнь, подвергаясь определенному риску. Значит, ты для него все же кое-что значишь. А что касается денег, то нужно сначала подумать, какого рода занятие вам могло бы подойти. И тогда можно было бы что-нибудь организовать. Моя жена, например, очень довольна тем, как Цезарь справляется с обязанностями конюха. Он мог бы приходить сюда и работать у нас несколько часов в день, и мы бы платили ему за это. И вообще… мы могли бы дать вам кредит или по крайней мере поручиться за вас. Я чувствую некоторую ответственность за тебя, Бонни. И мне бы не хотелось отпускать тебя в неизвестность.
Бонни улыбнулась, борясь со слезами. Еще никто не обращался с ней так по-дружески, как этот молодой врач. И никто не предлагал ей помощи, не требуя ответных услуг — и никто, может быть, за исключением Твинкля, не верил в нее. Причем Твинкль, конечно, больше доверял мальчику Бобби, а не самой Бонни.
— Может быть, мне стоит поговорить с Цезарем, Бонни? — осторожно спросил Виктор. — Если я расскажу ему о том, что может означать для тебя в будущем жизнь на пиратском корабле…
Бонни жевала губу, чувствуя, как в ней зарождается робкий росток надежды. Может быть, Джеф пойдет на это и действительно примет предложение доктора? Может быть, она сможет жить, не скрывая свой пол и имя? Может быть, она наконец сможет и сама кого-нибудь защитить?
